— Мама умерла, когда мне было три, — она шмыгнула носом и сцепила пальцы, невольно пытаясь держать эмоции в узде, но получалось откровенно плохо. — Моим воспитанием занимался дед, потому что отец предпочёл сбежать от реальности за счёт алкоголя и наших нервов. Постоянно уходил в запои и долго не мог протрезветь, потому что для этого ему нужно прочищаться капельницами, что было очень дорогим делом. Одна банка пива и очередной выбор: либо врач, либо пить до самого конца. И он выбирал второе, несмотря на меня, вечно просящую не начинать сначала.
Лиза закусила губу, а я вдруг почувствовал, что хочу обнять её и утешить. Трудно вообразить детство маленькой девочки, пережившей сразу две трагедии, ведь отец фактически бросил её.
— Даже дед, имея военное воспитание, не мог повлиять на этого урода, — она судорожно вздохнула и продолжила. — Однажды он уехал к старому другу. Ничего особенного, просто поездка в гости. Отец дома был трезвым, и ничего не предвещало беды. Но уже через час после того, как мы остались вдвоём, в гости пришли его собутыльники. Несмотря на мои уговоры и плач, несмотря на отсутствие денег на врача, несмотря ни на что, он всё же напился с ними. Одного из его дружков достало, что я постоянно зову отца и мешаю им отдыхать. Он запер меня на балконе, пригрозив, что вышвырнет меня с него, если я попытаюсь звать на помощь или в голос реветь. — и новый судорожный вдох. — Дедушка нашел меня только через несколько часов. С той поры, кажется, я и боюсь высоты. По крайней мере, других объяснений я не нахожу.
С каждым её словом во мне росла ненависть к этому человеку. Если бы не её здесь присутствие, я бы поднялся и поговорил «по душам».
— Зато ты выросла хорошим человеком, Лиза.
Она снова закусила губу и посмотрела в мои глаза.
— Хотелось бы в это верить, Слав. Знаешь, мне ведь тоже по наследству досталось, — она отвела взгляд в сторону, явно не желая продолжать, но всё равно решилась. — Я очень плохо помню ту ночь, потому что алкоголь действует на мой организм как яд. Третий стакан горючего меня отрубает напрочь, а утром я не буду помнить, что было.
— Я впервые вижу человека, который осознанно себя отравляет, зная, какой это наносит удар его организму.
— У меня нет других способов избавится от стресса, — хмыкнула она.
Я сел рядом и притянул в свои объятия, положив подбородок на её голову.
— У меня вообще нет таких способов, Лиза. И здесь я тебе даже завидую, потому что время от времени ты можешь сбежать от реальности. Моя же меня сторожит, как злая собака у ноги.
— Слушай, а они мне всё больше нравятся, — улыбался Прокопенко, потягивая свой излюбленный вискарик.
Мне же выдали молочный коктейль, который я не могла пить из-за подступающей тошноты. Поэтому высокий бокальчик, подсунутый суровым Стагаровым в момент, когда Ярыч пытался всучить мне горящую самбуку, я отодвинула подальше от себя и ждала, когда Лёсик притащит минеральной воды.
— Это первое впечатление, Жень, — я поморщилась и припомнила: — Ярыч мне задницу на ринге надрал.
— Воспитательный процесс? — удивился Прокопенко и широко улыбнулся. — Приятно знать, что кто-то, кроме меня, на подобное способен.
— Эй, в последний раз я тебя на удушение взяла.
— А, то есть, не мне одному доставалось, да? — влез Ярыч со своей обаятельной донельзя улыбкой.
— Слушай, у тебя лицо не трескается, когда ты так делаешь? — я жадно схватила принесённый Лёсиком стакан с газированной водой и с удовольствием отхлебнула блаженной водицы.
— Ты про это? — Тим пальцем указал на губы и улыбнулся ещё шире. — Она у меня отработана на сотнях девушек, которых я успешно очаровал.
— Поверь, брат, Виноградова, не твой вариант, — заржал Прокопенко, которого я пихнула локтем в бок. — Ну а чего? Когда ты последний раз на парней велась? Ну, кроме Соры, который фингал загнал?
К слову, эти двое сегодня друг друга чуть взглядами не спалили. И если мотивы вечно переживающего за меня Женьки мне ясны, как белый день, то Стагаров выглядел так, будто у него из-под носа собираются жену умыкнуть.
— Эй, я на Виноградову только-только претендовать начал! — возмутился Ярыч. — Нет, она, конечно, не красавица, но…
Я закатила глаза и, перестав слушать этот бред, вышла из-за барной стойки отправившись в туалет.
После разговора по душам с Сорой, мне позвонил Ярыч с предложением встретиться вечером в причале и дружно посидеть семьями. Я решила, что это замечательная идея и позвала Женьку с Янчиком, стараясь не думать особо о том, что Стагаров тоже придёт не один. Я бы спокойно выдержала все удары судьбы, но «Танюша» не пришла, как и ещё пара человек из всего взвода. Старый только приехал, посидел минут пятнадцать и уехал, а Север… Честно говоря, я его почти не знала. Он вот вообще не явился, хотя ему и Сора и Волк звонили несколько раз, уговаривая хотя бы отметиться.
Справив нужду и ополоснув лицо, я вышла в коридор и тут же была поймана взглядом Стагарова, который точно искал меня. Обернувшись, увидела, как Прокопенко заходит в туалет и чесанула за ним.
