— А как же чувство красоты, наконец, любовь?..
— Любовь нужна только для продолжения рода!
— Ну хватит! — Она вскочила. — Ты… просто бесчувственный чурбан!
Она быстро двинулась прочь, еле сдерживая слезы, обиженно покачивая телескопической антенной и тяжело переваливаясь с гусеницы на гусеницу.
Рисунок И. Айдарова
Михаил Кагарлицкий,г. ТашкентАттракцион
Рисунок А. Пашкова
Гардин вошел в артистическую уборную вместе с гулом аплодисментов, доносившихся с арены. Посреди комнаты, заставленной раскрытыми ящиками из-под аппаратуры, спиной к двери стоял невысокий лысоватый мужчина и, близоруко щурясь, разглядывал афиши. На звук шагов он повернулся и шагнул навстречу, протягивая Гардину обе руки.
— Здравствуйте… Стекольников… Федор Афанасьевич…
— Гардин… Артур Иванович. — Гардин кивнул на плетеный стул, что стоял возле высокого бутафорского столика. — Слушаю вас.
— Видите ли, Артур Иванович, — нерешительно начал Стекольников, осторожно опускаясь на стул, — у меня к вам… несколько деликатное дело… но очень важное для меня и моих коллег. — Он замолчал и внимательно посмотрел на Гардина. Тот выжидательно молчал. — Я возглавляю лабораторию в научно-исследовательском институте перспективных проблем… Мы занимаемся чрезвычайно важными вопросами, решение которых перевернет современный взгляд на физику и биологию. И только мы хотели перейти к более широкой программе исследований, как тут появляетесь вы с вашими… фокусами.
— Не очень понятно, — улыбнулся артист. — Номер у меня первоклассный — гвоздь программы.
— Вот именно, — огорченно вздохнул Стекольников. — Наш лучший аспирант Алферов за полчаса взглядом еле-еле спичку на считанные миллиметры передвигает, а у вас стулья под куполом летают, чемоданы к зрителям на колени прыгают… Я понимаю, конечно, что все у вас напичкано электроникой, действуют сильнейшие электромагнитные поля и прочие технические штучки… словом, фокусы. Но нам-то от этого не легче! Нам смету на эксперименты не утверждают да еще смеются над нами… Вы, говорят, лучше Гардина пригласите, чем чепухой заниматься! Ужас… — Стекольников суетливо расстегнул старенький портфель и, достав толстую папку, перевязанную бечевкой, положил на стол и прихлопнул ладонью. — Здесь расчеты и результаты экспериментов. Пусть у нас миллиметры, но зато это научно обоснованный результат. Научный факт, если хотите…
— Ну а от меня что требуется? — нетерпеливо спросил Гардин, порядком уставший от этого поклонника телекинеза.
— Уберите из программы трюки с передвижением предметов! — с мольбой произнес Стекольников, комкая в руке платок. — Ну… хотя бы на время, пока смету нам не утвердят…
— Вы с ума сошли! — перебил Гардин. — Убрать из программы самый лучший номер?
— Уберите эти ваши трюки, — нудно тянул Стекольников. — Вы талантливый человек, еще что-нибудь придумаете… Другое.
— Нет. — Гардин встал, давая понять, что разговор окончен.
— Но все же знают, что это только фокусы… Дайте возможность институту работать.
— Я никому не мешаю. И потом, мне кажется, что ваши эксперименты недостаточно продуманны…
— Пусть мы оперируем миллиметрами, но зато честно. У наших аспирантов нет ни компьютеров, ни электромагнитов под полом, ни технического образования! — Стекольников вскочил со стула, безмолвно шевеля белыми губами, потом махнул рукой и выбежал из комнаты.
— Товарищ Стекольников! Федор Афанасьевич! — Гардин выглянул в коридор. — Постойте.
Ответом был громкий удар двери, ведущей в большое фойе.
— Рассеянный, как все ученые! — усмехнулся артист и посмотрел на забытую Стекольниковым папку. Под его взглядом большая толстая папка медленно поползла по столу, потом поднялась в воздух и, хлопнув хвостиками бечевки, вылетела в открытую форточку.
Г. Уилсон,американский писательКлякса
Когда Реджинальд Арчер впервые увидел ее, она была совершенна по простоте. И выглядела так:
Просто клякса. Черная, немного неправильная. Как видите, обычная, непритязательная клякса.
Она располагалась на ослепительно белой скатерти, устилавшей обеденный стол, в трех с половиной дюймах от подставки для яйца.
Реджинальд Арчер нахмурился. В свои сорок три года он был холостяком и гордился безукоризненно поставленным хозяйством. Такая вещь, как черная клякса на скатерти, вызывала у него крайнее неудовольствие. Он позвонил дворецкому Фоксу.
Слуга вошел и, увидев хмурое лицо хозяина, с опаской приблизился. Он откашлялся, слегка поклонился и, проследив направление тонкого указующего перста хозяина, осмотрел кляксу.
— Что, — произнес Арчер, — это здесь делает?
Фокс вынужден был признать, что не имеет ни малейшего представления о природе происхождения и целях пребывания кляксы, и гарантировал ее немедленное и бесповоротное уничтожение.
Арчер встал, оставив недоеденное яйцо, и удалился из комнаты.
