Глава 12Бой в академии
Этот день начался, как и любой другой, за исключением того, что с нами стала учиться Женевьева. По такому случаю я не расставался больше со своим браунингом, взяв на себя труд охранника. Глядя на меня, начал складывать в портфель подаренный мною маузер и Пётр, хотя я его и отговаривал от этого.
Всё же, у нас это была скорее бравада, чем необходимость. Ну, а кто мы, если не глупые юноши? А тут вообще девушка беззащитная, да ещё намекнувшая о помощи, вот и таскались мы вдвоём с полным арсеналом. Да и идти недалеко, весит оружие не много, так что, не сложно.
Женевьева училась вместе с нами уже целую неделю, и поначалу произвела фурор у нас в группе, но постепенно все к ней привыкли. Не привыкли ко мне, так как я буквально волком смотрел на каждого, кто изволил полюбезничать с Женевьевой или даже просто спросить её о чём-нибудь постороннем.
Это заметили буквально все, а Женевьева старательно делала вид, что её ничего со мной не связывает, и все ей, разумеется, верили. Ведь кто я, а кто она? Так и учились, а вот пистолеты нам в скором времени пригодились. После того, как Женевьева перевелась к нам в группу, охранник, что её сопровождал, стал ожидать нас в общежитии, сидя в холле или беседуя с комендантом, а то и вовсе уезжал, возвращаясь к окончанию занятий, так что, все события, случившиеся позже, легли полностью на наши с Петром плечи. Никто не ожидал, что наш глупый пафос окажется востребованным, да ещё как, ведь никогда не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь.
Между тем, занятия у нас начались по расписанию в восемь утра. Как раз закончилась первая пара, потом начался перерыв, и когда мы зашли на следующую пару, с улицы послышались звуки стрельбы, сначала неявные, а потом всё более различимые.
Никто из нас не понял, что за шум раздавался снаружи здания, да и сами выстрелы сначала не долетали до нашего корпуса, но чем дальше и ближе к нам докатывалось действие первого акта драмы, тем становилось понятнее, что произошло что-то ужасное.
Лектор только начал читать материал, пока не понимая, что происходит, а я уже напрягся. Сидящая совсем рядом Женевьева по-прежнему вела себя, как графиня, не думая, что вскоре для неё может случиться что-то ужасное. Я же уже предчувствовал очередные неприятные приключения, но на этот раз я к ним не имел никакого отношения, они сами меня нашли, и ладно бы только меня.
— Что это? — громко сказал я.
Пётр, уже тоже начинающий догадываться, ответил.
— Выстрелы⁈
— Молодые люди! — счёл нужным предупредить лектор, — вы забываетесь, вы находитесь сейчас на лекции, а не на улице!
В это время громко хлопнула дверь в соседнюю аудиторию, что находилась ближе к лестнице, и сразу же на весь этаж прогремел гулкий выстрел, разорвавший в клочья всю атмосферу постижения знаний и прогресса. Впрочем, когда-то и кто-то, придумавший винтовку, тоже считал, что это достижение прогресса. Оно вроде и правда, только сейчас для нас лучше бы такого прогресса не чувствовать.
Лектор вздрогнул от звука выстрела, а я вскочил и, расстегнув китель, стал вынимать из кобуры браунинг. Пётр всё понял и стал, в свою очередь, доставать из саквояжа маузер. Женевьева охнула и закрыла рот рукой, её глаза округлились от ужаса, она начала беспомощно оглядываться, не зная, что делать, а я как раз понял, что мне нужно спасать сначала её, а потом уже себя.
Скинув с себя китель, я вручил его ей со словами.
— Женя, надень его сверху и прячься под парту, ни за что не высовывайся, и вообще, никто не должен сразу увидеть, что ты девушка, а не парень. Это важно.
— Почему⁈
— Потому что, — не счёл я нужным пояснять и, сняв браунинг с предохранителя, передёрнул затвор, дослав патрон в патронник.
Пётр тоже уже успел поставить на боевой взвод свой маузер. Женевьева растерянно взяла в руки мой китель и накинула его сверху своего платья, а я, не раздумывая, бросился вперёд, Пётр за мной.
Время стало стремительно сжиматься в тугую пружину. Лектор, другие студенты, лекционный зал — всё это перестало для меня существовать в один миг, осталось только понимание того, что впереди ждёт бой. Страшный, очень неожиданный, абсолютно непонятный, но бой, а воевать я уже привык. Миг, и вот я уже у двери. В этот момент кто-то из студентов бросился к окну и выглянул в него, сразу же раздался выстрел в окно, студент успел отпрянуть, а заряд картечи вынес раму, что обрушилась на пол градом мелких острых осколков.
— Караул! Убивают! — рявкнул студент, и тут же началась паника.
— Лежать, всем лежать! — заорал я, наставив браунинг не на дверь и предполагаемых врагов, а на собратьев-студентов, то же самое, не раздумывая, сделал и Пётр. Два ствола, уставившись на потерявших разум людей, привели их в чувство, а тут ещё Женевьева очнулась.
— Господа, всем нужно спрятаться и активировать свои умения, мы должны создать баррикаду и не пустить в аудиторию нападающих.
— Постойте! Это недоразумение, это какая-то чудовищная ошибка! — внезапно для всех очнулся лектор. — Какое нападение, это, это, это… — никак не мог он подобрать нужные слова.
