29 июня 1953 г. Романа Андреевича вызвали в Москву. Он встретился с первым секретарем ЦК КПСС Н. С. Хрущевым. Прокурор и известный исследователь российской истории права А. Г. Звягинцев пишет: «События развивались с ошеломительной скоростью. В тот же день на заседании Президиума ЦК КПСС Руденко был утвержден Генеральным прокурором СССР (выделено нами. – Прим. П. К.) вместо смещенного Сафонова. 29 июня вышел соответствующий указ Президиума Верховного Совета СССР. На том же заседании Президиума ЦК было принято постановление „Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии”»[496].
Первоначально следствием по делу Л. П. Берии руководил председатель Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР И. А. Серов, затем по решению Н. С. Хрущева[497]следственную группу возглавил Руденко. Он же и лично допрашивал Берию.
Процесс по делу Берии рассматривался Специальным судебным присутствием Верховного Суда СССР под председательством маршала И. С. Конева 23 декабря 1953 г. Берию приговорили к смертной казни. По указанию вождей Руденко был свидетелем расстрела Берии 24 декабря 1953 г., после чего доложил Хрущеву о «решении проблемы». Окажись среди подсудимых по этому делу его бывший патрон Вышинский или, страшно сказать, Хрущев, вряд ли они могли рассчитывать на снисхождение со стороны своего выдвиженца.
Вместе с тем, будучи и сам в определенной степени травмирован атмосферой страха массовых репрессий и Большого террора, когда в 1940 г. с тревогой ожидал ареста, он хорошо ощущал противоречие между правоприменением и законностью. Понимая необходимость устранения этой пропасти, Роман Андреевич не только подстраивался под волну борьбы с культом личности, но и во многом направлял и подкреплял ее с правовой точки зрения.
Так, Р. А. Руденко, И. А. Серов, С. Н. Круглов и К. П. Горшенин предложили создать Центральную комиссию по пересмотру дел осужденных за «контрреволюционные преступления». Роман Андреевич возглавил 4 мая 1954 г. эту комиссию.
13 июля 1953 г. по предложению Руденко и Серова были освобождены и восстановлены в званиях все генералы, посаженные «Абакумовым, Игнатьевым и Епишевым»[498].
После завершения работы комиссии «Хрущев задал Руденко вопрос: насколько обоснованы обвинения, которые предъявлялись на открытых процессах видным деятелям партии. Руденко ответил, что „с точки зрения юридических норм никаких данных для осуждения этих людей не существовало. Все основывалось только на личных признаниях, а личные признания, добытые путем физических и моральных истязаний, не могут служить базой для осуждения людей”. Когда же Хрущев заявил, что сам слышал, как подсудимые признавались в своих преступлениях, Руденко улыбнулся: „Тут искусство тех, кто вел следствие, кто проводил суд. Видимо, доводили людей до такого состояния, что у них имелся единственный способ покончить со страданиями и издевательствами – признаться, а следующим шагом была смерть”. После этого, по словам Хрущева, у него „возникла потребность приподнять занавес и узнать, как же все-таки велось следствие, какие существовали исходные материалы для ареста и что показало потом следствие по этим арестам”. Эти вопросы Хрущев поднял на заседании Президиума ЦК»[499]. Имея опыт деятельности в прокуратуре на разных постах и направлениях, Роман Андреевич руководил подготовкой нового Положения о прокурорском надзоре в СССР, которое было утверждено Президиумом Верховного Совета СССР 24 мая 1955 г. Руденко пытался исправить ошибки и преступления прошлого и не допустить их в будущем. Считается, что он неоднократно правил текст этого документа.
В 1960 г. Р. А. Руденко как Генеральный прокурор Советского Союза поддерживал обвинение в деле американского летчика Ф. Г. Пауэрса, сбитого над территорией СССР в 5 часов 36 минут 1 мая 1960 г. Яркая с точки зрения политической ситуации и убедительная с точки зрения правового обоснования речь Руденко отличалась еще и использованием норм международного права, позиций зарубежных теоретиков, зарубежного законодательства[500]. То, что сам Руденко выступил обвинителем, было сильным ходом государства и Генерального прокурора – знаменитый советский государственный обвинитель на Нюрнбергском процессе формально обвиняет летчика, а фактически – Соединенные Штаты Америки, используя советское и американское право.
Руденко анализировал действия Пауэрса с точки зрения американского законодательства: «Виновность Пауэрса в шпионаже с точки зрения уголовного законодательства Советского Союза доказана бесспорно. Но мне хотелось бы подчеркнуть, что и согласно законодательству США действия подсудимого Пауэрса, если бы они имели место в Соединенных Штатах Америки и были направлены против Соединенных Штатов, также рассматривались бы как шпионаж и влекли за собой суровое наказание. Я ссылаюсь на Свод законов США издания 1958 года (опубликован в Вашингтоне в 1959 году), том 4, раздел 18, глава 37, именуемая „Шпионаж и цензура”.
