Грэй еле переводил дух от радости и с изумлением смотрел на человека, так просто предлагавшего ему огромный подарок. К числу недостатков Грэя можно было отнести и страшное корыстолюбие.
– Милорд, – весело воскликнул он, – я обещаю вам и аудиенцию, и свое ходатайство, и все, все, что вы захотите.
Легкая улыбка скользнула по губам Суррея и тотчас же исчезла. Он знал, что его щедрый подарок ничего не стоит, но, конечно, умолчал об этом.
– Когда я могу иметь счастье представиться его величеству? – спросил Суррей.
– Когда хотите, милорд, хоть сегодня! – ответил Грэй.
– Чем скорее, тем лучше! – заметил Суррей.
– Тогда скажите мне, где вас найти, и я пошлю за вами, как только будет можно! – проговорил Грэй.
Суррей оставил свой адрес и распростился с могущественным любимцем Иакова Шестого. Он не сомневался, что получит аудиенцию, так как Грэй сам был заинтересован в том, чтобы Англия заплатила за поместья Суррея. О настоящих замыслах последнего Грэй, само собой разумеется, ничего не подозревал.
Придя домой, Суррей сел за письменный стол и очень долго писал длинное письмо. Затем он запечатал его и надписал на нем имя своей невесты.
Отложив письмо в сторону, Суррей осмотрел имевшееся у него оружие: меч, кинжал и маленький пистолет, который легко было спрятать. Убедившись в исправности оружия, он позвал к себе Брая и Джонстона и заявил им:
– Друзья мои, в скором времени я должен буду отправиться к королю Иакову. Вы знаете, с какой целью я домогался этого свидания?
Брай утвердительно кивнул головой, а Джонстон весело воскликнул:
– Да, мы знаем, и от всей души желаем вам успеха!
– Я решил, – продолжал Суррей, – во что бы то ни стало достигнуть своей цели. Все меры будут пущены для этого в ход, весьма возможно, что придется погубить себя, и в таком случае вы больше никогда не увидите меня.
Брай равнодушно выслушал это сообщение; а Джонстон с удивлением смотрел на графа.
– Если я к вам больше не вернусь, – заговорил снова Суррей после некоторого молчания, – то вы оба останетесь моими наследниками. Разделите мое имущество по равной части между собой. Я прошу вас только, сэр Брай, передать это письмо лично леди Джейн Сейтон.
– Все будет исполнено, как вы приказываете, – ответил Брай. – Во всяком случае знайте, что за вашу смерть жестоко отмстят. Я беру на себя это дело.
– Я присоединяюсь к вам! – пробормотал Джонстон.
Суррей ничего не ответил на заявление своих друзей и подал им обоим руку.
– Благодарю вас, друзья мои, за вашу верность и привязанность ко мне, – проговорил он, отпуская своих преданных слуг, – я все надеялся, что в состоянии буду вознаградить вас за ваши труды, но, кажется, моим надеждам не суждено сбыться. Прощайте и будьте счастливы!
По уходе Суррея Патрик Грэй оделся и отправился во дворец. Дар Суррея был так заманчив, что любимец короля решил ковать железо, пока оно было горячо.
У Иакова Шестого был сонный и скучающий вид, когда Грэй вошел в комнату. При виде своего любимца король оживился.
– Ты уже встал, Патрик? – воскликнул он. – А я все ломал себе голову над важным вопросом – приказать ли разбудить тебя или ждать, пока ты сам проснешься! Как поживают наши собаки, Патрик?
– У меня еще не было времени справиться о них, Иаков, – шутливо ответил Грэй, – приличие требовало, чтобы я прежде навестил их хозяина. Как я вижу, ты дьявольски хорошо чувствуешь себя, Иаков!
– Именно дьявольски чувствую! – недовольным тоном ответил король. – Я провел скверную ночь; теперь мне хочется спать, все раздражает; одним словом, я готов подраться с чертями.
– Ты в дурном настроении, король! В таком случае позвольте откланяться, ваше величество! – шутливо поклонился Грэй.
– Не дурачься, Патрик! Садись и постарайся развлечь меня.
– Попробую. Мне сегодня с утра пришлось иметь дело с весело настроенными людьми…
– Ах, у тебя есть какая-то новость? – перебил Грэя король. – Говори же скорее, в чем дело. Право, можно умереть от тоски, когда не ездишь на охоту!
– Сходи в парламент и поуправляй немного страной! – посоветовал Грэй.
– Перестань, Патрик, я запрещаю тебе говорить подобные глупости! – возразил король.
– Ну, хорошо. Скажи мне, Иаков, ты любишь своих верных друзей? – спросил Патрик.
– Что ты хочешь сказать этим? – нетерпеливо проговорил Иаков. – Я знаю, что все друзья – очень дорогая мебель; черт бы их побрал!
– Да, я думаю, что они тебе дорого обходятся, – подтвердил Грэй, – ты осыпаешь их благодеяниями; твоя щедрость не имеет границ!
– Я не понимаю тебя, Патрик, ты точно смеешься, а между тем нет еще и недели, как я подарил тебе французскую борзую.
– Черт бы побрал всех собак вместе с твоими друзьями! – смеясь воскликнул Грэй. – А знаешь ли ты, Иаков, что простой английский лорд перещеголял в щедрости шотландского короля?
– Что ты выдумываешь! – махнул рукой Иаков.
