[381], Сталин согласился с предложением Б. А. Двинского о сокращении количества граждан, получающих хлеб по карточкам.
27 сентября 1946 г. Политбюро утвердило соответствующее постановление. Контингенты населения, снабжаемого хлебом по карточкам, были уменьшены сразу с 87 до 60 млн человек, в том числе на 23 млн в сельской местности. Произошло это за счет членов семей, которые сохраняли право на их получение. Взрослым нормы урезали с 300 до 250 граммов в день, детям – с 400 до 300 граммов. Провалы в снабжении были поставлены в вину Микояну[382].
Практически миллионы людей не были защищены от голода, свирепствовавшего с ноября 1946-го по август 1947 г. в большинстве областей Черноземной полосы, Средней и Нижней Волги, Южного Урала, Западной Сибири, Украины и в соседних с ней областях Белоруссии, Молдавии. В отличие от голода 1932–1933 гг., голод 1946–1947 гг. захватил многие области Нечерноземья, затронул Москву, Ленинград, Минск, Киев, Кишинев, Свердловск, Новосибирск и другие крупнейшие административные центры[383].
С помощью карточной системы огромную массу сельских жителей, составлявших 65 % общей численности населения, изолировали от городской торговли, крестьянам всячески препятствовали выезжать в города. По всей стране голодали рабочие железной дороги, проживавшие в сельской местности, у которых в 1946 г. сняли с централизованного снабжения детей и иждивенцев.
Возрожденная политика продразверстки, примененная к колхозам и совхозам, дала возможность государству собрать достаточное количество продовольствия для нормированного снабжения населения городов и обеспечить пополнение резервов, но тем самым она обрекла на массовый голод жителей деревни.
Началось бегство сельского населения из центральных областей РСФСР. В первой половине 1947 г. наблюдался значительный приток населения, не имеющего оснований на прописку, в крупные промышленные и административные центры: Москву, Ленинград, Свердловск и др. Распоряжением Совета Министров СССР в июле 1947 г. был повышен до 200 руб. размер штрафа, налагаемого на квартиросъемщиков, управляющих домами, комендантов зданий и общежитий, допустивших проживание лиц, не прописанных в Москве и других городах
Многотысячные потоки голодных, ослабленных людей, передвигавшихся по стране в поисках пропитания, стали благодатной средой для распространения эпидемий. Заболеваемость сыпным тифом в 1947 г. по сравнению с предшествовавшим 1946 г. в целом по РСФСР возросла на 30,4 % и была в 2,8 раза выше уровня 1940 г.[384]
Партия даже не рассматривала план помощи селу. Первый секретарь ЦК КП Украины Н. С. Хрущев в своих воспоминаниях пишет, что сообщал Сталину о голоде и людоедстве зимой 1947 г., но ответом был лишь гнев вождя: «Мягкотелость! Вас обманывают, нарочно докладывают о таком, чтобы разжалобить и заставить израсходовать резервы»[385]. Более того, раздраженный вождь предупредил Хрущева о том, что если он не исправится, для него «дело может кончиться плохо»[386].
Различные гуманитарные организации западных стран предлагали советскому руководству помощь в преодолении последствий голода. Однако власти боялись, что эта помощь будет использована Западом «для демагогической пропаганды». Советская власть продемонстрировала Западу, что СССР способен сам оказывать помощь тем, кто в ней нуждается. В ответ на просьбы со стороны Болгарии, Румынии, Польши, Чехословакии в эти и другие страны в 1946–1947 гг. из Советского Союза было отправлено 2,5 млн т зерна[387].
16 декабря 1947 г. была отменена карточная система и осуществлена денежная реформа. В результате цены на товары и заработная плата трудящихся снизились в 10 раз, средний месячный заработок рабочего составлял 70 руб., у колхозников и рабочих совхозов – в 5–10 раз меньше.
Такие продукты питания, как мясо, масло, сахар и др., не говоря о промтоварах, сделались еще более недоступными. Денежная реформа в очередной раз «вывернула карманы» малоимущих граждан, составлявших 90 % населения страны. Она изъяла из обращения и аннулировала избыточную массу денег, но привела лишь к кратковременному укреплению курса рубля, так как представляла собой типичную административную меру, игнорировавшую законы экономики[388].
По официальным данным, от голода 1946–1947 гг. и болезней, которые стали следствием данного голода, умерло в СССР до полутора миллионов человек[389]. А различного рода заболеваниям (дистрофия, дизентерия, септическая ангина, тиф и др.), вызванным голодом и крайне тяжело отразившимся на здоровье людей, подверглось около 4 млн человек[390].
