ледовать их. Поэтому бандиты были немало поражены, когда внезапно заметили, что преследователи не перестали гнаться за ними и почти уже догнали их. Они от испуга бросили пленников и добычу, чтобы поскорее скрыться самим. Таким образом, пленники были освобождены и окружены спасителями, которых они не могли разглядеть, как и те их в свою очередь.
– Посмотрите-ка, – крикнул им Петр по-английски, – все ли здесь, потому что еще есть время продолжить погоню.
Среди спасенных начались страшная суматоха и суета; им пришлось на ощупь убеждаться, здесь ли все, причем мужские, женские и детские голоса сливались в далеко не приятный концерт.
– Не хватает еще кучера! – сказал кто-то из них наконец.
– Он там, на дороге, – ответил Петр. – Теперь торопитесь выбраться туда же.
– Помогите идти дамам и детям, – приказал Эдуард.
Все торопливо направились к дороге. По пути один из спасенных заговорил.
– Кому я обязан признательностью за это спасение? – спросил он. – Я – лорд Стаффорд, посланник ее величества английской королевы при французском дворе.
Петр, шедший рядом с Эдуардом, сжал руку молодого человека и шепнул:
– Не выдавайте меня! Это вы говорили все время – в суматохе никто не разобрал хорошенько моего голоса и не обратит внимания, если теперь ваш голос будет звучать несколько иначе.
– О, прошу вас, не утруждайте себя выражениями благодарности за такую ничтожную услугу, милорд! – произнес Эдуард. – Меня зовут Мак-Лин, я – шотландец и направляюсь в Париж. Я бесконечно рад, что имел случай оказать вам эту небольшую услугу.
– Вы меня смущаете, сэр! – воскликнул лорд. – Но мы, разумеется, еще увидимся с вами?
– Мне будет очень приятно поближе познакомиться с вами, – ответил Эдуард.
Тем временем они дошли до дороги. Оставшиеся на месте люди Эдуарда подали раненому первую помощь и поставили карету как следует. Киприан, который, как и все кузнецы того времени, понимал кое-что в медицине, исследовал раны кучера и наложил повязки. Люди лорда пристроили поклажу обратно на место, и все семейство, благополучно отделавшееся одним испугом, могло продолжать свое путешествие. Вместо кучера, которого устроили поудобнее, на козлы влез один из слуг, так что все было приведено в порядок.
Лорд Стаффорд тоже направлялся в Бон; он объявил об этом своим спасителям, прибавив, что уезжал на короткое время на юг Франции для отдыха. Но если мы примем во внимание те чувства, которые питали в то время французы против англичан, то нам станет понятным, что посланник уезжал из Парижа просто для того, чтобы уклониться от выражений негодования и ненависти, которые неминуемо вырвались бы у пылких парижан против английского посла при вести о смертном приговоре Марии Стюарт.
Петр втихомолку распорядился, чтобы часть всадников ехала пред каретой, а часть – позади нее. Сам он и Эдуард остались позади.
– Сэр Эдуард, – прошептал Петр, – это – такая встреча, которая может очень пригодиться вам.
– В каком смысле? – спросил Мак-Лин.
– В самом простом на свете. Вы никого не знаете в Англии, так попросите у этого лорда Стаффорда рекомендаций ко двору. Он охотно даст вам их; таким образом вы избавитесь от массы хлопот, и вам совершенно не нужно будет прятаться. К тому же он считает вас за знатного господина, так вы и оставьте его при этой иллюзии.
– Но не могу же я выдавать себя за то, чем я на самом деле совсем не являюсь?
– Да это и не нужно. Во мраке ваша свита производит солидное впечатление, а днем лорд не должен видеть ее. Мы устроимся в другой гостинице, а вы просто отправьтесь к лорду с визитом, завтра же утром мы отправимся в дорогу раньше его. Во всяком случае, вам не нужно быть таким щепетильным, когда все дело идет лишь о небольшом притворстве.
– Разумеется, нет, раз это ведет к достижению намеченной мною цели; но обыкновенно я очень не люблю этого.
– Ну, да в конце концов это – вполне ваше дело; только не упускайте такого благоприятного случая.
– Я, во всяком случае, подумаю об этом.
Прибыли в Бон; в силу необходимости шотландцам пришлось остановиться в одной гостинице с англичанами, но в сущности, это ничему не мешало, так как шум и суета, вызванные свитой Эдуарда, в темноте и при смутном свете ламп могли только увеличить впечатление знатности молодого человека.
– Приходится покоряться обстоятельствам, – заметил Петр, – но во всяком случае, если завтра лорд задержит вас, я еще до рассвета уеду с остальными людьми; Киприан останется при вас, а мы будем ждать вас обоих на месте следующего ночлега.
– Хорошо, пусть так и будет! – согласился Эдуард.
Лорд Стаффорд подошел к молодому человеку и, попросив у него извинения, что в данном случае он нарушает обычные правила вежливости, сказал, что Эдуард сделал бы ему громадное удовольствие, если бы оказал честь отужинать вместе с ним и его семейством. Эдуард согласился и отправился к себе в комнату, чтобы переодеться.