– Уверяю тебя, что говорю серьезно! – убеждал Грэй. – Вот посмотри-ка, какой подарок я получил сегодня утром, и молчи.
Грэй протянул королю дарственную запись, полученную от Суррея.
– Это недурно! – воскликнул Иаков. – Скажи, пожалуйста, не тот ли это Суррей, который слишком интересовался ее величеством, моей матерью?
– Я думаю, что тот самый! – ответил Грэй.
– Тот самый, у которого вышла история с Лестером? – снова спросил король.
– Да! – подтвердил Грэй.
– Он теперь здесь? Интересно знать, любит ли охотиться этот малый! – задумчиво произнес Иаков.
– Не малый, а старик! – поправил Грэй. – Я думаю, что он – прекрасный охотник!
– Ах да, я и забыл, что Суррей не может быть молодым. Отчего же он не представится нам? – спросил король. – Я хотел бы видеть его.
– А он – тебя! – засмеялся Грэй. – Дело устраивается в лучшем виде.
– Ты, кажется, собираешься извлечь из этого какую-то выгоду, Патрик? – мрачно заметил Иаков, как бы сообразив, что Грэй собирается одурачить его.
– Никоим образом, – серьезно возразил Грэй, – для меня совершенно безразлично, примешь ли ты Суррея или нет. Вероятно, он хочет исполнить просто долг вежливости, желая представиться тебе, а может быть, попросит, чтобы ты принял его к себе на службу. Говорят, что он – храбрый воин.
– Мне кажется, что его выслали из Англии, – вспомнил Иаков, – пожалуй, кузина Елизавета рассердится на меня, если я приму его.
– В таком случае я предложу ему поскорее уехать из Шотландии, – притворно-равнодушным тоном сказал Грэй.
– Нет, нет, я хочу видеть его, хочу поговорить с ним! – капризно заявил король.
– Тогда, может быть, позвать его сегодня же? – предложил Патрик. – Ты скучаешь, а лорд Суррей – старый холостяк, жил долго при французском дворе и может рассказать кое-что очень веселое про парижские нравы.
– Пошли за ним! – распорядился Иаков.
– Ваше величество изволит приказывать, и верному рабу приходится повиноваться! – шутливо раскланялся Грэй и вышел из комнаты.
– Повеса! – крикнул ему вслед король.
Лакей, посланный Грэем, застал Суррея дома, и граф немедленно последовал за лакеем во дворец короля, где его принял сначала Грэй.
– Я ничего не сказал королю относительно вашей просьбы, – предупредил Патрик Суррея, – говорите с ним смело, я потом поддержу ваше желание.
Он ввел Роберта Суррея в приемную короля и затем удалился под каким-то предлогом, оставив Иакова Шестого наедине с лордом Сурреем, который внимательно осматривал все выходы из комнаты, думая, что ему, может быть, придется тайно скрыться из дворца.
Король предложил Суррею сесть и начал говорить с ним сначала о делах Англии и о судьбе самого Суррея, причем Роберт изложил королю то дело, по которому будто бы приехал в Шотландию.
Иаков не дал определенного ответа; он обещал подумать, а это, собственно, означало, что он хочет посоветоваться со своим любимцем. Суррей был очень доволен таким оборотом дела и перевел разговор на то, для чего явился к королю.
Иаков сейчас же понял главную цель Суррея и с непостижимым упрямством заявил, что не намерен ничего больше сделать для своей матери.
Однако Суррей не отступал. Он постарался осветить с самой благоприятной стороны этот вопрос в чисто политическом отношении. Был уже такой момент, когда король начал, видимо, склоняться на его сторону, но вдруг опомнился и снова затвердил:
– Нет, нет, не говорите мне больше ничего о моей матери! Она терпит по заслугам.
Суррей хотел затронуть сердце короля, но оно было покрыто непроницаемой броней. Он так грубо отвечал на просьбы Суррея, что граф вышел из себя и решил пустить в ход последнее средство. Он обнажил свой меч и бросился к Иакову Шестому, который смертельно побледнел, задрожал и закрыл глаза от страха.
– Вы хотите убить меня? – закричал король. – Спрячьте свой меч!
– Выслушайте меня, ваше величество, – угрожающим тоном проговорил Суррей, – обнаженный меч так испугал вашу мать, что боязнь его перешла и на вас. Этот же меч закончит вашу жизнь, если вы не согласитесь исполнить мое требование.
– Спрячьте свой меч, я сделаю все, что вы хотите! – простонал Иаков.
– Прежде всего дайте мне слово, что вы никого не позовете на помощь и никому не расскажете о том, что сейчас происходит между нами! – потребовал Суррей.
– Даю вам слово! – весь дрожа, ответил король.
– Затем вы должны согласиться на все мои условия и дать мне в этом письменное доказательство, подписанное вашим именем.
– Хорошо, хорошо, я на все согласен, только спрячьте свой меч! – попросил Иаков.
Суррей вложил меч в ножны и проговорил, не спуская с короля взора:
– Мое условие заключается в следующем: вы сейчас же отправите своего посла к Елизавете Английской и потребуете, чтобы она немедленно освободила Марию Стюарт и дала ей возможность уехать, куда та пожелает.
– Я сделаю это, хотя убежден в бесполезности моего требования, – ответил король.
– Вы объявите английской королеве, что в случае ее отказа исполнить ваше требование вам придется воевать с ней, и действительно начнете готовиться к войне.