— Как? На собственной планете?!
— О да, Великий…
Нарон медленно вытащил свой стилос и перечеркнул последнюю запись в обеих книгах. Такое случалось впервые, но Нарон был мудр, очень мудр и в отличие от иных обитателей Галактической Федерации мог предвидеть неизбежное.
— Глупцы, — пробормотал он.
Перевел с английского А. Шаров
Марина БернацкаяСпасательный круг
Грязно-серые с белой эмблемой амфибии замерли под пальмами, напоминая пауков, затаившихся в ожидании добычи. Но когда рассвело и на улицах показались мирные жители, никто не вскрикнул при виде бронированных чудовищ, и никто не бросился в ужасе прочь. Паники, которую жаждал увидеть полковник, не состоялось.
Прохожих становилось все больше, и они шли через площадь, словно не замечая непрошеных гостей, обходя их, как обходят лужу.
Майор Гарри Клеменс откинул тяжелую крышку люка.
— Вылезайте, полковник, — крикнул он. — Похоже, что боя не будет, город и так наш.
— Не может быть! Должен же у них иметься хоть какой-нибудь вшивый гарнизон! — послышалось из люка, и оттуда высунулась голова в шлеме. Полковник тупо огляделся.
Город был как город и даже чем-то напоминал маленькие европейские города. Площадь перед ратушей, рядом — какой-то бронзовый болван со шпагой, на его шляпе и плечах — по голубю.
— Кыш! — крикнул полковник на непочтительных птиц. Майор тут же выстрелил, почти не целясь. Голуби не шелохнулись, будто в них и не стреляли.
Майор растерянно заглянул в дуло, потом снова поднял свое оружие и начал тщательно целиться.
— Прекрати пальбу, — поморщился полковник. — Все равно промажешь…
Никто из прохожих так и не удостоил вниманием вояк, никто возле них не остановился, никто не побежал — будто люди не слышали выстрелов.
Майор спрыгнул на клумбу, подскочил к первому же прохожему и попытался схватить его за рукав. И сразу ощутил удар силового поля. Человек обернулся, посмотрел на Клеменса невидящим взглядом и, не найдя ничего интересного, заспешил дальше.
— Назад! — прохрипел полковник. — По ратуше — огонь!
Сзади прогремел орудийный выстрел. Неяркая вспышка перед зданием — и все. Ратуша стояла как ни в чем не бывало.
Самоходное орудие развернулось и двинулось в направлении берега.
— Куда?! — разъяренно заорал полковник.
— Ко всем чертям! — раздалось в наушниках. — Разве не видите, что это все оборотни?!
В конце улицы машина неожиданно забуксовала. Какая-то невидимая сила не пускала самоходку из города.
Побуксовав немного, машина возвратилась на площадь. Полковник выругался:
— Говорили же мне, что с этим островом чертовщина какая-то творится! — прорычал он. — Где этот проклятый научный центр? Я не оставлю от него камня на камне!
Амфибии двинулись вперед. Кое-кто из водителей пытался наехать на прохожих, но всякий раз машины скользили вдоль невидимой преграды, а по бронированным корпусам бежали огоньки разрядов.
— Вот тебе шанс, Билл, — передал неудачливому дезертиру полковник. — Ударь бронебойным в стену этого центра!
Из самоходки даже не успели выскочить. Снаряд мгновенно возвратился назад. Вспыхнула броня, разлетелись брызгами гусеницы. Горело то, что просто не могло гореть.
Майору Клеменсу стало страшно, и в то же время его не оставляло какое-то странное любопытство. Он подошел к газетной тумбе. Немного постояв возле нее, Клеменс взглянул на календарик наручных часов. Затем, судорожно сглотнув слюну, он снял шлем, сел прямо на тротуар и закурил.
На календаре Клеменса стояло двадцать четвертое, а в выходных данных газет — двадцать шестое. Ученые этого острова нашли идеальный спасательный круг от агрессии — время.
Он понял, что все армии мира не смогут причинить вреда этому островному городишке, который даже и гарнизона-то своего не имеет, ибо это ему не нужно. И еще он понял, почему не вернулись отсюда те, кому отдавали приказ захватить научный центр. Потому что невозможно вернуться во вчерашний день, как невозможно ничего уничтожить в дне завтрашнем.
У. Мисияма,японский писательИскусство ниндзя
В тот момент, когда выпущенная из трубки-киудо игла вонзилась в переносицу Гендзо Исибаси, стало ясно, что среди верхушки гангстерского клана Тон Фуминори началась кровавая борьба за власть.
Убийство Исибаси было уже вторым и произошло точно так же, как и первое, жертвой которого стал пятидесятилетний Таро Сува, самый молодой в совете. Он был убит в великолепном саду Тои Фуминори. Игла, направленная рукой, без сомнения искусно владевшей киудо, поразила жертву точно в висок. Сува умер на глазах у пятерых асов клана.
И вот теперь, когда тело Гендзо Исибаси лежало на земле, старый Фуминори лихорадочно думал, крепко сжимая кулаки: «Все это предвещает нам конец…»
— Ниндзя3! — ледяным голосом произнес кто-то.
