Ковалова бросила окурок на пол и раздавила его ногой.
— Вы смотрите на дело слишком односторонне, — холодно произнесла она. — Возможно, сегодня или завтра вас посетит фрейлейн Эвелин Дзура.
— Я вас не понимаю.
— Фрейлейн Дзура дружит со служащим криминальной полиции, которого вы тоже знаете, с неким господином Маффи. Он был у нее в ту ночь, когда умерли Фридеман и его жена. Фрейлейн живет в домике рядом с виллой. Некоторые наблюдения заставили ее задуматься…
— Откуда вам о них известно? — спросил Фазольд.
— Фрейлейн Дзура сама рассказала мне.
— Почему об этом не знает полиция?
— Фрейлейн Дзура боится за своего друга. Глупая гусыня думает, что он запутан в афере, и хочет его защитить. Конечно, это чепуха, но именно поэтому она и появится у вас.
— Что ей нужно? — отрешенным голосом спросил Фазольд.
— Если вы не знаете, то кто же тогда знает, — сказала Ковалова, пожимая плечами. — Возможно, она хочет разузнать о господине Ортвайне. Его-то вы уж, конечно, знаете?
— Вы просто ведьма! — крикнул художник.
— Вы переоцениваете меня, уважаемый мастер, — скромно, но не без гордости сказала Ковалова. — Я всего лишь обладаю некоторыми сведениями. Мне ничего не надо, кроме копии известного документа.
— Анонимные письма. Вы сами их рассылали, — прохрипел Фазольд. — Блокнот Фридемана у вас!
Ковалова встала.
— Возьмите себя в руки, — строго произнесла она. — Конец вашего друга Плиссира вас не пугает, а когда вам рассказывают о малоизвестных фактах, вы начинаете нервничать. Давайте-ка сюда копию. И кончим по-хорошему.
Фазольд, пошатываясь, поднялся. Она точно знала, что он думает.
— Бесцельно гробить меня, — сказала она. — Вы завязли сами.
Художник повернулся и шагнул в темную комнату. Ковалова ожидала его возвращения с некоторой тревогой. Конечно, он имел еще возможность убежать, но для этого он был слишком труслив. Его угроза покончить с собой была блефом: своей жизнью он дорожил.
Три минуты спустя он вернулся с конвертом в руке. Она открыла его и заглянула внутрь. В конверте лежала фотокопия документа на пяти листах и пленка.
— Других копий у вас нет?
— Зачем они мне? — с горечью сказал он.
Она сунула конверт в сумочку и собралась уходить, но он загородил ей путь.
— Блокнот! Отдайте блокнот!
— На вашем месте я больше бы заботилась об афише, — сказала она, легко отстранила его и исчезла.
Когда Ковалова возле своего дома выходила из машины, на противоположной стороне улицы остановился полицейский «джип». Она первой заметила обер-комиссара и остановилась.
— Разумеется, вы ко мне? — спросила она полуутвердительно.
— Разумеется.
Еще полчаса назад он не предполагал, что ему еще раз придется посетить Ковалову. Решив идти к ней, он надеялся добиться сдвига в деле Фридемана, прежде чем Видингер сможет затормозить или даже сорвать следствие.
Положение казалось безнадежным. Нидл возвратился и ничего существенного не узнал. Торговец продовольственными товарами смог лишь назвать ему покупку Деттмара. В это время Маффи принял по телефону сообщение доктора Дамбека, который сожалел, что расследование затягивается. Хотя они и не обнаружили на оружии отпечатков пальцев, но зато натолкнулись на нечто другое. Речь идет о микроскопических пятнах в рисках на рукоятке ножа, химический состав которых, по-видимому, поможет кое-что прояснить.
— К сожалению, вы побывали в тех местах несколько рановато, — заметил Шельбаум докладывавшему ему Маффи. — Четвертью часа позднее вы наверное, столкнулись бы с убийцей.
Маффи удивленно вскинул брови.
— Не посетили ли вы фрейлейн Дзуру незадолго до появления Деттмара?
Лицо Маффи приняло надменное выражение.
— Да, я был там, — скачал он. — Но я полагаю, мои личные дела касаются только меня, господин обер-комиссар.
Впервые Маффи позволил себе подобный тон. Это отчасти объяснял подписанный формуляр, лежавший в его кармане и предназначавшийся Видингеру.
Шельбаум догадался о причинах такого неуважения. Он подумал о том, что Маффи наверняка покинул девушку.
— Вы правы, господин Маффи, — сказал он. — Ваши личные дела меня не касаются, но лишь в том случае, если они не касаются уголовного расследования.
Ирония обер-комиссара привела к неожиданному результату. Маффи зло рассмеялся.
— Она вам уже рассказала об этой идиотской истории?
— О какой истории? — Обер-комиссар с удивлением посмотрел на него.
— Будто я ночью, когда погибли Фридеманы, разговаривал в саду с одним человеком.
— Этого не было?
— Тогда бы я сказал вам.
— Откуда взялась ее идея?
— Ей кто-то нашептал, — в крайнем раздражении сказал Маффи.
— Может быть, она хотела вам помочь? — спросил Шельбаум.
— Помочь? В чем? Ни в какой помощи я не нуждаюсь. Нет, с ней покончено…
Маффи замолчал. Он чувствовал себя неловко, затронув свои отношения с Эвелин.
