Стены с большими окнами, прямоугольниками вытянутыми вверх, имели по обе стороны тяжёлые бархатные шторы тёмно-зелёного оттенка, с большими кистями внизу, касавшимися кончиками пола. На небольших и узких простенках между окнами располагались великолепные канделябры, отлитые из старой бронзы, по внешнему виду никак не меньше ста пятидесяти лет, сейчас выполнявшие сугубо декоративную роль.
В самом начале зала, там, где должен появиться император, находился большой, вырезанный из чёрного дерева трон, украшенный красный бархатом и различными символами императорской власти, сочетавший жёлтое и белое, то есть серебро и золото.
Над троном нависла тень двуглавой совы, хищно раскинувшей по обе стороны от трона свои могучие крылья из красного дерева. За троном располагался небольшой стол, с расставленными на нём различными ящиками и ящичками, в которых, по всей видимости, находились награды. Ими сейчас заведовал камергер, что сидел за ним и с важным видом оглядывал всех присутствующих в зале, словно выцеливая себе очередную жертву. Оно и немудрено, с таким-то составом.
Кроме камергера за столом сидели несколько министров, в том числе глава МИДа, военный министр, министр промышленности и министр внутренних дел. Каждый из них работал с какими-то бумагами, скорее всего, со списками награждаемых от своего министерства.
Император вошёл в малый зал приёмов минута в минуту, когда часы, висевшие на стене позади стола, показали ровно пятнадцать часов ноль-ноль минут.
— Господа! — скомандовал камергер.
Все тут же встали, включая и дам.
— Благодарю! Все⁈ — отреагировал император.
— Так точно, Ваше императорское величество! — ответствовал камергер, — за исключением тех, о ком вам было заранее доложено.
— Прошу присаживаться! — и скомандовав, император сел на трон, окидывая внимательным взором всех присутствующих.
Народу в приёмном зале находилось около сорока человек, не считая обслуживающего персонала, и я смог затеряться между ними, как я поначалу и предполагал. Скорее всего, император и не увидел меня.
— Господа! — обратился ко всем присутствующим император, — сегодня я собрал вас для того, чтобы оценить заслуги каждого по достоинству, награждая за верную службу империи. Все вы знаете, что нам объявили войну, и где-то на краю нашей империи, за десятки тысяч вёрст от нашей столицы, сейчас ведут борьбу солдаты и офицеры имперской армии, выполняя священный долг защитника Отечества. Я верю, что, несмотря на все трудности, империя победит и выйдет с честью из тех неблагоприятных условий, которые нам пытаются создать некоторые страны. Наша доблестная армия, её солдаты и офицеры покроют себя неувядаемой славой на полях сражений и смогут дать достойный отпор хоть всему миру, если он вдруг ополчится против нас. И сейчас, Я, данной мне властью, награждаю тех, кто приложил все свои силы на благо Империи и её победе над врагами!
Император прервал речь, а весь зал встал и стал молча аплодировать ему. Император кивнул, и чиновники, как по команде, стали опускаться на свои места.
— Ну, что же, господа, тогда приступим. Времени у нас мало, война идёт, а дел каждому из вас предстоит ещё очень много. Господа министры, прошу вас приступать к награждению. Первым прошу начать министра иностранных дел.
После вводных слов императора, встав вместе со всеми, я поаплодировал ему, чувствуя на своей спине взгляды гвардейцев, что стояли на страже у входных дверей позади меня, и сел обратно на своё место, когда хлопать перестали. Первым приступил к награждению по приказу императора глава МИДа. Я ни разу ещё не видел его вживую, только на фотографиях.
Император в это время сидел на троне, а министр вручал награды. Начал он с самых незначительных, а когда перешёл к более значимым, то их продолжил вручать сам император, сойдя со своего трона.
После министра иностранных дел эстафета перешла к министру промышленности, а от него к министру внутренних дел. Последним вручал награды военный министр. Мою фамилию так и не назвали, но я понимал, что просто так никто меня сюда бы не пригласил, однако ждать и догонять — подчас самое тяжёлое в жизни.
Я уже узнал про награды всех, кто собрался в этом зале, в том числе и графа Васильева — отца Женевьевы. Он, кстати, получил орден Станислава второй степени от министра промышленности. А вот меня всё не вызывали и не вызывали. Я начал нервничать, неужели меня вызовут последним⁈
Из-за переживаний у меня пересохло во рту, и я невнимательно слушал речь, касающуюся очередных награждённых, с описанием их заслуг и тому подобного. Меня бросало то в жар, то в холод, отчего моё лицо то краснело от прилива крови, то, наоборот, бледнело по обратной причине. Однако, всё и всегда приходит к своему логическому завершению. Наградив последнего названного, военный министр вопросительно посмотрел на императора.
Поймав взгляд своего министра, император неожиданно для всех улыбнулся, порывисто встал и, подойдя к небольшой кафедре из красного дерева, возле которой и вручали награды высшим сановникам империи, громко назвал мою фамилию.
— Барон Дегтярёв!