Мертвые зрачки Исибаси глядели в небо.
Лежа в постели, Той Фуминори смотрел сквозь полуопущенные ресницы на стройную маленькую Кумико, подносившую ему чай. Она была его подругой уже несколько лет, но до сих пор он не переставал любоваться ее красотой. И кроме того, Кумико была очень умна. Сколько раз она помогала Фуминори своими советами, когда тому казалось, что все уже потеряно! Именно поэтому он хотел поговорить с ней об убийстве Сувы и Исибаси.
— Господин, тот, кто нанимает ниндзя, имеет серьезное намерение бороться до конца, — заключила Кумико после того, как выслушала Фуминори.
— Но если он рвется к власти, то почему же не убить сразу меня?
— Очевидно, боится мести ваших друзей или конкуренции остальных членов совета. Этот человек стремится устранить соперников и одновременно испугать вас, вынудив добровольно уступить власть.
— В совете осталось трое: Тавара, Кога и Китани. Значит, один из них…
— Отдохните, господин. — Кумико нежно погладила его по щеке. — И не вздумайте прятаться от ниндзя. Это бесполезно.
— Ты права. Следующее совещание совета будет проходить как обычно.
Беседуя с тремя помощниками, Фуминори напряженно размышлял, кто же из них нанял убийцу. Наперекор желанию троицы он оставил дверь веранды открытой, а Когу, Китани и Тавару посадил напротив, у деревянной стены. Это были отличные мишени.
Вошла Кумико, она принесла чай.
И тут в тишине раздался тонкий свист. Тавара вскрикнул, но остался сидеть с выражением ужаса на лице. Игла, задев его ухо, вонзилась в стену.
И первое, что услышал Фуминори, были слова маленькой Кумико:
— Искусство ниндзя — совершенство.
Кумико нашли мертвой на следующее утро. Медленно, с нежностью, на какую только был способен, старый Фуминори вынул иглу. Она прошла точно сквозь сердце.
Фуминори сидел в саду и размышлял. Кога или Китани? Тавара уже отпадает. Ниндзя один раз промахнулся, но во второй раз этого не произойдет. Тавару можно считать уже мертвым.
И вдруг его осенило.
«Искусство ниндзя — совершенство», — сказала Кумико. И открыла убийцу!
Ниндзя не промахнулся. Ниндзя никогда не промахивается. Он попал именно туда, куда целился, а окровавленное ухо Тавары должно было отвести подозрения главы клана.
Кумико это сразу поняла. И поэтому должна была умереть.
Перевела Н. Масленникова
А. ПлонскийОт сердца к сердцу
Аспирант Уточкин ввел бланк в анализирующий компьютер. А за сто лет до этого…
— Просто уникум, — сказал профессор Ваулич. — Из нее мог бы получиться большой музыкант, но…
— Что-нибудь не так? — встревожился отец Риты.
— Ее ждет каторжный труд.
— Ну что вы… Для Риты это будет не труд, а удовольствие. Она так любит музыку. Правда, дочурка?
Шестилетняя Рита охотно кивнула. День за днем просиживали отец с дочерью за купленным в рассрочку «Блютнером». В двенадцать лет Рита уже играла за первый курс консерватории, а в тринадцать захлопнула крышку рояля:
— Никогда, слышишь, никогда не прикоснусь больше к инструменту!
Школу Рита окончила с медалью. Ей было все равно, куда поступать, но только не в консерваторию! Родители выбрали для нее специальность «Электронные вычислительные машины» — модную и престижную.
Спустя пять лет Рита получила диплом инженера-программиста и распределение в проектно-конструкторское бюро. А еще через два года ее перевели в старшие инженеры, чему способствовал уникальный дар раскладывать в уме на гармоники сложнейшие звуковые колебания. «Наш спектроанализатор», — шутили друзья.
Рита не понимала, зачем вообще пользуются нотами: ведь музыка так естественно выражается на ясном и строгом языке математики. Она по-прежнему не прикасалась к роялю. Да и «Блютнер» давно перекочевал к другому, более удачливому вундеркинду. Но у нее появилось увлечение: переводить на машинный код фуги, мазурки, менуэты…
Заканчивался квартал, план, как всегда, горел. Справившись за полночь с программой, Рита выключила верхний свет, и машинный зал, погрузившись в полумрак, неожиданно напомнил ей Домский собор. Казалось, вот-вот со стен сорвутся звуки органной музыки. И Рита в самом деле уловила странную мелодию. Музыка была на грани слуховой галлюцинации, возникала как бы не извне, а изнутри, шла вразрез с незыблемыми правилами композиции.
Схватив подвернувшийся под руку лист бумаги, девушка начала бессознательно испещрять его символами. Музыка умолкла. Очнувшись, Рита увидела стандартный бланк программы, покрытый лишенными смысла каракулями.
«Совсем заработалась!» — с досадой подумала она, в то же время безуспешно пытаясь восстановить в памяти непостижимо прекрасные звуки, рожденные капризом фантазии.