На занятиях на меня часто косились, точнее, на мой шрам, хотя знали, что на все военно-полевые учебные лагеря нападали, и я оказался очередным пострадавшим в результате нападения. А уж то, что я отомстил, как за себя, так и за других, знали, наоборот, немногие. Оно и хорошо.
Несколько дней прошли в занятиях и обсуждениях положения Склавской империи в мире, а также войне с Манчжурией. Всё это постоянно витало в воздухе. А ещё мне хотелось поговорить с Женевьевой, но всё никак не удавалось, да я и стеснялся. Всё же, моя физиономия смотрелась сейчас весьма неприглядно. Хотя Женевьева и подарила мне свой платок, что говорило о многом.
А ещё можно встретиться и с Елизаветой, но ту легче найти самому, а что легче, то, как правило, и удобнее. В один из дней после очередной неудачной попытки поймать Женевьеву и поговорить, я решил поехать на встречу с Лизой, скорее от обиды, чем по велению сердца. Лучше уж робкая, но готовая встречаться Лиза, чем деловая, но отстранённая на недосягаемую высоту Женевьева.
Да, у меня есть платок от неё, а вот от Лизы я получил пироги, которые давно съел, так что, в чём-то они квиты между собой, правда, в моём понимании. А ещё говорят, что путь к сердцу мужчины проходит через желудок. Не знаю, но определённая толика правды в этом изречении, несомненно, есть. И всё же, жаль, что не удалось пока поговорить с Женевьевой.
В пятницу после окончания занятий я отправился к музыкальному училищу, по уже выработанной привычке сунув в наплечную кобуру свой браунинг. Мой китель хорошо её скрывал, поэтому я не волновался, что стану привлекать ненужное внимание. Доехав до музыкального училища, я остановился у ворот в ожидании Лизы.
Вскоре закончились занятия, и толпа разнокалиберных девиц заспешила прочь, держа в руках папки с нотными грамотами, а то и футляры с музыкальными инструментами, небольшими, правда. Высматривая Лизу, я замечал множество других, не менее симпатичных, чем она, девушек, но они, глядя на моё лицо, тут же ускоряли свой шаг, норовя, как можно быстрее, пробежать мимо меня. Я вздохнул. Да, с таким рубцом мне проще по притонам ходить, за своего примут, чем по музыкальным девичьим училищам, да университетам.
Однако, вот показалась и Елизавета.
— Лиза!
Девушка увидела меня, вспыхнула ярким румянцем и приблизилась, остановившись напротив. Взгляд её скользнул по моему лицу, в глазах мелькнуло сначала сочувствие, быстро сменившееся озабоченностью, а потом на её лице возникло какое-то непонятное выражение, показавшееся мне похожим на неприятие. Хотя, возможно, мне только показалось.
— Вот, решил за тобой зайти и проводить до дома.
— Спасибо, я рада. Пойдём?
— Да.
Мы пошли рядом. За руку взять Елизавету я не решился, а она сама не предлагала.
— А меня наградили саблей и орденом Анны четвёртой степени.
— Да⁈ Поздравляю!
— И премию дали, не считая компенсации за ранение.
— Да, и сколько? — вспыхнули вниманием глаза девушки.
Не знаю почему, но я решил не говорить всю правду. Наверное, не понравился её практический интерес, да и семья Лизы удивляла такой же расчетливостью. Сама она мне нравилась, и даже очень, вот так бы взял её и обнял, впившись во влажные губы долгим поцелуем, но… Лиза, видимо, почувствовала мой порыв, потому как решила вдруг отодвинуться, ну, да ладно…
— Двести злотых страховка и триста злотых премия.
— Много, мой отец зарабатывает за год столько.
— Угу, — решил я не вступать в спор с девушкой. Мне вообще по армейскому барабану, сколько зарабатывает её отец и где, меня интересует она сама, но девушка думала о чём-то своём и думы её витали совсем не со мной. Это огорчало.
— Зайдём в кафе?
— Нет, лучше прокати меня на автомобили до дома⁈
Я пожал плечами и стал искать таксиста. Сначала хотел прокатить девушку на эфиромобиле, но вовремя одумался и решил выбрать золотую середину, взяв не локомобиль, а машину на бензиновом двигателе фирмы Русс-Балт, не хуже исполнением, чем работающую на эфире, но с ценой проезда на ней в два раза дешевле.
Поймав такси, я усадил девушку в салон, а сам сел рядом с водителем, чтобы не смущать её, хотя и хотелось усесться к ней поближе и прижаться хотя бы коленями. Доехали мы довольно быстро и, выйдя первым из машины, я открыл дверь и, подав руку Лизе, помог ей выбраться. Мы дошли до подъезда, дальше Лиза не пожелал пустить меня.
— Дома сегодня никого нет, и я не вправе вас пригласить к себе, но я спрошу родителей разрешения с вами встречаться и дальше.
— Когда я смогу узнать об этом?
— Я напишу вам письмо, и мы с вами обо всём договоримся. Может, я смогу вас пригласить к нам, если вы настроены ко мне очень серьёзно…
При этих словах волна самых разнообразных эмоций нахлынула на меня, но побывав в нескольких переделках, я сумел их скрыть, в последний момент опустив взгляд, как будто напряжённо думая над ответом.
— Хорошо, пусть так. Жду от вас, Лиза, письмо, и отвечу вам сразу же.