— Это война! — вдруг сказал кто-то, а я рванул на себя дверь и выскочил из аудитории. В десяти метрах от меня стояли двое неизвестных, один из которых наполовину вошёл в дверь соседней аудитории, а другой высматривал врагов, охраняя его тыл.
Моё появление сразу же спровоцировало их явную агрессию, да и немудрено, ведь я тоже оказался вооружён. У противника в руках был зажат револьвер, который он сразу же направил на меня, однако, я тоже не собирался долго думать прежде, чем стрелять. Пусть меня потом накажут, но сейчас я больше походил на ковбоя, который сначала стреляет, а потом думает. Вскинув браунинг, я выстрелил.
— Бах, бах, бах! — первого просто снесло выстрелами, второй, не разобравшись, вынырнул из аудитории, не успев ничего сделать, и тут же получил в лицо оставшуюся обойму.
Пистолет щёлкнул затвором, показав, что он пуст, а для меня вновь стал существовать мир. Впереди в лужах крови, что расплывалась под ними, лежало двое, один из которых ещё подавал признаки жизни. Сунув руку в карман, я нащупал вторую обойму и, выщелкнув пустую, загнал в рукоять следующую.
— Фёдор! А если они не бандиты? — вдруг испугался неизвестно чего Пётр.
— Эти-то? — махнул я вновь заряженным пистолетом, — эти не бандиты, они анархисты, да и поздно уже жалеть их. Зачем они пришли сюда с оружием и начали стрелять? Мы же им не дичь! — и я пошёл к убитым, внезапно понимая, что у меня осталась всего одна обойма с семью патронами, а воевать я только начал.
Словно в подтверждение моих мыслей откуда-то снизу послышалась череда выстрелов: нападение на академию продолжалось. Подойдя к убитым, я смог рассмотреть их. По виду один из них оказался рабочим, а кто там они на самом деле — неизвестно, второй же оказался одет в студенческий мундир, но не нашей академии, а какого-то другого столичного университета, я не сильно в них разбирался.
Оба оказались вооружены револьверами, только почему-то разных систем, что меня разозлило, однако у одного патронов оказалось так много, что они вывалились у него из карманов. Не нравятся мне револьверы, но другого ничего нет, поэтому возьму. Подхватив тот, что оказался с большим количеством патронов, я повернулся к Петру.
— У тебя много патронов?
— Да, пару сотен таскал с собою.
— Готовься, чувствую, настреляемся мы сегодня с тобой больше, чем в лагере.
— Ага, а ловко ты их, и ведь рука не дрогнула⁈
— Да, испугался, наверное.
У Петра от моих слов начался нервный смех, но он почти сразу же оборвал его и стал деловито рассовывать по карманам обоймы с патронами, что доставал из своего саквояжа, оставив его на ближайшем подоконнике.
— Ну что, вперёд? Их тут явно не двое, и не трое, а гораздо больше. Не просто же так они напали на академию? Их должно быть намного больше, и вообще, зачем им это?
— Не знаю, — ответил Пётр, — но узнаем.
В это время снаружи здания грохнул ещё один выстрел, потом ещё, но уже гораздо дальше. Мы пошли к лестнице, забыв о тех, кто сейчас сидел в аудитории, даже о Женевьеве. Главное, что угрозы с этой стороны никому из них не будет, а нам пора разбираться с остальными напавшими.
А в академии между тем творилось что-то страшное: со всех сторон звучали выстрелы, кричали люди, разбегаясь во все стороны, кто-то пытался даже оказывать сопротивление, но дар у учащихся здесь относился к прикладным, а не к боевым, и в такой ситуации особо ничем не мог помочь их носителям. Бой, как таковой, если и начался, то почти сразу же сошёл на нет, немногочисленные охранники оказались быстро перебиты, и теперь пятнадцать отщепенцев наслаждались своей кратковременной властью.
А в это время в городе строили баррикады и поднимали восстание боевые отряды анархистов, состоявшие из всякого человеческого хлама, имелись там и одиозные личности, и обычные горожане, потерявшие разум в результате агитации, а то и наёмники-граждане других государств.
Сжимая в одной руке браунинг, а в другой револьвер, я оглянулся на Петра. Пётр также решительно держал в руках маузер, а второй револьвер сунул себе за пояс, чтобы он не мешал. Маузер слишком тяжёл, поэтому невозможно стрелять с двух рук.
— Пётр, ты готов?
— Готов!
— Нам придётся убивать, не раздумывая, возможно, погибнуть самим, — я счёл нужным предупредить его.
— Не в первый раз, Федя, с тобой хоть на войну. Да ты уже двоих убил только что.
— Я не хотел, они пришли к нам сами, поэтому приходится.
— Там ещё снаружи должны оказаться, слышал же выстрелы?
— Да, — я сунулся к окну в коридоре, вглядываясь в него, — рядом никого.
— Пошли на первый этаж, там удобнее смотреть и перехватывать.
— Идём! — мы быстро спустились вниз и, не удержавшись, выскочили из здания.
— А вон и следующие! — сказал Пётр, ткнув стволом маузера в сторону пятёрки бежавших к нам людей. Их мы пока не могли рассмотреть подробно на расстоянии, зато они прекрасно нас видели. Один из них приложил к глазам карабин, грохнул выстрел, и пуля, сорвав с меня фуражку, сбросила её наземь.