Законодательство Соединенных Штатов Америки предусматривает, что уголовной ответственности за шпионаж подлежит всякий, кто „вступает, проникает, пролетает или каким-либо иным способом получает оборонную информацию”, которая может быть использована во вред Соединенным Штатам или в пользу любой иностранной державы.
Этим законодательством установлен обширный перечень объектов шпионажа. В их числе, например, указываются док, канал, железная дорога, фабрики, шахты, строения, учреждения, научно-исследовательские лаборатории и т. д. В качестве объектов шпионажа перечисляются любые наброски, фотографии, фотонегативы, чертежи, планы, карты, модели, записи или заметки о чем-либо, связанном с национальной обороной».
Весь мир следил за этим процессом. В конце своей речи Роман Андреевич сказал:
«Заканчивая свою обвинительную речь, я вновь должен вернуться к вопросу о тех тягчайших последствиях для дела мира и человечества, которые могли повлечь преступные действия Пауэрса. В то время, когда самолет Пауэрса пересек государственную границу СССР и углубился в воздушное пространство над нашей территорией, никто не мог знать, предвестником каких дальнейших агрессивных действий он является и какой смертоносный груз он несет»[501].
Публикаций у Романа Андреевича было немного, но можно выделить статьи о деятельности прокуратуры, имевшие скорее программный характер, и в целом о социалистической законности. Известность среди правоведов получили его речи на уже названных судебных процессах. Особенно обращаем внимание на семитомный сборник материалов «Нюрнбергский процесс» (1960) под его редакцией.
В мае 1972 г. за выдающиеся достижения в деле укрепления правопорядка и социалистической законности Р. А. Руденко было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
К 80-летию со дня рождения Руденко в 1987 г. вышла книга с речами Романа Андреевича и его статьями, на которую мы ссылаемся в данных очерках.
Руденко общался с советскими и иностранными юристами, поддерживал отношения с коллегами (обвинителями и судьями) по Международному военному трибуналу. Любая иностранная делегация, посещавшая СССР по правовому сотрудничеству, считала делом чести пообщаться с Романом Андреевичем. С советскими юристами Руденко контактировал в основном по работе, в 1940-е и начале 1950-х гг. больше, чем с другими, – с Вышинским, как в юридической, так и в международной сфере. Везде Вышинский был его формальным, да и неформальным руководителем. Учеников в полном смысле слова у Руденко не было. Хотя многие прокурорские работники старшего поколения до сих пор называют его своим учителем.
Роман Андреевич Руденко трудился до конца своих дней, скончался в Москве 23 января 1981 г. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Свердловский юридический институт с 1954 по 1962 г. носил имя Андрея Януарьевича Вышинского, а впоследствии – с 1981 по 1992 г. – Романа Андреевича Руденко.
§ 3. Ведущий цивилист Венедиктов
Революционер, экономист и юрист, участник подготовки первых декретов Советской власти, мучительно ожидавший высочайшего решения о своей судьбе в зависимости от «правильности» его главной книги – Сталинской премии или сталинского лагеря, учитель, подготовивший огромное количество советских юристов. Все это об одном человеке – академике Венедиктове.
Анатолий Васильевич Венедиктов родился 30 июня (12 июля) 1887 г. в деревне Зирган Стерлитамакского уезда Уфимской губернии, сегодня это село Мелеузовского района Республики Башкортостан. Отец – Василий Яковлевич – был земским, а затем городским врачом в Уфе. Мать – Ольга Ивановна – занималась домашним хозяйством и воспитанием детей.
Поскольку отец в силу занятости на работе практически не бывал дома, мама была наставником во многих вопросах и неизменно поддерживала Анатолия в трудные и даже трагические моменты жизни. Ольга Ивановна занималась освобождением Анатолия от предъявленных политических обвинений в Уфе. После событий 1917 г. из Петрограда уехала любимая девушка Анатолия, с которой они собирались пожениться, и Ольга Ивановна сумела убедить сына отказаться от необдуманных поступков.
В 1905 г. в Уфе Анатолий окончил гимназию. Политической деятельностью стал заниматься в достаточно юном возрасте, еще до окончания гимназии, и даже был подвергнут аресту. В том же 1905 г. он вступил в РСДРП (б). Конечно же, данное обстоятельство отразилось на его дальнейшей жизни, можно сказать, спроектировало его судьбу.
Переезд в Санкт-Петербург и поступление в Санкт-Петербургский политехнический институт, увлеченность учебой на некоторое время отвлекли Венедиктова от политической деятельности.