Несмотря на то, что я пребывал в глубочайшем волнении, от звука императорского голоса, назвавшего мою фамилию, я вскочил, как будто освобождённая от гнёта пружина, и застыл над своим местом.
— Вижу! Прошу ко мне!
На одеревеневших и негнущихся от страха ногах я пошёл прямо к кафедре, за которой стоял император и немигающим взглядом смотрел на меня. Проходя мимо сидящих дам и господ, я слышал за собой приглушённое шушуканье и чувствовал на себе взгляды десятков глаз, но не прекращал движение. Не дойдя до кафедры двух шагов, я остановился, как меня научили, и доложил.
— Ваше императорское величество, барон Дегтярёв прибыл по вашему распоряжению!
— Вижу, вижу! — внимательно осмотрел меня император. — Что же, судя по вашему лицу, не скажешь, что вы обычный студент-первокурсник инженерно-духовной академии. Можно сразу сказать, что вы один из первых, кто почувствовал и принял на себя удар врага. Принял и победил! За то и награда. Господа, барон Дегтярёв проявил себя в военно-полевом лагере с самой наилучшей стороны, о чём нам расскажет господин военный министр. Прошу зачитать наградной лист реляции.
Военный министр кашлянул, взял руки наградной бланк и стал его зачитывать.
— Барон Дегтярёв, находящийся на военных сборах в военно-полевом лагере, в Орловской губернии, оказался свидетелем нападения на него преступников. Не растерявшись, воспользовался своим личным оружием и вступил в бой с нападавшими, лично, по свидетельствам очевидцев, убив восемь бандитов и уничтожив их главаря. Кроме того, рискуя собственной жизнью под огнём противника, проник в здание горящего штаба части и помог выбраться из него штабс-капитану Фузакину и старшему-унтер-офицеру Апроксееву, раненым в руку и ногу и неспособным покинуть здание самостоятельно. Найдя в горевшем здании начальника сборов полковника Илларионова, тяжело к тому времени раненого, лично вынес его из горящего здания, чем спас от неминуемой гибели, после чего вступил в бой, в ходе которого получил тяжелое ранение и потерял сознание. Прибывший значительно позже на место боя его товарищ, барон Пётр фон Биттенбиндер, обнаружил всех пострадавших, оказал им первую помощь и держал оборону до прибытия помощи, за что также будет поощрён наградой военного министерства, — закончил читать наградной бланк военный министр и обратил свой взгляд на императора.
— Согласитесь, господа, весьма неординарный поступок для юноши⁈ Но барон Дегтярёв не первый раз вступает в схватку с врагом и не первый раз рискует своей жизнью, спасая других, за что уже имеет награды. Он, как первопроходец, всегда на острие атаки в деле обороны нашей империи, как многие и многие её граждане, о которых мы никогда не слышали и не знаем. Каждый выбирает свой путь: кто-то прячется, а кто-то встаёт грудью на пути тех, кто желает гибели нашей империи. Я долго думал, господа, как наградить сего достойного юношу. Личное дворянство он уже получил, наследное тоже, военное министерство вручило ему саблю с орденом Анны четвёртой степени. Казалось бы, у него всё есть, но юноша сирота, он потерял отца на войне, где тот погиб, сражаясь за империю, и потерял мать в результате покушения на Крестопольского генерал-губернатора, что стала тогда невинной жертвой. Получается, что он сирота, но с ТАКИМИ заслугами перед империей, что империя не может бросить подобных ему сражаться в одиночку против всех врагов. Поэтому я решил взять шефство над этим юношей и наградить его орденом Белого орла, чтобы подчеркнуть несомненные заслуги перед империей. А чтобы он ни в чём не нуждался и мог развивать свои навыки защитника Отечества и дальше, принял решение премировать его десятью тысячами злотых, — и император, сделав паузу, окинул всех внимательным взглядом.
Зал сразу же разразился внушительными аплодисментами. Я же стоял, ни жив, ни мёртв. Император улыбнулся и закончил свою речь неожиданными для всех словами.
— Да, и не могли бы вы, барон, показать всем нам картину того боя, который вам запомнился? Многие, я думаю, не знают широкие особенности вашего дара, у вас есть возможность продемонстрировать его, заодно и ввести присутствующих в курс дела, сделав их заочно очевидцами всего случившегося. Об этом не расскажут газеты и не покажут кино, а вот вы — сможете!
— Слушаюсь, Ваше императорское величество! — нашёл я в себе силы ответить ему и, не тратя времени, развернулся к залу. Сосредоточившись, я вызвал к памяти картину прошедшего боя. В воздухе, сначала медленно, а потом всё быстрее и ярче стало собираться изображение былой битвы во всех своих уникальных подробностях.
Император, увидев, что действо началось, отступил назад и, усевшись на трон, стал внимательно наблюдать за разворачивающейся перед его глазами красочной картиной, то же самое сделали и все присутствующие в зале.
Бой я стал показывать с самого начала, как я видел его. Первые выстрелы, первые жертвы, первые сумасбродные поступки, которые толкали меня вперёд. В зале заохали, особенно дамы, мужчины же издавали сдержанный гул, комментируя увиденное.