1. Горе мое, горе[2],
Горюшко большое.
2. Если б к этому горю
Родна матушка пришла.
3. Говорила б я с нею
А всю ночку до свету.
4. Посоветый мне, мати
Али тута мне жити?
5. Али тута мне жити,
Аль прочь отойтити?
6. — Живи, дочка, живи,
А как я проживала.
7. Расти, дочка, детей,
А как я узрастила.
8. Ходи, дочка, в гости,
Пока матушка жива.
9. Пока матушка жива,
Дороженька мила.
10. А как матушка умрет,
Дорожка зарастет.
11. Зарастет дороженька,
Зарастет широкая
Травой-муравою,
12. Травой-муравою,
Рощей зеленою.
Вечны и велики эти песни, как любовь матери к детям.
Помню, как в детстве в праздники собирались в нашем доме родные и пели не такие уж давние песни: «Хаз-Булат удалой», «Скакал казак через долину», «Липа вековая» — ее особенно любил мой отец, Сапогов Андрей Федорович. Умер он рано. Но как сейчас помню его склоненную седую голову, когда он начинал красивым сильным голосом: «Липа вековая над рекой шумит...» Песню подхватывали уверенные голоса родных, и она лилась, лилась бесконечно. И было мне жалко девушку, которая «спала под землею». Мама говорила, что и полюбила-то отца за песни: «Выйдет, бывало, запоет — на все село слышно!»
И сейчас, если звучит «Липа вековая» по радио, мама с гордостью говорит: «Отцова песня-то!» Стараюсь лишний раз поставить пластинку с записью Л. А. Руслановой, которую люблю неизменно. Может быть, наше военное детство не понять без песен этой великой русской певицы. Может быть, кто-то считает ее пение самым обыкновенным, но моя душа всякий раз, когда слышу Лидию Русланову, обливается волною то ли грусти, то ли восторга.
Из родного села Бряндино Ульяновской области я уехала, когда мне было 14 лет. И где бы я после ни жила, какие бы песни ни пела, ближе тех, что слышала в детстве, все-таки не было и нет.
Несколько лет назад приехала я на гастроли в Ульяновск, где живут многие мои родственники и земляки. Конечно же, пришли на мой концерт. Как я волновалась! Днем в гостиницу позвонила Анна Алексеевна Терешина. Она была директором сельской школы, в которой я училась, и вела историю. В те поры мы благоговели перед учителями. И сейчас, когда услышала (через столько лет!) такой родной и требовательный голос, все всколыхнулось во мне, я снова почувствовала себя школьницей.
После концерта собрались дома у Елены Петровны Кругликовой — это моя любимая тетя — и пели наши песни. Не знаю, с чем можно сравнить чувство близости, единения в песне. Наверное, нет лучшего способа излить душу, почувствовать, что живешь на родной земле.
Сейчас село Бряндино, когда-то песенное, как и многие российские села, вымирает, не слышно более песен народных, умолкла гармонь. Даже после моего концерта земляки спросили, почему я пою такие древние песни, что они их уже и не помнят. Пела бы, дескать, современные...
Помню свадьбу моей старшей сестры. Были и сватанье, и прощальный день в родительском доме. Но особенно мне запомнился девичник.
В один из вечеров в нашу избу собрались подружки сестры. Шили, вязали, что-то подшивали, строчили на машинке. Поздно вечером кто-то из парней пришел с гармошкой, пели, плясали. Мне было лет десять, но я так любила петь и плясать под гармонь, что никто меня не мог переплясать. Была ужасно горда, когда говорили: «Ну и молодец, Лена, всех перепела и переплясала!» Вначале поешь частушку, а в проигрыше пляшешь, дробишь.
Вот она и заиграла,
И сказала — веселись!
А у девушки с изменушки
И слезы полились.
Вот она и заиграла,
И сказала — громче пой,
А у девушки с изменушки
И голос не такой.
Что-то голосу не стало
У меня, у молодой,
Напоил меня залеточка
Холодною водой.
На гармошку новую
Накину шаль шелковую,
Если я не черноброва —
Ищи чернобровую.
Частушек до сих пор знаю очень много.
