Между тем при списочном составе АК числилось примерно 50 тыс. человек, отмобилизовано было всего 37 тыс., а в реальности в восстание было вовлечено всего 25 тысяч человек. Но это ещё что. Поскольку, как уже отмечалось выше, изначально план операции «Буря» не предусматривал восстания в Варшаве, то и без того не слишком уж богатые арсеналы оружия АК переправлялись в другие места, где лидеры Армии Крайовой планировали различные военные действия. Наряду с этим и немцы тоже нашли несколько складов с оружием, принадлежавшим АК и, естественно, их ликвидировали. Часть складов была потеряна по причине арестов подпольщиков, только которые и знали места их расположения (эти склады были обнаружены только после войны, в 1947 г.). Короче говоря, спровоцированные на восстание повстанцы начали свои боевые действия, имея на руках… всего лишь 1000 карабинов, 300 пистолетов-пулеметов, 60 ручных пулемётов, 7 станковых пулемётов, 35 противотанковых ружей и гранатомётов марки «Piat», 1700 обычных пистолетов, 25 000 ручных гранат. Проще говоря, из 25 тысяч реально вовлеченных в восстание, вооруженным оказался только каждый десятый, сиречь всего 2500 человек! Кстати говоря, немцы оценивали число восставших примерно в две-три тысячи, что полностью совпадает с уровнем вооружённости повстанцев. Вот с такими силами и при наличии боеприпасов всего лишь на 3–4 дня под давлением польского эмигрантского правительства в Лондоне лидеры АК спровоцировали восстание. Но при этом не предупредили не только командование наступавших частей Красной Армии, на чью помощь якобы надеялись (почему якобы — см. ниже), но и даже другие польские вооруженные формирования. Ни руководство Армии Людовой, ни Польской Армии Людовой, ни Корпуса Безопасности, ни организации синдикалистов, ни даже мотобригады Национальных Вооруженных сил предупреждено не было.
Восстание захлебнулось с самого начала, в том числе и потому, что, как уже отмечалось выше, немцы заранее знали о нем и еще до назначенного часа выступления повстанцев заняли боевые позиции. И даже там, где повстанцы начали свои действия несколько ранее (в 16.30, а не в 17.00, как было намечено), например в центре Варшавы, а также в районах Жолибож и Воля, все равно никакого успеха добиться не смогли.
Военные действия восставших продолжались примерно четыре дня. Формально — всего лишь из-за количества вовлеченных, но не вооруженных людей, — восставшим на некоторое время удалось захватить отдельные районы польской столицы, однако ни одним стратегическим объектом они так и не сумели овладеть. Они не смогли овладеть также и ни одной из телефонных станций (потому, кстати говоря, и не было связи между разрозненными группами повстанцев), ни одной немецкой казармой, ни одним из основных объектов оккупационных властей, ни одним аэродромом, ни одним из вокзалов. И самое главное — не овладели ни одним из мостов через Вислу. Все они находились в руках гитлеровцев.
«Мнившие себя стратегами, видя бой со стороны», не могли организовать даже толкового единого командования. В результате при первой же атаке немцев повстанцы потеряли 2000 человек убитыми и ранеными. Тут же началась и всеобщая паника среди повстанцев, причем как на низовом уровне, так и в командном звене. Едва только многие командиры различных групп повстанцев столкнулись с яростным сопротивлением гитлеровцев, то тут же стали выводить своих бойцов из Варшавы в леса под столицей. Таким образом, из города ушли 5000 бойцов. Другие командиры и вовсе стали распускать свои отряды.
А что же Красная Армия? А части Красной Армии на правом крыле 1-го Белорусского фронта ещё 30 июля натолкнулись на ожесточенную немецкую контратаку на подступах к варшавскому предместью Прага, о чем спровоцировавшим восстание лидерам АК хорошо было известно по данным своей же разведки. Но куда там! Им же надо было, чтобы о них писали газеты всего мира! А что не за понюшку табака погибнут тысячи поляков — так это, в случае надобности, на русских свалим! И свалили, сукины дети! Прямо тогда свалили, сволочи! Причем не без помощи проклятого Запада!
Между тем ситуация, как её предельно объективно, без утайки чего-либо, охарактеризовал 26 августа 1944 г. К. К. Рокоссовский в малоизвестном интервью американскому журналисту А. Верту, ставшему впоследствии автором известной среди историков книги «Россия в войне 1941–1945», была такова:
Рокоссовский: Я не могу входить в детали. Скажу вам только следующее. После нескольких недель тяжелых боев в Белоруссии и в Восточной Польше мы, в конечном счете, подошли примерно 1 августа к окраинам Праги (то есть к окраинам варшавского предместья Прага. — А.М.). В тот момент немцы бросили в бой четыре танковые дивизии, и мы были оттеснены назад.
Верт: Как далеко назад?
Рокоссовский: Не могу вам точно сказать, но, скажем, километров на сто.