Голод в стране не ограничивался 1946–1947 гг., а наблюдался и позже. Специальное исследование, проведенное по всем республикам, краям и областям РСФСР, показало, что в 1948 г. положение с рождаемостью не только деревенского, но и городского населения ухудшилось в сравнении с 1947 г. и в особенности с 1946 г. Это же подтверждают данные о резких колебаниях рождаемости как по СССР в целом, так и по его отдельным регионам на протяжении 1948–1950 гг.[391]
Обстановка в сельском хозяйстве была удручающей. Значительная часть беженцев не вернулась в деревню. Те, кто пережил голод на месте, в большинстве были истощены и неработоспособны.
В такой ситуации власть применила устрашающие меры, чтобы заставить людей работать. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. были проведены мероприятия по выселению лиц, уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве. Без суда и следствия в том же году в отдельные края на спецпоселения сроком до восьми лет выслали из колхозов и совхозов более 23 тыс. человек, в том числе 12 тыс. человек из Российской Федерации[392].
Голод, прокатившийся по всей стране, вызвал невиданный даже в военные годы рост преступности. Не имевшие средств к существованию, обезумевшие люди ради собственного спасения шли на воровство, грабеж, убийство.
В создавшейся обстановке власть увеличивала количество указов и постановлений. Репрессивный вал нарастал, как снежный ком, по мере усиления голода и летом 1947 г. достиг своего апогея. Указы Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня того же года об уголовной ответственности за хищения государственного имущества и об усилении охраны личной собственности затмили людоедскую силу закона от 7 августа 1932 г., прозванного в народе «законом о пяти колосках». В условиях голода эскалация уголовного законодательства обернулась не против настоящих преступников – крупных грабителей государственной и личной собственности, а против всего обездоленного люда, причинив ему много страданий.
Во второй половине 1946 г. Совет Министров СССР и ЦК ВКП (б) приняли два постановления по усилению охраны хлеба: 27 июля – «О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущению его разбазаривания, хищения и порчи», 25 октября – «Об обеспечении сохранности государственного хлеба». В последнем документе указывалось, что «руководители партийных и советских организаций, работники прокуратуры и Министерства внутренних дел… склонны мириться с фактами хищений и разбазаривания государственного хлеба и не принимают необходимых мер по обеспечению его сохранности».
Во исполнение данного решения партии и правительства Министерством юстиции СССР были даны указания всем органам суда о рассмотрении дел по такого рода представлениям не позднее 10-дневного срока с применением к виновным по закону от 7 августа 1932 г. в качестве меры судебной репрессии за хищение колхозного и кооперативного имущества высшей меры наказания – расстрела, с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не менее 10 лет.
Не склонные мириться правоохранители отдавали под суд председателей колхозов и совхозов, бригадиров, заведующих фермами. В некоторых районах было осуждено от четверти до половины всех председателей[393]. По неполным данным, осенью 1946 г. было осуждено за хищение хлеба 53369 человек, из них 36670 человек (74,3 %) приговорили к лишению свободы. По закону от 7 августа 1932 г. осудили 1146 человек, из них 35 человек приговорили к расстрелу. Много осужденных по такого рода делам было в Красноярском и Ставропольском краях, в Башкирской АССР, Ростовской, Рязанской, Саратовской, Киевской, Харьковской, Одесской областях[394].
4 июня 1947 г. был принят закон «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества»[395]. В первой статье данного закона говорилось: «Кража, присвоение, растрата или иное хищение государственного имущества – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от семи до десяти лет с конфискацией имущества или без конфискации». Далее: «2. Хищение государственного имущества, совершаемое повторно, а равно совершенное организованной группой (шайкой) или в крупных размерах, – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от десяти до двадцати пяти лет с конфискацией имущества. 3. Кража, присвоение, растрата или иное хищение колхозного, кооперативного или иного общественного имущества – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от пяти до восьми лет с конфискацией имущества или без конфискации. 4. Хищение колхозного, кооперативного или иного общественного имущества, совершаемое повторно, а равно совершенное организованной группой (шайкой) или в крупных размерах, – карается заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от восьми до двадцати лет с конфискацией имущества. 5. Недонесение органам власти о достоверно известном готовящемся или совершенном хищении государственного или общественного имущества, предусмотренном статьями 2 и 4 настоящего Указа, – карается лишением свободы на срок от двух до трех лет или ссылкой на срок от пяти до семи лет».