А ножками
Колыбель колышот.
Ох, качает дитя,
Прибаюкивает:
«Ты баю, баю,
Боярский сын!
Ты по батюшке
Зол татарчоночек,
А по матушке
Ты русеночек.
Ведь твоя-то мать
Мне родная дочь,
Семи лет она
Во полон взята.
На правой груди
В ней есть родинка,
На левой ноге
Нет мизинчика!»
Услыхали то
Девки сенны(е)я,
Прибежали оне
К своей барыне.
Что стучит, горючит
И дрожа дрожит? —
По сеням бежит
Дочка к матери.
Дочка к матери
Повалилася,
Повалилася
Во резвы ноги.
«Государыня,
Моя матушка,
Не спознала я
Тебя, родную.
Ты бери ключи,
Ключи золоты,
Отпирай ларцы,
Ларцы кованы.
Ты бери казны,
Сколько надобно,
Ты ступай-ко, мать,
Во конюшеньку.
Ты бери коня,
Что есть лучшего.
Ты беги, беги, мать,
На святую Русь».
«Не поеду я
На святую Русь,
Я с тобой, дитя,
Не расстануся».
А вот песня уральских казаков «Сон Разина», которую я часто исполняю на своих концертах.
1. Ой, не вечор, то ли не вечор,
Мне малым-мало спалось,
Во сне виделося,
Ой, мне малым-мало спалось,
Во сне виделося,
Ой, будто конь мой вороной
Разыгрался подо мной.
2. Ой, разыгрался, расплясался — (2 раза)
Под удалым молодцом.
3. Ой, налетали ветры буйны
Со восточной стороны,
Ой, сорывали-то черну шапку
С моей буйной головы.
4. Ой, сорывали черну шапку
С моей буйной головы.
Ой, отрывался лук звончатый
Со могучего плеча.
5. Ой, рассыпались каленые стрелы
По сырой мати-земле.
Ой, да и кто бы мне этот сон
Разгадал бы он?
6. Ой, есаулушка был догадлив,
Есаул тот сон все рассуживал:
«Степанушка ты наш, Тимофеевич,
По прозванью Разин сын.
7. Сопадала у тебя
Шапка черна с головы —
Пропадет твоя
Буйная головушка.
8. Оторвался лук звончатый —
Быть повешену мне,
Есаулушке-то, мне
Ой ли, быть повешену».
Осенью 1986 года Свердловская филармония поехала с отчетными концертами в Москву. У меня было много интересных творческих встреч. В редакции журнала «Наш современник» ко мне подошел Николай Никифорович Шантаренков и сказал, что хочет показать магнитофонные записи народных песен. Что за песни то были в маленькой комнатке в центре шумной Москвы! Песне было тесно, неуютно. А сильный голос женщины звал, уводил в какой-то совершенно другой мир — мир природы. Пела мать Николая Никифоровича — Соломония Григорьевна. Он не спешил, думал, успеет еще записать множество маминых песен. Но... опоздал. Мы всегда опаздываем, всегда не спешим. А надо. Соломонии Григорьевны уже нет. А песни ее потрясают. Образы настолько неповторимы, исполнение покоряет своей простотой, сердечностью и какой-то великой мудростью, которая приходит с годами прожитой жизни. И какой жизни!
Вот что писал позже Николай Никифорович в письме ко мне о своей маме.
Соломония Григорьевна Шантаренкова родилась в деревне Уймовка Монастырщенского уезда Смоленской губернии 1 августа 1904 года в крестьянской семье. В детстве тянулась к учебе, к грамоте. Но проучиться удалось ей всего два класса в церковноприходской школе; нужно было, чтобы родители привозили зимой дрова для отопления помещения школы, а отец мамы на третью зиму почему-то не мог этого сделать, и школу пришлось бросить. Мама плакала, но что поделаешь?..
С младенческих лет любила петь, знала весь песенный фольклор своей местности. Обладая красивым, необычайной силы голосом, она была непременной участницей всевозможных вечеринок, хороводов, игрищ, свадебных и других обрядов.
Это был человек редкостной доброты, жертвенности, простоты, бескорыстия и отзывчивости. К ней шли люди со своими болями, бедами, горестями, ей открывали и изливали душу, перед ней исповедовались. Она как-то умела располагать к себе людей, и они к ней тянулись всегда, в том числе и молодежь. В годы войны через нашу деревню прошли тысячи беженцев, нищих и обездоленных. Всегда находили они у нее приют, тепло и краюшку хлеба.
Соломония Григорьевна знала множество заговоров, плачей, причетов, вошедших в ее жизнь как неотъемлемая часть того старинного быта. Привожу одну из ее песен — «Калечушка маё».
1. Калечушка маё, сярдечушка маё,
Калечушка маё, сярдечушка ма...
2. Приходи да мяне, говори со мною,
Приходи да мяне, говори со мно...
3. Ци мяне ты любишь аль с другой ты ходишь?
Ци мяне ты любишь аль с другой ты хо...