Верт: И вы всё ещё продолжаете наступать?
Рокоссовский: Нет, теперь мы наступаем — но медленно.
Верт: Думали ли вы 1 августа (как дал понять в тот день корреспондент «Правды»), что сможете уже через несколько дней овладеть Варшавой?
Рокоссовский: Если бы немцы не бросили в бой всех этих танков, мы смогли бы взять Варшаву, хотя и не лобовой атакой, но шансов на это никогда не было больше 50 из 100. Не исключена была возможность немецкой контратаки в районе Праги (она имела место — четырьмя танковыми дивизиями и одной пехотной дивизией вермахта. — А.М.), хотя теперь нам известно, что до прибытия этих четырех танковых дивизий немцы в Варшаве впали в панику и в большой спешке начали собирать чемоданы.
Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. Обратите внимание на то, что Рокоссовский специально, но ненавязчиво подчеркивает, что благоприятная ситуация, когда немцы впали в панику и спешно готовились к эвакуации, была упущена восставшими.
Верт: Было ли Варшавское восстание оправданным в таких обстоятельствах?
Рокоссовский: Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами.
Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна.В словах Рокоссовского не было и нет ни малейшей капли пропаганды или желания снять с себя и возглавляемых им войск 1-го Белорусского фронта ответственность за произошедшее в Варшаве. Это однозначно подтвердил даже сам Верт. Дело в том, что, приведя на страницах своей книги весь текст интервью с Рокоссовским, далее Верт тут же изложил следующее: «На пресс-конференции, которую дал несколько позднее (имеется в виду позднее интервью Рокоссовского, но всего лишь на пару-тройку часов. — A.M.) в тот же день министр обороны Люблинского комитета генерал Роля-Жимерский, присутствовали два офицера Армии Крайовой — полковник Равич и полковник Тарнава. Они рассказали, что 29 июля по инициативе „влиятельного меньшинства“ офицеров Армии Крайовой в Варшаве они покинули город с целью установить контакт с Миколайчиком (находившимся в ту пору в Москве) и в последний момент попытаться убедить лондонское правительство, чтобы оно употребило свое влияние и добилось отмены намеченного на 1 августа восстания — ибо 25 июля они уже получили от генерала Бур-Коморовского приказ находиться в боевой готовности. По их словам, было совершенно очевидно, что повстанцы не смогут удержать Варшаву, если не нанесут удар в самый последний момент, когда части Красной Армии будут уже практически в пределах города.
Полковник Равич…[47]сказал, что штаб отдал приказ поднять восстание, как только советские войска окажутся в тридцати километрах от Варшавы. Между тем он и многие другие офицеры считали, что было бы безумием начинать восстание, пока русские не подойдут к мостам через Вислу»[48]. Это уже свидетельства непосредственных очевидцев преступной политики руководителей АК. Поляки должны были судить этих негодяев своим высшим судом и расстрелять их, как особо опасных провокаторов, ценой деятельности которых стало уничтожение 200 тысяч поляков, о чем сказал все тот же полковник Равич!
Верт: Но ведь была передача московского радио, призывавшая их к восстанию?
Рокоссовский: Ну, это обычные разговоры… Подобные же призывы к восстанию передавались радиостанцией «Свит» [радиостанция Армии Крайовой], а также польской редакцией Би-Би-Си… Будем рассуждать серьёзно. Вооруженное восстание в таком месте, как Варшава, могло оказаться успешным только в том случае, если бы оно было тщательно скоординировано с действиями Красной Армии. Правильный выбор времени являлся здесь делом огромнейшей важности. Варшавские повстанцы были плохо вооружены, и восстание имело бы смысл только в том случае, если бы мы были уже готовы вступить в Варшаву. Подобной готовности у нас не было ни на одном из этапов боев за Варшаву, и я признаю, что некоторые советские корреспонденты проявили 1 августа излишний оптимизм. Нас теснили, и мы даже при самых благоприятных обстоятельствах не смогли бы овладеть Варшавой раньше середины августа. Но обстоятельства не сложились удачно, они были неблагоприятны для нас. На войне такие вещи случаются. Нечто подобное произошло в марте 1943 года под Харьковом (Рокоссовский имел в виду Харьковскую оборонительную операцию в марте 1943 г. — А.М.) и прошлой зимой под Житомиром.
Небольшой комментарий А. Б. Мартиросяна. Обратите внимание на то, сколь же точно совпадают оценки Рокоссовского и полковника Равича. В отношении же призыва московского радио к восстанию необходимо отметить, то речь шла явно не о том, чтобы варшавяне немедленно брались бы за оружие, едва только заслышат гул советской канонады, а лишь тогда, когда для этого сложится благоприятная обстановка. При исключительно жесткой политической цензуре, что царила в годы войны, иное просто было невозможно. Увы, поляки слушали не столько Московское, сколько Лондонское радио…