Она действительно ему не помощница, думал Шельбаум. Конечно, бессмысленно подозревать Маффи. Но если кто-то внушил ей эту мысль, то тому должны быть определенные причины. Сейчас Видингер на совещании у гофрата. Возможно, это последний шанс действовать самостоятельно.
Он позвонил в магазин мужской одежды и попросил к телефону Эвелин. Та не могла вымолвить ни слова, но затем рассказала о своем посещении Коваловой. Шельбаум немедленно собрался в путь.
…Ковалова молча поднялась на второй этаж, где размещались жилые комнаты. Не снимая пальто и шляпы, она спросила:.
— Чему я обязана такой честью?
— Полагаю, вы знаете некую Эвелин Дзуру, — начал обер комиссар. — Она живет вблизи Дунайского парка.
— Вы можете спокойно сказать: рядом с виллой Фридемана, — произнесла Ковалова. — Да, знаю.
— Фрейлейн Дзура была здесь в воскресенье?
— Да, была.
— Накануне вы разговаривали с ней на кладбище и пригласили ее посетить вас.
— Разве это запрещено?
— Вы хотели поговорить с ней о господние Маффи?
— О господине Маффи? Почему вы так решили?
Шельбаум подался вперед. Какой ход предпримет она на сей раз?
— В воскресенье вы рассказали фрейлейн Дзуре, будто той ночью, когда были убиты Фридеманы, господин Маффи встречался в саду с одним человеком. Вы даже намекнули, что господин Маффи замешан в деле Фридеманов.
— Я еще не сошла с ума, — весело произнесла. Ковалова, — У меня нет никаких оснований так утверждать.
— Зачем вы приглашали девушку?
— Малышка фантазирует, — холодно произнесла Ковалова. — У нее хорошая внешность, а для таких девиц в моем заведении дело найдется.
Шельбаум невольно посмотрел на ширму. Он не верил ни единому ее слову.
— Не думайте, — медленно сказал он, — что сможете продолжать игру до бесконечности. У кого-то однажды лопнет терпение.
Ковалова сняла шляпу и положила ее рядом с собой.
— Если вы хотите меня упрятать, то почему вам не сделать этого сейчас?..
— Я говорю не о себе, — возразил Шельбаум. — Речь идет о секретной службе, на которую вы работаете.
Ковалова продолжала, сидеть спокойно, но взгляд ее заметался.
— Вы вмешиваетесь в дело, которое вас совершенно не касается, — сказала она. — Вы полагаете, что можете заработать на нем политический капитал?
— Ничего, кроме хлопот, — ответил Шельбаум. — Но вы получите куда больше.
— Гадание в расчет не принимается, — сказала Ковалова.
— Я не гадаю, а лишь размышляю…
— К чему же сводятся ваши размышления?
— К тому, что вы работаете на двух хозяев. Дело становится еще более доходным, если его оплачивает и ЦРУ.
Рука Коваловой чуть-чуть сдвинулась вправо, к сумочке. Шельбаум не придал значения этому жесту.
— Вы преподносите мне все новые и новые сюрпризы, — сказала она. — Смею я узнать от вас, какую выгоду приносит наш разговор?
— По-видимому, вы хотите довести до конца то, что не удалось вашему другу Фридеману.
Ковалова спрятала руки на груди. «Возможно, так легче скрыть нервозность», — подумал Шельбаум.
— Не называйте его моим другом, — сказала она. — Я его просто не выносила.
Шельбаум кивнул и продолжал развивать свою мысль.
— Охотно верю. Он играл первую скрипку, вы же были всегда на втором плане. Лишь с его смертью вам представился случай проявить себя. Дело было достаточно важным. Копия ведь иногда может стоить не меньше, чем оригинал.
— Ах, копия. Поэтому я и устранила Фридеманов, а заодно и господина Деттмара?
— Я не прочь пофантазировать, — ответил обер-комиссар. — Вы меня вдохновляете. До сих пор я предполагал, что вы лишь рассылали анонимные письма.
Ковалова встала.
— Есть у вас ордер на арест или разрешение на обыск квартиры? Если нет, то прошу покинуть мой дом.
Шельбаум также встал.
— Я ухожу, — сказал он. — Надеюсь, что мои намеки вдохновят вас на размышления. Доску мы скоро отыщем.
Не без внутренней удовлетворенности закрыл он за собой дверь. Но очень скоро понял, что битву с ней проиграл и на этот раз.
На следующее утро в кабинет Шельбаума вошел Нидл с письмом в руках.
— Это меня больше не касается, Алоис, — сказал обер комиссар. — Обер-полицайрат на месте, передайте ему.
— В данный момент его нет, — возразил инспектор. — Он сидит наверху, у начальника комиссариата Прессница и, по-видимому, ведет беседу о выгодах полицейской службы во франкистской Испании.
Шельбаум впервые заметил следы иронии в словах Нидла.
— Несмотря на это, — сказал он, — доложите.
— Письмо адресовано вам.
Шельбаум с неохотой взял конверт, вынул из него записку, прочитал и протянул инспектору.
Записка содержала одну-единственную фразу, напечатанную на машинке: «Копия известного документа у Нины Коваловой».
— Вы, конечно, понимаете, Алоис, о чем идет речь, — сказал Шельбаум. — Достаточно вспомнить встречу под аркой на Мексикоплац.
— Отправитель тот же?