А в прощальный день, когда за сестрою приехал жених с дружками, я сидела за столом около нарядно одетой, грустной невесты и продавала ее косу-красоту, не пускала жениха за стол, пока не даст выкуп. В руках у меня была скалка, я стучала ею по столу и выкрикивала (как меня научили): «У стола четыре угла — положите четыре рубля, посередке круг — положите серебряный рубль! У моей сестрички по рублю косички, по гривеннику волосок!» Мне давали деньги, орехи, но с невестиной стороны кричали: «Мало, Лена, дали, не продешеви!» — и я опять стучала скалкой, кричала, что мало. Наконец, меня отводили от сестры, рядом садился жених, и начинался обряд благословения. Девушки плакали, пели грустные песни.
Потом все одевались, шли во двор, там еще раз родители благословляли молодых, сажали их в сани, и свадебный поезд ехал в дом жениха. Моя сестра вышла замуж в другую деревню, в Малую Кандалу. Что было в доме жениха, я не видела. Но то щемящее чувство, что сестра навсегда покидает наш дом, я запомнила навсегда. Долго стояли мы у забора, плакали, смотрели вслед и махали руками до тех пор, пока свадебный поезд не скрылся в заснеженных полях.
Много лет прошло с той поры, а некоторые песни помню и пою по сей день. Например, свадебную «По лугам, лугам зеленым».
1. По лугам, лугам зеленаим, да,
Разлива...алась вода вешняя.
2. Вода вешняя холодная, да,
Тут и плы...ыли три корабличка.
3. Что и первый-то корабличек, да,
Со убра...аной со постелюшкою.
4. Что и вторый-то корабличек, да,
Со духа...ами, со помадою.
5. Что и третий-то корабличек, да,
Со душо...ою красной девицей.
6. Со душою красной девицей, да,
Свет Але...оною Дмитревной.
7. Вдруг отхлынули-отпрянули, да,
От круто...ого ровна бережку.
8. Тут никто не догадается, да,
Догада...алась ее матушка.
9. Закричала громким голосом, да:
«Ты дите...е ли, мое дитятко,
10. Дите милое, Аленушка, да,
Дите ми...илое-то, Дмитревна.
11. Воротися, дите милое, назад, да,
Позабы...ыла ты три вещицы в дому.
12. Что три вещи — трое золотых ключей, да,
На столе...е, столе дубоваим.
13. На столешничке шелковоим, да,
На блюде...ечке на фарфорскоим.
14. А не только трое золотых ключей, да,
Позабы...ыла волю батюшкину.
15. Позабыла негу матушкину, да,
Позабы...ыла ты девичью красоту».
Конечно, сейчас другое время, «новые песни придумала жизнь». И если иногда бываю у знакомых на свадьбе и пою свадебные песни, это уже не воспринимается так органично, как было когда-то. И не причитает невеста на современной свадьбе. Даже не знает, для чего и как это делается. А раньше считалась хорошей та невеста, которая причитать умела.
Как-то в д. Кашино Богдановичского р-на Свердловской области Матрена Петровна Федотовских и Степанида Емельяновна Батакова, рассказывая о жизни и о песне, говорили, что считалась плохой свадьба, если невеста не причитала.
В 1960—1962 годах я работала в Уральском народном хоре, и была у меня подруга Галя Бубенщикова, родом из д. Чернокорово Богдановичского района. Так вот она в свои 19 лет беспокоилась, что надо учиться причитать, ведь скоро замуж выходить... Раньше готовились к такому большому событию девушки с детских лет — шили приданое, учились причитать, колыбельные песни петь. А чтобы невеста на свадьбе плакала, ей пели грустные песни, например, «Можно познати по веселейку».
2. Пиво не пьяно,
Мед не солодок,
И горелка не горька.
3. Горелка не горька,
Скрипка не звонка,
Веселье не весело.
4. Кого мы наймем,
Кого мы пошлем
Да за родной матушкой?
5. Пошлем, не пошлем
Соловеюшку
Да за родною матушкой.
6. Соловей малый
Не долетает,
Матушка сама знает!
7. — Рада бы я встати
К своему дитяти
Да порядочка дати.
8. Гробовы доски
Стиснули ножки,
Не могу протянути.
9. Мать-сыра земля
К грудям прилегла,
Не могу продохнути.
10. Желтые пески
Сыплются в глазки,
Не могу проглянути.
11. Гуляй, дитятко,
Гуляй, родное,
Веселейко без меня.
Эта песня тоже А. И. Глинкиной, и пели ее на свадьбе невесте-сироте.
А вот эту свадебную песню записали ребята из Клуба политической песни (при Уралмаше) в Псковской области. Называется она «И береза бялая».
1. И береза бялая,
Зелена, кудрявая.
2. Зелена, кудрявая,
Край дорожки стояла,