Не хотела я с Сорой разговаривать. Чем больше слов, тем сильнее у меня тяга к нему, что плохо может закончится для нас обоих. Я не хочу разрушать его жизнь. Не хочу.
Влетев в помещение, я последовала за Прокопенко в кабину и шикнула, когда тот удивлённо вытянул лицо.
— Вот у нас, Лиз, с тобой всё было, — как-то не особо возмущённо заметил Женька. — Мы и пили, и спали, и даже с похмелья вместе болели. Но вот это уже перебор.
— Ой, да брось! Можно подумать, там есть что-то интересное, — ехидно заметила я, даже не планируя опускать глаза вниз.
— Ну, знаешь, Виноградова!
— Знаю, Прокопенко. Знаю.
— Не будь ты мне братом, я бы тебе сейчас…
— Стал доказывать, что я неправа? — фыркнула я. — А Янке в глаза потом не стыдно было бы смотреть?
Прокопенко поморщился. По больному бить я умею, да.
— Ведьма ты, Мелкая. Как есть ведьма.
Я этого никогда не отрицала. Характер у меня порой тот ещё, о чём, собственно, почти все сотрудники УУР знают, включая самого Ваклонского.
В туалет кто-то вошел и остановился посередине, явно раздумывая о том, куда могла подеваться мелкая оперативница. Я хлопнула Женьку по плечу, чтобы молчал и тот послушался. А потом ехидно улыбнулся, подвинул меня в сторону и… вышел из кабины.
Засранец!
— Здарова. Потерял кого?
— Потерял, — задумчиво ответил Стагаров, не торопясь уходить.
— Если Виноградову, то здесь её нет, — я прям слышала в этом голосе ехидство.
И это я ведьма, да? Ну, Прокопенко!
— Ладно. Я понял.
Сора тут же ушел, а я выскочила из кабины и хорошенько треснула оперу подзатыльник.
— За что?!
— За всё хорошее! Ты бы ещё ему пальцем в нужную дверь ткнул!
— Ну, я ткнул, — заржал этот конь белобрысый. — Он тактично не стал тебе мешать справлять нужду. Порядочный мужик оказался.
Одарив Женьку убийственным взглядом, вздохнула и пошла прочь, ожидая, что Стагаров будет ждать за дверью, только вот стоило оказаться снаружи, как Прокопенко подхватил меня под локоть и потащил в другую сторону от ожидающего Стагарова.
— Есть разговор по делу Видимого.
Вскинула бровь, но позволила себя увести на улицу. Женька даже без переходов начал:
— Короче, сегодня нас Третьяков собрал и… — Прокопенко оглянулся, видимо, боясь, что его услышат. — И знаешь после того, что он сообщил, у меня возникло несколько вопросов о твоём переводе.
— Не поняла, — собственно, не поняла.
— Не думала, почему такая срочность и спешка? — не услышав ответа, Женька покачал головой. — Мелкая, в ЦСН не берут с бухты-барахты. Там проверка длиться больше трёх месяцев.
Я вдохнула, предчувствуя неприятные новости и пихнула его в бок, желая прекратить все эти загадки.
— Прямо говори.
— Если прямо, Лиза, то у Арестова где-то завелась крыса, сливающая инфу о спецоперациях в пределах федерации.
Меня данное заявление привело в шок, если не в ужас. Это не могло быть правдой. Ведь, если правда, то и наша операция под угрозой срыва.
— Ты думаешь, чего несёшь? — спросила возмущенно. — Если бы была крыса, весь ЦСН бы на уши подняли. У нас ведь схожий протокол. Как только подозрения, так сразу всё руководство сносят и проверками долбить начинают!
— Тогда на кой ты ему сдалась в отделе аналитики, а? Проверенный преданный человек лучшего друга с хорошей характеристикой и верой в справедливость. Любой, кто тебя знает, скажет, что ты не пропустишь слив, если обнаружишь.
Охренеть!
Я выдохнула, собираясь с мыслями и сунула пальцы в волосы, пытаясь помассировать заболевшие внезапно участки головы.
— Ладно. При чём тут Видимый?
— Мы же наблюдение выставили за Грачёвой, помнишь? — посмотрев на моё лицо, опер усмехнулся и продолжил. — В общем, я сегодня узнал, что живёт она на территории вашего центра.
Я вдохнула, пристально глядя в глаза Прокопенко, а в моей голове выстраивалась цепочка, в которой не хватало только пары деталей, но я уверена, что их обязательно раздобудут, когда я поставлю в известность Арестова.
Чтобы скрыть их связь, Видимый убрал Селезнёву. Ведь именно она провела его людей в торговый центр на набережной. Но при этом потерял запонку. Та привела нас к Терентьевой, товароведу на фармацевтическом складе. Мы с Женькой выяснили, она покупала эти чертовы запонки для своего замдиректора, что, в свою очередь, подарила их фармацевту Грачёвой. И уже Грачёва вручила их самому Видимому…
И наблюдение показало, что живет эта самая Грачева как раз на территории ЦСН, а значит — вполне может состоять с кем-то из сотрудников в отношениях. Достаточных, чтобы сливать информацию на сторону.
— Ох, нихрена себе! — выдохнула я, размотав цепочку в голове.
— Мы, если честно, пока ещё не поняли в чьей конкретно это компетенции. Грачёва занимается поставками наркоты из Афганистана через владельца компании, которого крышуют её знакомые. Не знаем, кто именно обеспечивает ей безопасность, но тот факт, что она прикрывается должностью обычного фармацевта нас несколько сбивает с толку.