— Хорошо, ступайте. И покажите, как обращаться с пистолетом, вдруг Женевьева забыла, а я хоть уже и не молодая женщина, но запомню легко.
Я кивнул и, шагнув к столу, взял лёгкий браунинг, мигом разобрал его, показал, как досылать первый патрон в патронник, как его разряжать, как вынимать и вставлять новую обойму, как целиться и ставить на предохранитель.
— Спасибо, теперь всё понятно.
— Рад помочь.
— Подождите, возьмите с собой немного денег.
— У нас есть, мы уже уходим, Ваше сиятельство, — и, сделав лёгкий наклон головы, я собрался развернуться, когда графиня вдруг посмотрела на Женевьеву, и та, будто очнувшись, быстро протянула мне руку для поцелуя. Получилось несколько сумбурно, но я этого и не понял, главное, что…
Взяв в руки её нежную ладонь, я быстро приложился к ней губами и повернулся, чтобы уйти, то же самое сделал и Пётр, так как это дань уважения нам обоим. Провожать нас в коридор вышла прислуга, я забрал карабин, и вот мы уже вновь на лестнице. Громко щёлкнул дверной замок, и мы, не сговариваясь, зашагали вниз, опять не став вызывать лифт.
Спустившись на первый этаж, прошли в парадное, постучались к дворнику. Он долгое время не открывал, пока мы несколько раз ему не сказали, кто мы и к кому заходили, только тогда он провернул замок на двери.
— Никто не приходил с оружием? — поинтересовались мы у него.
— Нет, и вы уходите, не будет никого с оружием и хорошо, и спокойнее, а мы пересидим, а то ни полиции, ни военных, никого, трое пробежали с револьверами, кто такие — не знаю, а и знать не хочу. Слава тебе, Господи! — мимо нас прошли и потерялись. Я их из окна увидел, а нашего городового и не видать, да и что он один сделает, если супротив него трое окажутся, а то и четверо, да с оружием⁈
— Мы уходим, юную графиню доставили матери, с рук на руки.
— А сами-то куда пойдёте?
— В академию вернёмся, нам ещё там нужно разбираться и помогать. У нас есть убитые.
— Свят, свят, свят! — начал креститься дворник, — ну, вы идите, идите, — и он захлопнул дверь.
Переглянувшись, мы шагнули к выходу. Улица на первый взгляд казалась пустынной, что неудивительно. Время уже близилось к пяти вечера, ещё чуть-чуть и спустятся сумерки. Идти обратно не близко, но мы уже не были стеснены девушкой и потому шли быстро, а я даже не стал таиться и держал карабин в руках, а не на плече. Однако воспользоваться им так и не пришлось, когда тени стали удлиняться, мы дошли до академии.
Глава 15Император
Павел Пятый находился в своей резиденции под Павлоградом, где размещался и один из гвардейских полков, самый лучший из них, и принимал доклады от силовых министров Склавской империи. Сейчас император казался абсолютно спокойным, однако волноваться в его положении оказалось слишком поздно, и он только старался получить как можно больше информации, пытаясь понять, что это началось: восстание или революция, а может, просто банальный бунт недовольных, которых всегда имеется в избытке в любом государстве?
Павел знал, что в его большой императорской семейке великих князей давно бродят настроения сместить его с трона и поставить более уступчивого правителя. Эти мечты базировались на желании старой элиты продолжать удерживать свои позиции, не давая прорваться к власти новой, уже начавшейся сформировываться буржуазной прослойке.
Однако и в случае прорыва оголтелых буржуа к власти империя не могла ничего выиграть, а только проигрывала. Всякая власть должна пройти определённые этапы и сформироваться культурно, а не в результате стихийной революции, и к новой форме правления переходить постепенно, однако это понимали немногие.
Павел Пятый подумывал, что пора бы уже ввести конституционную монархию, чтобы отвлечь от себя удар масс и уйти в тень, руководя со стороны, а не напрямую, но пока ни общество, ни аристократия к тому не казались готовы. Это как с отменой крепостного права, несомненные успехи которого стали видны только через десятилетие, а то и больше, а вначале стоили жизни Павлу III, которому подготовили покушение крупные землевладельцы из старых аристократических фамилий, прикрываясь и пользуясь поддержкой одного из Великих князей. Да какого там одного… — тут Павел поморщился и отвлекся на картину, висевшую напротив.
На полотне в парадном мундире стоял его отец, Николай II, он что-то знал и поэтому принял соответствующие меры, что дали возможность получить власть именно Павлу. Если бы не помощь отца, не факт, что он смог получить бы её. Это Павел Пятый стал понимать только когда сам встал во главе страны, а отец добровольно сложил с себя полномочия, уйдя с трона и проводя жизнь вдали от власти. Вместе с тем, он внимательнейшим образом следил за действиями наследника и помогал ему во всём, особенно в самом начале. Два года назад отца не стало, и вся ответственность за империю легла тяжким грузом теперь только на него одного.