При настоящих обстоятельствах необходимость присутствовать на ужине была скорее тяжелым бременем, нежели удовольствием, но его необходимо было перенести; кроме того, Эдуард был обязан справиться, как себя чувствует семья лорда, до известной степени оправившаяся от потрясений. Поэтому он появился в кругу семьи лорда. Там он был принят очень радушно. Жена и дети лорда поблагодарили его, и все отправились к столу, чтобы утолить голод. По окончании ужина сначала отправили спать детей, наконец и жена лорда тоже простилась с гостем, выразив надежду увидать своего спасителя на следующий день. На это Эдуард не сказал ни «да», ни «нет», а только выразил надежду, что неприятное приключение в лесу обойдется без всяких дурных последствий. Затем леди Стаффорд ушла, и мужчины остались одни. Лорд Стаффорд снова выразил Эдуарду свою признательность и сказал, что надеется на совместное путешествие с ним в Париж.
– Я очень сожалею, милорд, что не могу воспользоваться вашим предложением, – ответил Эдуард. – Я очень тороплюсь, потому что хотя я и путешествую просто для удовольствия, но в Париже меня ждет важное дело, которое требует, чтобы я вовремя попал туда. Это – дела, порученные мне отцом; они настолько спешны и важны, что, быть может, мне даже не придется пробыть в Париже несколько дней.
Стаффорд пытливо уставился на говорившего. Если бы он не был обязан ему такой большой благодарностью, то он, наверное, постарался бы узнать, какого рода эти дела, так как в его глазах человек, путешествующий с такой большой свитой, должен был обязательно быть особой, преследующей какие-то дипломатические цели. Но в силу вышеупомянутых причин лорд счел себя обязанным подавить в себе на этот раз любопытство и удовольствоваться ответом, что ему очень прискорбно не иметь удовольствия наслаждаться обществом Эдуарда.
– Тем не менее, – продолжал он, – я надеюсь еще встретиться с вами, сэр. Если я могу быть полезен вам в чем-либо, то очень прошу вас, скажите – чем, и я немедленно готов к вашим услугам. Правда, я чужой в этой стране, но у меня имеются громадные связи, которыми я рад буду воспользоваться для того, чтобы быть полезным вам.
Эдуард помолчал некоторое время. Ему было очень неприятно пользоваться рекомендациями посланника, чтобы проникнуть в те круги, которые при иных обстоятельствах оставались совершенно недоступными для него. Но при мысли о поставленной им себе цели у него пропали всякие колебания, так что в конце концов он решил последовать совету Петра.
– Я боюсь, что покажусь вам слишком нескромным, если и на самом деле выскажу какое-либо желание, милорд! – сказал он наконец.
– Ни в коем случае, сэр! – поспешил возразить ему лорд. – Вы не можете себе представить, как я был бы рад, если бы и в самом деле мог хоть чем-нибудь услужить вам!
– Во Франции мне не нужны никакие рекомендации, – продолжал Эдуард, – так как я рассчитываю отправиться в Лондон. Мне очень хотелось бы иметь возможность появиться при дворе, но, к сожалению, я не знаю там никого из влиятельных лиц…
– О, если дело только в этом… – начал лорд.
Вдруг он запнулся и снова пытливо уставился на молодого человека. Но молодость Эдуарда быстро рассеяла смутные подозрения, да и врожденная вежливость помешала высказать их.
Эдуард постарался сохранить самый непринужденный и равнодушный вид, и это удалось ему в достаточной мере.
– Простите, милорд, – сказал он, – я слишком мало знаком вам, чтобы иметь право требовать от вас доверия. Поэтому я счел бы вполне естественным, если бы вы отказали мне в желаемой рекомендации, и нисколько не чувствовал бы себя оскорбленным отклонением моей просьбы.
– Вы меня поняли вовсе не так, – смущенно ответил лорд, – я просто задумался о том, каким именно лицам я мог бы вас рекомендовать. Но скажите, мы еще увидимся с вами в Париже ранее того, как вы отправитесь в Лондон?
– Это совершенно неизвестно.
– В таком случае я сейчас же напишу письма.
– Помилуйте… такое затруднение…
– Никаких затруднений, наоборот, это – просто приятная работа для меня, – возразил лорд. – Я поручу вас моей матери, она лучше всякого другого сумеет оценить оказанную вами мне услугу. В качестве статс-дамы королевы Елизаветы она может в значительной части удовлетворить ваши желания.
Эдуард ответил на эту речь только поклоном; он думал о том, что может сделать несчастной целую семью, а удастся или нет его предприятие, это – еще вопрос.
– Кроме того, – продолжал Стаффорд, – я дам вам рекомендательные письма к лордам Берлею и Лейстеру; больше вам никого не нужно.
– Очень благодарен вам, милорд! – ответил Эдуард.
Не должно казаться странным, что оба они ни разу не упомянули в разговоре о шотландской королеве. Самому Стаффорду было очень неприятно касаться этой темы, а Эдуард боялся выдать себя, если разговор зайдет о Марии Стюарт.
Во время писания писем лорд Стаффорд назвал еще несколько имен лиц, которым Эдуард должен был на словах передать привет от него.
Наконец с письмами было кончено. Эдуард взял их, поблагодарил и простился с лордом. Так как было действительно поздно и Эдуард и на самом деле чувствовал себя сильно утомленным, то он сейчас же ушел к себе в комнату, чтобы лечь спать.