[144]).
Война несет смерть, и требовалась корректировка наследственного права. На основании названного постановления СНК СССР от 15 сентября 1942 г. разрешалось удостоверять завещания командованию воинских частей и начальникам госпиталей. По этому поводу профессор Ленинградского государственного университета Н. В. Рабинович в 1949 г. писала: «Упрощенный порядок оформления завещательных распоряжений был продиктован самой жизнью. В условиях военной обстановки на фронте, перед боем, в лечебном учреждении, разумеется, не могла быть обеспечена воинам нашей армии возможность участия нотариальных органов в засвидетельствовании их завещаний и распоряжений. Участие командования или начальника госпиталя в засвидетельствовании завещания являлось в этих случаях вполне достаточной гарантией достоверности и правильности последнего»[145].
На практике приостанавливалось течение шестимесячного срока для принятия наследства «впредь до прекращения соответствующих обстоятельств» (невозможность явки наследников вследствие призыва в армию, эвакуации и т. п.)[146].
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 января 1943 г.[147]освобождались от налога с имущества, переходящего в порядке наследования, наследники лиц, погибших при защите Родины.
14 марта 1945 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «О наследовании по закону и завещанию»[148], согласно которому расширялся круг наследников и устанавливались очереди призвания к наследованию по закону.
Наследниками по закону могли быть дети (в том числе усыновленные), супруг и нетрудоспособные родители умершего, а также другие нетрудоспособные, состоявшие на иждивении умершего не менее одного года до его смерти. Если кто-либо из детей наследодателя умирал до открытия наследства, его наследственная доля переходила к его детям (внукам наследодателя), а в случае смерти последних – к их детям (правнукам наследодателя). В случае отсутствия указанных наследников или непринятия ими наследства наследниками по закону являлись трудоспособные родители, а при их отсутствии – братья и сестры умершего. При этом завещание можно было составить только в пользу указанных лиц или государственных органов и общественных организаций.
В то время для наследования детьми имущества после смерти родителей важное значение с точки зрения семейного права имело то, состояли ли родители в браке (см. § 4 главы 5). В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении высшей степени отличия – звания „Мать-героиня” и учреждении ордена „Материнская слава” и медали „Медаль материнства”» не все дети получили право наследовать после обоих родителей, но при этом каждый ребенок мог наследовать после своей матери.
Наследовать после обоих родителей могли:
а) дети, родившиеся от родителей, состоявших в зарегистрированном браке;
б) дети, родившиеся до издания Указа от 8 июля 1944 г. от родителей, состоявших в фактических брачных отношениях и официально оформивших эти отношения после издания указа путем регистрации брака, если отец признал их своими детьми;
в) дети, родившиеся до издания Указа от 8 июля 1944 г. от родителей, не состоявших в зарегистрированном браке, если умерший был записан отцом таких детей в книгах записей актов гражданского состояния. В ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 14 марта 1945 г. «О порядке применения Указа Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. в отношении детей, родители которых не состоят между собой в зарегистрированном браке»[149] прямо говорилось, что «дети, рожденные до издания Указа от 8 июля 1944 г. от родителей, не состоящих между собой в зарегистрированном браке, имеют в случае смерти отца (записанного в книгах записей актов гражданского состояния) право наследования, а равно право на обеспечение пенсией и установленными для семей военнослужащих государственными пособиями наравне с детьми, родившимися в зарегистрированном браке»;
г) дети, рожденные после издания Указа от 8 июля 1944 г. одинокой матерью, если она вступила затем в зарегистрированный брак с отцом этих детей, который признает свое отцовство.
Все остальные категории детей могли наследовать только после своей матери и не имели права на наследование после своего отца.
На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР «О наследовании по закону и завещанию» соответствующие изменения были внесены и в гражданские кодексы союзных республик (например, Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 12 июня 1945 г. «Об изменениях Гражданского кодекса РСФСР»[150]).
Кроме того, еще в 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 января 1943 г. «Об отмене налога с имуществ, переходящих в порядке наследования и дарения, и предоставлении льгот по государственной пошлине наследникам лиц, погибших при защите Родины»[151] был отменен налог на наследование для наследников лиц, погибших при защите Родины, также они освобождались от уплаты государственной пошлины за выдачу свидетельств, подтверждавших право наследования имущества погибших.
В области страхования с началом Великой Отечественной войны был повышен размер страхового обеспечения по обязательному страхованию сельскохозяйственных культур и животных, изменилась система личного страхования. Коллективное страхование, ставшее убыточным, было отменено. Вводились индивидуальное смешанное страхование, страхование на случай смерти, утраты трудоспособности и страхование от несчастных случаев[152].