Каждое утро Реджинальд Арчер уединялся в кабинете, где разбирался с накопившейся корреспонденцией и текущими делами. Его подход к этому занятию, как и ко всему пррчему, был скрупулезен до ритуальности. Он сел за письменный стол, прекрасное творение из красного дерева, и протянул руку за аккуратно сложенной корреспонденцией, когда на зеленом сукне стола увидел:
Он побледнел и снова вызвал дворецкого. Достопочтенный Фокс явился, однако с опозданием, и лицо его выражало явное недоумение.
— Та клякса, сэр… — начал Фокс, но Арчер перебил его.
— Что это? — осведомился он, указывая на оскорбительный феномен.
Фокс растерянно уставился на стол.
— Не знаю, сэр, — признался он. — Никогда не видел ничего подобного.
— Я тоже, — изрек Арчер. — И впредь видеть не желаю.
Фокс осторожно вытащил сукно из кожаных углов, прижимающих его к столу, и стал аккуратно складывать. Тут только Арчер обратил внимание на странное выражение лица престарелого слуги и вспомнил неоконченную фразу Фокса.
— Что вы мне хотели сообщить? — спросил он.
Дворецкий взглянул на него и после минутного колебания произнес:
— Та клякса, сэр… на скатерти… я хотел взглянуть на нее после того, как вы вышли, и я не понимаю, как это может быть, сэр, но… она исчезла!
— Исчезла? — переспросил Арчер.
Дворецкий кинул взгляд на сукно, которое держал в руке, и ошеломленно замер.
— И эта тоже, сэр! — выдохнул он и продемонстрировал девственную чистоту сукна.
Осознав, что происходит нечто из ряда вон выходящее, Арчер задумчиво уставился перед собой. Взгляд его неожиданно застыл.
— Посмотрите, Фокс, — неестественно спокойным голосом произнес Арчер. — Вот сюда, на стену.
Там, на обоях, прямо над картиной с морским пейзажем, находилась:
Арчер поднялся, и они вдвоем пересекли комнату.
— Что это может быть, сэр? — спросил Фокс.
— Понятия не имею, — ответил Арчер.
— Не спускайте с нее глаз! — прошипел он.
Он повернулся, чтобы продолжить речь, но, когда заметил, как поднялись на него глаза дворецкого, немедленно уставился на стену. Слишком поздно — клякса исчезла.
— Она требует постоянного наблюдения… — пробормотал Арчер и громко добавил: — Ищите ее, Фокс, ищите. А когда увидите — ни на секунду не отводите от нее взгляда!
После недолгих поисков Фокс воскликнул:
— Вот она, сэр! На подоконнике!
Арчер поспешил к нему и увидел:
Арчер лихорадочно размышлял. Чем бы ни была эта клякса, с ней необходимо покончить, и как можно скорее. Нельзя допустить, чтобы в его доме царил беспорядок!
Но как избавиться от кляксы? Приходилось признавать, что в ней было что-то… сверхъестественное. Кто возьмется за такую проблему?
Арчер до того разволновался, что сунул руки в карманы.
И вдруг его осенило — сэр Гарри Мандифер! Конечно! Он знал сэра Гарри со школы, да и теперь они зачастую встречались в одних клубах. Гарри пробовал писать, добился популярности, затем занялся спиритизмом и стал крупнейшим авторитетом в этой области. Да, сэр Гарри — вот кто нужен!
Арчер решительно подошел к телефону и набрал номер. После обычных приветствий Арчер подробно рассказал про утренние события. Не мог бы сэр Гарри приехать? Причем срочно… Добившись согласия, Арчер поблагодарил со всей теплотой, на которую был способен, и с облегченным вздохом повесил трубку.
Едва он это сделал, как раздался отчаянный вопль Фокса. Старый слуга жалобно воздел руки.
— Я всего лишь мигнул, сэр! — дрожащим голосом произнес он. — Всего лишь мигнул!
Этого было достаточно. За какую-то долю секунды клякса исчезла с подоконника.
Лимузин мягко остановился перед домом Арчера, и Мандифер, выйдя из машины, с удовольствием осмотрел великолепный особняк времен короля Георга. Сэр Гарри не спеша поднялся по ступеням и протянул руку к молотку, когда дверь неожиданно распахнулась и на улицу выскочил Фокс с совершенно дикими глазами.
— О, сэр, — жалобно произнес дворецкий. — Я так рад, что вы пришли! Мы просто не знаем, что делать, сэр. Уследить за ней нет никакой возможности!
— Спокойней, Фокс, спокойней, — изрек сэр Гарри, прошествовав в вестибюль с солидностью клипера под всеми парусами. — Неужели все так плохо?
— О да, сэр, да, — запричитал Фокс, семеня за Мандифером — Ее просто невозможно удержать, сэр. И каждый раз, появившись снова, она увеличивается, сэр!
— В кабинете? — спросил Гарри, открывая дверь комнаты.
Он застыл на месте, и лишь слегка расширившиеся глаза выдавали его смятение, ибо открывшаяся картина была поразительна даже для столь опытного и привыкшего к необычайным зрелищам человека.
Вообразите высокого худощавого джентльмена, со вкусом одетого, заползшего на коленях в один из углов комнаты и выпученными глазами уставившегося на стену с какой-то кляксой.