— Да-да. Я сегодня же напишу его и завтра отправлю. Оно будет идти недолго, вы успеете его получить и до конца следующей недели отправить мне ответ, и мы с вами встретимся.
Я протянул руку, чтобы взять Лизину ладонь и поцеловать её, но она, глядя на меня, робко улыбнулась и ужиком скользнула в парадное. Хлопнула дверь, толкнув в моё сердце ещё одну эмоцию, не слишком для меня приятную. Горько усмехнувшись, я повернулся и быстрым шагом ушёл. Вот почему мне так не везёт? Другая бы уже давно мне дала повод её поцеловать, может, жеманясь, а может и наоборот, а здесь всё… вот так.
На обратном пути мне встретился какой-то недорогой ресторан, куда я и зашёл, чтобы заесть свою неудачу. Еда оказалась отменной, пил я только хороший крепкий чай и ни о чём не думал, кроме происходящей трапезы. Вкусная пища вернула мне благодушное настроение, а редкие взгляды посетителей заведения, бросаемые на мой шрам, не злили, а скорее утверждали во мне какую-то странную решимость не обращать на них внимание.
В общежитие я приехал уже в хорошем настроении и поделился с Петром своими мыслями насчёт Лизы.
— Плюнь, само собой всё разрешится, тем более, с девушками, они такие странные, и что у них в голове происходит — не совсем понятно. Мне уж точно.
— Аналогично, — подтвердил я слова друга, и на этом разговор на эту тему сам собой сошёл на нет.
Глава 10Любовный треугольник
Придя домой, Елизавета пересказала свою встречу с Федором матери, на что та одобрительно кивнула, сразу же заострив внимание на самом интересном для неё месте.
— Пятьсот злотых он получил, оказывается?
— Да, мама.
— Хорошая сумма, приятная. Значит, что-то и на семью останется отложить, коли женится на тебе, и свадьбу за его счёт можно справить.
— Мама! Зачем ты сразу про деньги, а как же любовь? Может, я его не люблю вовсе?
— Стерпится, слюбится, — пожала плечами мать, — подожди, вот отец придёт с работы, за ужином и поговорим.
Вечером, когда отец вернулся домой, и они втроём уселись ужинать, мать кратко пересказала разговор с Лизой и выжидательно посмотрела на главу семейства.
— Штош, — отложив в сторону ложку, а глава никогда дома не ел вилкой, потому как ложкой сподручнее пищу загребать, да ещё и быстрее, — штош, хорошая у него премия получается, да и профессия хорошая, без денег не останется.
— Он получил ранение, деньги на лечение ушли, наверное, — отозвалась Лиза.
— А что за лечение, отрезали у него что, или требуху прострелили? — деловито осведомился отец, отхлебывая с шумом из блюдечка чай по сельской привычке.
— Я не знаю, — растерялась Лиза, — у него шрам страшный во всю щеку, я его сразу и не узнала. Багровый такой, уродливый.
Отец, отхлебнув ещё раз из блюдечка чай, что пил вприкуску с кусковым сахаром, поставил его на стол.
— А что же, он теперь тебе не мил?
— Не знаю, — потупилась Лиза.
— Будет с деньгами, привыкнешь, а без денег он такой и вправду не нужен, ещё тратиться, шрам этот сводить,
— Да с такой рожей его и на работу могут не брать, — вмешалась в разговор мать.
— А и верно, зашлют куда-нибудь в леса, на полустанок безвестный, и ты с ним туда же поедешь, если замуж выйдешь. Тут столица, а там дымовица. Знаем, бывали-с.
— А и верно, а и верно, — запричитала мать.
— Вот и я говорю. Ты с ним о встрече договорилась?
— Нет, вашего решения ждала, письмо обещалась ему написать, а он мне уже ответ, если согласен встретить меня.
— Это правильно, дочь. Что же, встретиться надобно, чтобы уж всё понять про него. Как он одет, оценила?
— Да, папенька, хорошо одет, мундир нового сукна и ботинки новые.
— Ммм, ну если в мундире пришёл, то не факт, что деньги есть и много. Ладно, встретишься, прогуляешься, обязательно в кафе напросись, себя побалуешь, потом к нам веди, а мы с ним переговорим, тогда уж и решение примем окончательное. А то всё вокруг да около, а тебе замуж пора, нечего тянуть кобылу за хвост.
— А когда его просить?
— Как когда? В воскресенье, вестимо, как раз все дома будем, да ты его надоумь, чтобы он не с пустыми руками пришёл, а подарочек какой купил. И мне, и матери твоей, и нам приятно, и он покажет, на что готов ради тебя и чего стоит…
— Да-да, — поддакнула мать, — по подарку и цену его узнаем! — на том разговор и завершился.
Лиза доела ужин и с лёгким сердцем ушла к себе. Решение за неё примут родители, а она подчинится, а то и хочется, и колется… Усевшись за стол, она приготовила письменные принадлежности и, аккуратно выводя каждую буковку каллиграфическим почерком, написала.
«Любезный друг, жду вас у ворот известного вам музыкального училища в двенадцать дня воскресенья осьмнадцатого числа. А в три часа пополудни маменька с папенькой будут ждать вас с нетерпением у нас дома, если вы изволите согласиться и возьмёте с собой что-нибудь для укрепления знакомства с ними. Маменька любит шить на досуге, а папенька обожает ню