Патрик, так звали врача, дал слово герцогу Пармскому, что при первом же удобном случае отравит или убьет каким-нибудь другим способом королеву. Приехав в Лондон, он представился придворному врачу, сумел ему понравиться и был в скором времени представлен королеве Елизавете.
В первое время его обязанности состояли в том, что он помогал главному врачу при кровопусканиях, которые, как мы уже сказали, королева делала себе регулярно почти каждую неделю. Самому делать эту операцию ему еще не разрешали, и поэтому для исполнения своего плана он должен был ждать более удобного случая. Так прошел почти год. В этот промежуток времени Патрик вполне освоился со своей ролью и наконец ему стали поручать в некоторых случаях самостоятельное производство операции кровопускания. Но Патрик не торопился убивать королеву. Спокойная жизнь при дворе, хорошее жалованье, а в особенности дочери придворного врача, с которыми он подружился и теперь только хотел окончательно сделать выбор одной из них, для того чтобы сочетаться браком и остаться на постоянное пребывание в Англии, полюбившейся ему в значительной степени, – все это останавливало его и заставляло откладывать со дня на день осуществление своего намерения. Неизвестно, как разрешилось бы это положение, если бы к этому времени в Лондон не приехал посланный герцога Пармского, который заявил ему, что герцог ждет от него исполнения его намерения и дает ему месячный срок, если же к этому времени королева не будет отравлена, то он раскроет его инкогнито, и тогда за все возможные последствия путь он пеняет на себя.
Это подействовало на Патрика. При следующем же визите к королеве он явился с отравленным ланцетом. Однако его волнение при операции было так велико, что вместо того, чтобы ударить по руке Елизаветы, он сделал насечку ланцетом на собственном пальце и с криком: «Я отравлен!» – пустился бежать домой за противоядием.
Само собой разумеется, что окружающие Елизавету придворные поняли, какой опасности подвергалась королева. За врачом сейчас же устроили погоню, а попутно арестовали и того врача, который рекомендовал его королеве.
На суде выяснился весь адский план Патрика, и он вместе с главным врачом был казнен.
Вторая попытка отправить на тот свет Елизавету тоже не обошлась без участия герцога Пармского, который вообще старательно соблюдал интересы своего короля Филиппа и постоянно отыскивал средства и послушных людей для исполнения часто преступных желаний испанского короля.
Придворный повар королевы Елизаветы как-то случайно познакомился с каким-то неизвестным ему человеком, который стал часто захаживать к нему на кухню, постоянно расхваливая искусство повара, действительно великолепно готовившего. Этот незнакомец несколько раз спрашивал рецепт того или другого кушанья, и повар с удовольствием рассказывал ему, как надо готовить, хотя, конечно, не выдавал всех секретов своего искусства. На кухне в те времена всегда толклось много постороннего народа, который любовался на приготовления королевского обеда.
Однажды королеве готовили рагу. Новый приятель повара стал уверять всех, что он знает новый рецепт рагу, которое вкусом будет лучше, чем то, что всегда готовит повар. Понятно, эти заявления вызвали насмешки со стороны зевак и снисходительную улыбку старшего повара. Слово за слово – и наконец повар, задетый за живое, предложил своему приятелю встать к плите и начать стряпать. Тот, по-видимому, только и ждал этого. Подвязав передник, он начал готовить и распоряжаться младшими поварами, и через какой-нибудь час рагу его приготовления было готово. Все с нетерпением ждали этого момента и подошли, чтобы попробовать. Действительно, рагу было хорошо, но не так все-таки, как его приготовлял опытный придворный повар. Он взял кастрюлю и начал прибавлять последние специи, прежде чем подать рагу к королевскому столу.
В это время из толпы выступил стоявший все время молча какой-то человек. Он приблизился к старшему повару и объявил ему, что кушанье подать нельзя, так как оно отравлено, – он сам видел, как приготовлявший его человек высыпал туда яд.
Видя, что его тайна раскрыта, новый знакомый повара упал на колени и принес чистосердечное раскаяние. Он сказал, что находится на службе у герцога Йоркского и сделал все это по его внушению. Отравителя, конечно, немедленно отправили в Тауэр, а герцога Йоркского решено было схватить и привести на суд.
На суде раскрылись все обстоятельства этого мрачного дела.
Подосланный от герцога Пармского человек сумел убедить герцога Йоркского, что он имеет права на английскую корону больше, чем сама королева Елизавета, и что если ему удастся устранить Елизавету, то он может рассчитывать на поддержку испанского короля для вступления на английский трон.
Действительно, в старинных церковных документах Йоркского герцогства имелись указания на родство герцогов с королевским родом, и герцог Йоркский, находившийся в бедности, сразу же прельстился мыслью, что при некоторой удаче он может совершенно изменить свою судьбу. Однако открыто восстать против любимой народом и могучей королевы он не рискнул и решил прежде всего хитростью и лукавством устранить соперницу. Для этого он подговорил своего верного слугу, и тот отправился в Лондон, чтобы там проникнуть в число королевской челяди и во время приготовления пищи совершить попытку к своему гнусному делу, описанную нами в вышеприведенных строках.
