Важной вехой в профессиональной деятельности Строговича, формировании его научных взглядов, да и в его жизни в целом стала подготовка докторской диссертации на тему «Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности», ее защита состоялась 19 ноября 1938 г., на следующий год была издана одноименная монография.
В этот период то ли Вышинский почувствовал конкуренцию молодого коллеги, то ли ему понадобилась очередная жертва для подтверждения своего статуса в год окончания дискуссий о правопонимании, а может, произошел какой-то личный конфликт учителя с учеником – как бы то ни было, докторская Михаила Соломоновича подвернулась в нужное время (1938) и в нужном месте (уголовно-процессуальное право). Вышинский разнес работу своего протеже, как положено, с позиций классиков марксизма-ленинизма[527], но дальше дело не пошло. Скорее всего, сказалась смена приоритетов Вышинского – он перешел на дипломатическую работу[528].
В 1939 г. Михаила Соломоновича избрали членом-корреспондентом по отделению общественных наук (право) Академии наук СССР. С 1943 по 1952 г. в звании полковника юстиции он возглавлял кафедру судебного права в Военно-юридической академии.
В 1949 г. Строгович написал работу, на которую стоит обратить внимание, – статья была издана в январе 1950 г. в журнале «Советское государство и право» под названием «Юрист-фальсификатор», и в ней член-корреспондент АН СССР клеймит американского юриста Адриана Фишера и выходит не просто на банальную критику всего буржуазного государства и права (без чего, вообще-то, нельзя было публиковаться), но с помощью конкретных примеров анализирует правовые системы стран социалистического лагеря и «англо-американских империалистов», что, конечно же, поднимает его на очень высокий уровень, особенно среди партийных и государственных руководителей. Отдельный реверанс Строгович сделал Вышинскому: «После речи главы советской делегации А. Я. Вышинского по этому вопросу не понимать действительного положения вещей могут только не желающие понимать этого»[529]. Андрей Януарьевич к тому времени занимался международной деятельностью, и, казалось, все проблемы с ним были в прошлом, но Михаил Соломонович – уже человек опытный и мудрый – снижает напряжение в отношениях с «Ягуарьевичем» и при этом в очередной раз обращает на себя внимание.
Постепенно Строгович становится одним из ведущих специалистов в сфере уголовного процесса, социалистической законности и теории государства и права.
Сразу после войны, в 1946 г., Михаил Соломонович, основываясь на Конституции СССР, отстаивал мысль скорейшего принятия единого общесоюзного Уголовно-процессуального кодекса, который заменил бы действующие в то время республиканские кодексы. «Давно уже существенные трудности создаются в практической следственной и судебной работе в связи с устарелостью ряда положений действующего УПК и в связи с тем, что в нем имеется ряд несогласованных положений, вызванных различными изменениями, которые вносились в него на протяжении многих лет. Сейчас Правительство СССР приняло решение о подготовке проекта общесоюзного УПК, и на разрешении этой задачи должны быть сосредоточены все усилия советских юристов, как теоретиков, так и практиков»[530].
С 1952 г. и до последних дней Михаил Соломонович работал в Институте права Академии наук СССР (впоследствии – Институт государства и права АН СССР). Он был правоверным марксистом, во главу угла ставил классовый подход и вслед за Лениным считал, что без государства право было бы немыслимо, «ибо право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права»[531]. Открыто признать, что в определенный исторический период право существовало вне государства, означало бы выйти за пределы марксистско-ленинского учения.
В то же время Строгович понимал ущербность этатистского, приказного понимания права образца Вышинского: «На государственные и правовые явления оказывают влияние прежде всего формы классовой борьбы, а затем самые разнообразные факторы: уровень развития культуры, науки, обычаи, нравственные воззрения и т. д., которые, однако, сами являются продуктом общественного развития»[532].
В своих изысканиях Строгович ссылался на работы Стучки и других представителей социологической школы правоведов советского времени, полемизировал с последователями психологической школы Петражицкого. В какой-то мере реабилитировал воззрения Пашуканиса. В 1960-е гг. уже можно было думать по-другому и сомневаться по поводу незыблемых, казалось бы, догм советского права.
Указывая на социотехническую роль права, Михаил Соломонович отмечал и возможное негативное влияние государства на развитие общества. Понятное дело, обвинял в этом «буржуазное» право: «Государство и право могут, например, в известной мере тормозить рост производительных сил, задерживать процесс развития новых общественных отношений, смену устаревших общественных отношений новыми, передовыми общественными отношениями. Такое воздействие на развитие общества оказывают, например, современные капиталистические государства и буржуазное право. Однако остановить развитие общества, повернуть его назад государство и право не могут»[533].