Может поэтому долго удерживаемый маховик перемен и стал раскручиваться в обратную сторону? Возможно… или нет. Павел отвёл взгляд от картины, никак не показав окружающим его министрам, о чём сейчас думает. Отец многому его научил: и как скрывать свои истинные эмоции, и как изображать того, кем он никогда не являлся, и как успокаивать старые аристократические фамилии своим бесшабашным поведением. Но вот нужный час настал, маски сброшены, и пора принимать экстраординарные меры ко всем ренегатам и предателям.
Его сегодняшняя цель — окружить себя людьми, лично преданными ему, а значит, и его детям, и желательно, чтобы эти люди происходил из самых низов, поднявшись наверх социальным лифтом, с прекрасным названием дар Божий. Вот эти самые дароносцы и станут опорой его и империи. Так было не всегда, но так он сделает сейчас, или немного позже. Всему есть свой срок, и этот нужный час наступает.
Делу — время, а потехе времени нет! Аристократы уже далеко не все являются носителями дара, а кто и имеет, то либо чересчур слабый, либо весьма специфический, толку от такого и пользы — большой ноль. Однако империя должна развиваться и обновляться, нужны свежие силы и молодые мозги, не замутнённые веками установленными правилами, но, в связи с этим, возможны и перегибы.
Всё хорошо в меру, и вот, благодаря его стараниям, империя стала развиваться, что сильно не понравилось другим странам, и тут же они стали прилагать усилия, чтобы свалить в яму того, кто не нравится. Свалить и закопать, вот и роют яму его империи, и ему вместе с ней, тем более, повод есть — запасы эфира.
Повод более, чем серьёзный, за него, вернее, за ту прибыль и блага, что он позволит получить, можно и предать, и так думают многие страны, что некогда состояли в союзниках со Склавской империей. Они думают, что он ничего не знает об их тайных переговорах с его недругами и враждебно настроенными государствами. Прекрасно знает, но никогда ничего не предъявит открыто: кто предупреждён, тот вооружён. Он вступит с ними в игру, раз они решили так обставить дело, но сыграет по своим правилам. Ему просто не оставили другого выхода. Войну им навязали, а теперь ещё подняли бунт, что же, предстоит его ход, вернее, он уже его сделал, осталось добить врагов.
Он ждал, когда прибудет начальник отдельного корпуса жандармов, а также военный министр и министр внутренних дел. Более он никого не хотел видеть, они просто не нужны. Две ипостаси нынешнего положения дел, от которых зависит всё в империи: тайная полиция и армия. Да ещё и флот, но в последнее время адмиралы и их подчинённые стали вести себя весьма своеобразно, подчас вольно интерпретируя, как его распоряжения, так и прямые приказы военного министра.
На этом месте его размышления оказались прерваны появлением главного жандарма, а вслед за ним в дверях показались военный министр и министр внутренних дел. Дождавшись, когда вошедшие усядутся, Павел Пятый начал задавать вопросы.
— Господа, доложите, что происходит в империи.
— С кого вы начнёте выслушивать доклад, Ваше императорское величество? — тут же отреагировал главный жандарм.
— С министра внутренних дел. Прошу доложить, что происходит в Павлограде и во всей империи.
Глава МВД Склавской империи, немолодой, грузный человек с бледным, но решительным лицом встал перед императором и, не имея в руках ни бумаг, ни дополнительных документов, начал докладывать обстановку по памяти.
— Ваше императорское величество. Сегодня, начиная с десяти часов утра, по всему городу были организованы нападения различных вооружённых групп, предположительно анархистов и сочувствующих им рабочих и бандитов. На этот час в Павлограде зафиксировано свыше ста нападений, в частности, на инженерно-духовную академию, на центральную телефонную станцию, на Кроншлот, на склады военного снаряжения. Кроме того, ряд заводов начал проводить стачки, а на улицах замечены вооружённые матросы, без опознавательных знаков своих кораблей на одежде.
— Насколько серьёзны нападения?
— Более, чем серьёзны, но везде отбиты, в результате чего мы понесли значительные потери в личном составе, преданно защищавшем империю. Количество полицейских явно недостаточно для того, чтобы мы смогли самостоятельно справиться с данным бунтом. Нам требуется усиление, мы не успеваем реагировать на все вызовы.
— Что происходит в провинциях?
— Почти везде зафиксированы волнения, особенно в Москве и во всех центрах губерний. Есть попытки бунта среди крестьян, но их не поддерживает большинство, из-за вовремя проведённой реформы, что выбила почву из-под ног подстрекателей. Докладывают, что многих ловят сами крестьяне, особенно поджигателей поместий и усадеб. Также есть сведения, что до четверти сельских учителей провоцируют крестьян на бунт.
— Если такие случаи подтвердятся, то всех подстрекателей, в том числе учителей, немедленно арестовывать и сопровождать в тюрьмы. А оказывающих вооруженное сопротивление, либо отмеченных в грабежах и убийствах, уничтожать на месте!
— Но, а как же суд, Ваше императорское величество?