Узнав, что попытка отравить королеву не удалась, герцог Йоркский немедленно же обратился в бегство, думая достигнуть границы Шотландии и там ускользнуть от правительства Елизаветы и ожидавшего его наказания.
Но Валингэм, который все еще находился во главе английской полиции, не дремал; он без промедления отправил за ним погоню; герцог был настигнут и, несмотря на выказанное им отчаянное сопротивление, был арестован и отведен обратно в Лондон. Ему сделали очную ставку со слугой, и так как в те времена даже в Англии еще широко применялась при допросе пытка, то герцог скоро повинился в своем преступлении и вместе со слугой был повешен на одной из лондонских площадей.
Эти покушения хотя и не достигали цели, все же сильно влияли на королеву Елизавету, которая с годами стала подозрительной и жестокой. Ее веселость, ее любовь к развлечениям мало-помалу совершенно исчезли и даже страсть к нарядам, которая всегда была одною из главных черт характера королевы, тоже как будто умерла в ней.
Такой застаем мы ее при начале нового – семнадцатого – столетия.
К этому времени королева сильно постарела и, конечно, немало подурнела. Вместе с ней подурнел и постарел двор, при котором теперь не осталось ни одного молодого, нового лица.
Многих из приближенных Елизаветы уже не было: одни умерли, другие удалились окончательно на покой. Не было около нее ни Лестера, ни Берлея. Место премьера занял сын Берлея, человек, выросший при дворе, знакомый со всеми его тайнами, но как государственный деятель далеко уступавший отцу. Из прежних знакомых остался только один Валингэм, который теперь пользовался неограниченным влиянием на королеву.
Лестера, как мы сказали выше, уже не было: он скончался раньше Елизаветы. Все последние годы его жизни протекли так же, как и те, которые уже известны читателям из всех предшествующих глав романов. Порою он занимал блестящее положение, вызывавшее к себе зависть многих, порою же впадал в немилость и в течение долгого периода не получал приглашения к двору. Все это зависело от тех порывов, которые с годами все более и более развивались в Елизавете. Она не забыла ему той измены, которую он позволил себе по отношению к ней, вступив в брак с Филли. Правда, бесследное исчезновение последней одновременно с провалом Кенилвортской башни несколько примирило с ним Елизавету, но ему не удалось снова завоевать себе ее сердце настолько, чтобы она согласилась на брак с ним, и он так и умер, не дождавшись осуществления своих честолюбивых планов.
Казалось, что сердце Елизаветы было уже вполне закалено против опасных стрел Амура. Однако, несмотря на всю ее изумительную силу воли, и ее не миновала горячая вспышка нежного сердечного чувства, которая очень часто замечается у многих стареющих женщин, в особенности у тех, которые в своей жизни насильственно подавляли в себе голос природы.
Однажды в штате ее придворных вдруг появилось новое лицо – граф Эссекс, который, вернувшись из Шотландии, сразу произвел впечатление на Елизавету, так как она, несмотря на свою старость, все еще обладала пылким сердцем.
Королева старалась приблизить Эссекса ко двору, но он упорно отказывался от этой чести и только по необходимости являлся на приемы Елизаветы. Последняя давно потеряла, что может пленить мужчину – молодость и красоту, и ее кокетство с Эссексом производило на последнего отталкивающее впечатление. Все прозрачные намеки, делаемые королевой, оставались с его стороны без ответа, как будто он их не понимал. Но Елизавета хотя и сознавала, что ее время прошло, все же не хотела смириться, в глубине души думая, что граф остается к ней холоден только потому, что увлечен кем-нибудь другим.
Для раскрытия тайны была пущена в ход всемогущая полиция Валингэма. Преданные министру лица отправились на разведки и вскоре действительно узнали, что Эссекс посещал какой-то домик на окраине города, где, как узнала полиция, проживала молодая дама. По приказу министра один из полицейских пробрался к окну в то время, как в доме сидел граф Эссекс, и записал его разговор с дамой.
Этот разговор дал Валингэму важные улики против графа и его возлюбленной, так как парочка насмехалась над смешными претензиями уже изрядно старой королевы покорить сердце Эссекса.
В это время в Ирландии разразилось восстание. Находившийся там наместник королевы не вполне соответствовал требованиям момента, и государственный совет решил отправить туда кого-нибудь более энергичного. Молодой Сесиль Берлей воспользовался этим, чтобы спровадить от королевы графа Эссекса, к которому он питал непримиримую вражду, так как его личные попытки ухаживания за королевой не имели никакого успеха и он думал, что, если будет убран долой с глаз соперник, ему будет легче покорить сердце Елизаветы.