Конечно, в 1950–1960-е гг., которые некоторые считают «золотым веком СССР», когда многим, в том числе и на Западе, казалось, что дни капитализма сочтены и социализм вот-вот победит во всем мире, это было естественно. Однако пройдет немногим более 20 лет, и ситуация изменится на прямо противоположную.
Тем не менее работы Строговича в области теории и философии права и в наши дни весьма интересны и актуальны. По крайней мере, он был одним из тех, кто возобновил дискуссию о правопонимании, продолжающуюся и поныне.
Активная работа велась Михаилом Соломоновичем в области кодификации уголовно-процессуального права. Он возглавлял Комиссию по подготовке проекта УПК РСФСР. Строгович отстаивал принципы презумпции невиновности и равенства сторон, что в то время ни властями, ни большинством коллег не поддерживалось[534]. В рамках работы над проектом кодекса Строгович большое внимание уделял правам обвиняемого; вопреки позиции многих процессуалистов он обосновывал необходимость создания единого следственного аппарата, введения принципа состязательности в неразрывной связи с правом обвиняемого на защиту[535].
Строгович убеждал коллег в важности выделения в структуре УПК общей и особенной частей. В общую часть «должны войти: основные принципы уголовного процесса; положения, относящиеся к суду и сторонам в процессе; о доказательствах и о процессуальных сроках»[536].
При подготовке проекта УПК Михаил Соломонович предлагал в первом разделе ведущее место отдать положениям, относящимся к деятельности суда. «Конечно, значительная часть уголовного процесса – возбуждение уголовного дела, дознание и предварительное следствие – проходит вне суда и без участия суда…Но уголовный процесс – это, прежде всего, судебный процесс, это судопроизводство, это деятельность суда, по отношению к которой дознание и предварительное следствие имеют вспомогательное, подсобное значение. А раз так, то именно суд в процессуальном кодексе должен быть выдвинут на первое место, хотя бы в хронологическом отношении он вступал в производство по делу позднее других органов»[537].
Строговичем опубликовано свыше 300 работ. Самые известные наряду с уже названными: «Уголовно-процессуальный кодекс Р.С.Ф.С.Р.: Текст и постатейный комментарий»
(в соавт. с Д. А. Карницким, под ред. и с предисл. Н. Я. Нехамкина, 1925), «Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности» (1939), «Теория государства и права» (в соавт. с С. А. Голунским, 1940), «Логика» (1949), «Уголовное преследование в советском уголовном процессе» (отв. ред. М. М. Гродзинский, 1951), «Курс советского уголовного процесса» (отв. ред. Н. Н. Полянский, 1958), «Основные вопросы советской социалистической законности» (1966), «Курс советского уголовного процесса» в двух томах (1968–1970). В 1990–1992 гг. в издательстве «Наука» вышли «Избранные труды» М. С. Строговича в трех томах.
В одной из своих последних работ, опубликованной уже после смерти великого правоведа, Михаил Соломонович подверг резкой критике борьбу правоохранительных органов за искоренение оправдательных приговоров. «Есть даже такая своеобразная „теорийка”, – писал Строгович, – что вынесение судами оправдательных приговоров вызывается только одной причиной – дефектами предварительного следствия, так что улучшение качества расследования уголовных дел влечет уменьшение числа оправдательных приговоров, а в перспективе они совсем исчезнут. Это, конечно, неверно. Оправдательный приговор – совершенно необходимая форма правосудия. В судебном разбирательстве, как главной стадии уголовного процесса, больше гарантий установления истины, чем на предварительном следствии, поэтому вполне закономерно, что в результате гласного, устного, непосредственного и состязательного судебного разбирательства суд нередко приходит – и не может не прийти – к иным выводам, чем предварительное следствие, включая и выводы о виновности подсудимого»[538].
Из вышесказанного понятно, что в своих работах Михаил Соломонович основное внимание уделял развитию уголовного судопроизводства и защите прав человека на разных стадиях процесса. «От изданного в 1925 г. скромного комментария к УПК РСФСР до капитального, в двух томах «Курса советского уголовного процесса» (1968–1970 гг.) – таковы памятные вехи его творческого пути в науке об уголовном судопроизводстве.