Несмотря на военное время, в середине 1944 г. обращается внимание и на отдельные вопросы авторского права, в частности на обеспечение прав авторов, о чем свидетельствуют, например, постановление СНК РСФСР от 12 июля 1944 г. № 540 «Об авторском гонораре», установившее ставки вознаграждения, выплачиваемого издательствами авторам, и постановление Совета Министров РСФСР от 15 июля 1947 г. № 521 «Об авторском гонораре за литературно-художественные произведения».
Безусловно, особенностями обладала и практика правоприменения того времени. Гражданские отношения не имели того значения, как в довоенное время, тем не менее решения по гражданским делам судами принимались и даже находили отражение в научных публикациях. На правоприменение, в том числе в области гражданского права, влияла и позиция руководства страны. Так, например, при рассмотрении вопроса, относится ли война к обстоятельствам, освобождающим от ответственности, правоприменение руководствовалось выступлением И. В. Сталина 3 июля 1941 г., в котором отмечалось, что «советские люди должны понять всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешиться от благодушия, от беспечности, от настроений мирного строительства, вполне понятных в довоенное время, но пагубных в настоящее время, когда война коренным образом изменила положение. <…> Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу». Исходя из этого, в условиях Великой Отечественной войны требования, предъявляемые к должнику в области исполнения обязательства, не только не понижались, но, наоборот, должны были быть повышены[153].
Гражданское законодательство не допускало в виде общего правила расторжение договора и освобождение должника от ответственности за неисполнение обязательства в силу резко изменившихся экономических обстоятельств, создающих экономическую невозможность или крайнюю экономическую затруднительность исполнения. Напротив, из анализа ст. 119 Гражданского кодекса РСФСР (ГК РСФСР) о невозможности исполнения обязательства следовал обратный вывод. Согласно ч. 1 ст. 119, если предмет обязательства определен родовыми признаками, то должник освобождался от ответственности только в том случае, когда доставление имущества того же рода стало объективно невозможным. Экономическая затруднительность, обусловленная изменениями в экономике страны, происшедшими вследствие войны, и являвшаяся для данного должника экономической невозможностью, не могла быть по смыслу ч. 1 ст. 119 отнесена к случаям объективной невозможности[154].
Таким образом, экономическая затруднительность не являлась основанием к расторжению обязательства и к освобождению должника от ответственности за неисполнение. А на вопрос, требует ли война и вызванные ею экономические изменения пересмотра этого положения, ответ был отрицательным[155].
Интересна практика военного времени в области возмещения причиненного в период войны вреда. «Советская валюта не должна колебаться» – этот тезис во многом влиял на размер возмещения, и суды обычно не учитывали экономическую конъюнктуру рынка, не изменяли размер денежного обязательства. Так, в деле о неисполнении обязательства по покупке меда, который по договору должен был быть приобретен в 1941 г. на сумму 150 руб., потерпевший, ссылаясь на повышение рыночных цен, требовал значительно большую сумму. Суд взыскал только 150 руб., ссылаясь на то, что повышение рыночных цен во время войны не должно учитываться при определении размера денежного обязательства[156].
Несмотря на то что ГК РСФСР не предусматривал возможности применения судами такого последствия неисполнения обязательства, как его трансформация, правоприменительная практика широко использовала такую возможность. Так, в одном деле гражданка П. продала в 1941 г. дом своему племяннику М. за 1000 руб. М. обязался в течение двух лет ежемесячно выдавать тетке по пуду муки и по пуду картофеля, в то время стоивших 20–25 руб. С января 1942 г. М. прекратил снабжение своей тетки, ссылаясь на то, что в 1942 г. пуд муки стоит на рынке 500 руб., а пуд картофеля – 100 руб., что он, приобретая эти продукты на рынке, не в состоянии выполнить обязательства и что такой размер обязательства не входил в расчеты сторон. Гражданка П. предъявила к М. иск о выполнении обязательства. Народный суд вынес решение, видоизменив обязательство М. и обязав его выплачивать П. до истечения двух лет после заключения сделки по 150 руб. ежемесячно. При определении этой суммы суд исходил из оценки стоимости дома с зачетом всего, что П. уже получила с М. Если бы суд обязал ответчика полностью выполнить первоначальное обязательство, такое решение не соответствовало бы по существу намерению сторон при заключении сделки. Может ли суд своим решением менять внешне выраженную в обязательстве волю сторон и содержание обязательства? В то время считалось, что суд, видоизменяя содержание обязате