4. Аль с другой ты ходишь, про мяне гаворишь,
Аль с другой ты ходишь, про мяне гаво...
5. Про мяне гаворишь, мяне осуждаешь,
Про мяне гаворишь, мяне осужда...
6. «Ня бойся, милая, ня бойсь, дорогая,
Ня бойся, милая, ня бойсь, дорога...
7. Никто нас с тобою вовек не разлучит,
Никто нас с тобою вовек не разлу...
8. Ни бог, ни громада, ни добрая рада,
Ни бог, ни громада, ни добрая ра...»
Для наших матерей песня была жизнью. Мы же, чего греха таить, часто на эстраде не жизнь, а себя показываем в песне, собой любуемся, а не песней.
Как-то на гастролях я попала на концерт одной рок-группы: молоденький, весь в блестках с дымными подсветками мальчик-певец, подпрыгивая и резко выбрасывая к нам, зрителям, руки, устрашающе внушал: «Мы роботы! Роботы! Роботы!»
Ну, а коль роботы, то как тут понять язык наших предков?
Не спеть и мне так, как пели М. Д. Кривополенова, И. А. Федосова, А. И. Глинкина, С. Г. Шантаренкова, О. В. Трушина, О. Ф. Сергеева, мама моя — Ольга Леонтьевна и тысячи безвестных хранителей нашей великой духовной культуры, которую мы так беспамятно топчем. Но я пытаюсь.
И песня моя опять уносит меня в детство.
Ранней весной, когда начинало пригревать солнышко и капели заводили свою радостную песню, мы, дети, ждали праздника прилета птиц. В один из таких дней в деревне пекли из теста жаворонков — изображение птиц с резным хвостом, крылышками и глазками. С ними мы шли на зады — так называлось место в конце огородов, садились на забор из жердей и громко призывали, заклинали птиц:
Жаворонок-дуда,
Прилети к нам сюда,
Нам зима-то надоела,
Всю соломушку поела,
И сенцо и бренцо,
Золотое кольцо.
Принеси ты нам
И соху, и борону,
И зеленую траву.
А вот и близкая к этой теме песня Брянской области, которую я часто пою в концертах. Называется она «Благослови, мати».
1. Благослови, мати,
Весну выкликати.
Рано! Рано!
Весну выкликати.
2. Весну выкликати,
Зиму провожати.
Рано! Рано!
Зиму провожати.
3. Зимочка в возочек,
Летичко в таночек.
Рано! Рано!
Летичко в таночек.
4. Девочки сидели,
Венки завивали
Рано! Рано!
Венки завивали.
5. Венки завивали,
Зиму провожали.
Рано! Рано!
Зиму провожали.
6. Зиму провожали,
Весну выкликали.
Рано! Рано!
Весну выкликали.
В такие дни утром просыпаешься с чувством ожидания чего-то большого, светлого. Вскоре начинал таять снег. Копали в талом снегу лунки. Выберешь квадратик снега, и появится чистая как слеза вода. Черпаешь ковшиком в ведро и радуешься, сколько же воды кругом! Вода — большая в наших степных краях редкость. Речки нет, только глубокие-глубокие колодцы, из которых воду достаешь лейкой. Смотришь в колодец, а вода еле виднеется маленьким-маленьким озерком; к нему сбегаются, как жилочки, тоненькие ручейки. Сидишь и ждешь, когда накопится побольше. А тут вокруг сразу столько воды!
Было в нашей деревне русло высохшей речки. Никто из старожилов не знал, была ли она когда и как называлась. Но весной, в половодье, туда сбегалось множество ручьев, и старое русло снова становилось рекой. Вечерами все село — и стар и млад — собирались туда, жгли костры из навоза с соломой, пускали горящие кизяки в бурный поток и долго провожали глазами эти огоньки. Было много песен, шуток, смеха.
До конца зимы скотине не всегда хватало корма, и поэтому все с нетерпением ждали прихода весны. Зимой мама брала большие санки, и мы с ней ехали в поле искать под снегом оставшуюся с осени солому. Снег глубокий, проваливаешься по пояс, очень тяжело. А тем более если на санках солома. А когда появлялись первые проталинки, с радостью выводили туда ягнят, телят, и — начинались игры — «гори, гори ясно», «ручеек», «клек». В клек играли так: на кирпич клали доску, на доску — круглую небольшую чурочку, отходили на определенное расстояние и палкой сбивали ее. Это разновидность игры в городки, у нас она называлась — клек.
В «гори, гори ясно» играют так. Выбирается ведущий. Играющие встают парами друг за другом. Ведущий стоит впереди, спиной к играющим. Все поют:
Гори, гори ясно,
Чтобы не погасло,
Глянь на небо —
Птички летят,
Колокольчики звенят.
Раз, два три!
Последняя пара — беги!
Последняя пара разбегается в стороны, стремясь соединиться впереди стоящих, а ведущий догоняет их. Если никого не поймает, снова водит, если кого поймал, тот становится ведущим, и игра продолжается.