— Благодарю Вас, профессор!
— Ну, что же, мы сегодня сделали всё, что хотели, советы и рекомендации вашему другу я уже дал, поэтому вы свободны. И берегите себя!
Мы с Петром встали, крепко пожали руку профессору и вышли.
— Что тебе сказал профессор? — спросил я у Петра, когда мы покинули лабораторию.
— Да ничего особенного, тоже посоветовал работать с даром да брать пример с тебя, ну и лекарства пить.
— С лекарствами я с тобой поделюсь, а вот всё остальное — это уже дело каждого, тут только самому себя заставлять.
— Согласен. Смотри, уже вечереет, а мы ничего ещё не сделали сегодня на благо академии.
— Сделаем, придём в общежитие, а там скажут, что дежурить нужно ночью.
— Да, скорее всего, — и мы нехотя направились в общежитие.
Хотелось зайти в столовую, но она работала только для солдат, остальные питались, где могли и чем могли. Поэтому нас ждало общежитие, где мы могли приготовить себе еду и поесть.
Глава 19На грани фола
Император, как и обещал, ввёл войска в столицу на следующее утро, однако это не привело к успеху, первые же части, прибывшие в город, оказались раздёрганы по всем его углам и баррикадам.
Не все солдаты оказались готовы стрелять по восставшим, а анархисты всячески пользовались этим замешательством себе во благо. А ещё бунтовал флот, где восстание только начало развиваться и усиливаться. И это на фоне войны с Манчжурией и прямых угроз европейских держав прийти к ней на помощь.
Через двое суток все гвардейские полки получили приказ и вошли в столицу, а все военные гарнизоны других городов приняли живейшее участие в подавлении восстания в зоне своей ответственности. Не везде это происходило быстро и организовано, но зато везде люди, отвечающие за безопасность и принимающие ответственные решения на местах, действовали согласно интересам Склавской империи, а не её врагов. Предателей среди них не оказалось, а те, которые могли предать, заблаговременно оказались выявлены и отстранены от своих должностей или отправлены заранее в отпуск, или почётную отставку, в зависимости от тайного участия в тех или иных мутных делишках.
Три дня прошли в жёстком противостоянии, затягивать его не представлялось разумным, но и быстро уничтожить заразу, пришедшую извне, не получалось. Слишком мало времени прошло и слишком многочисленными оказались противники, в связи с чем Павел Пятый усилил управление и стал увеличивать жёсткость наказания. На пятый день стало ясно, что восстание потихоньку сходит на нет, однако предстояло решить, что делать с флотом и Кроншлотом.
Если в городе положение медленно стабилизировалось, то Кроншлот, не желая сдаваться, постоянно атаковал и, не добившись весомого успеха, перешёл в активную оборону. Перед императором Склавской империи встала дилемма: провести жёсткий штурм восставших или взять измором?
Невозможно брать штурмом корабли и крепости без больших потерь, ибо тогда придётся уничтожать и корабли, и крепостные стены, потеряв массу солдат и техники, после чего всё обратно восстанавливать.
Однако, как только восстание будет подавлено, сразу наступит денежный дефицит, дефицит кадров, дефицит… вплоть до дефицита времени, что чревато упадком развития и обороноспособности империи, и это в условиях продолжающейся войны с маньчжурами!
Варианты решения вопроса император искал в самых неожиданных местах, обращаясь за советом к значимым специалистам, выискивая любую возможность небольшими силами с минимальным ущербом подавить восстание. В результате чего он нашёл один из способов, не совсем, правда, надёжный, и совсем не однозначный, но имеющий право на жизнь.
Этим вариантом, по его расчётам, должны стать люди с даром, с помощью умений которых император рассчитывал усилить войска, штурмующие крепость, или даже создать из них отдельные спецгруппы для подавления восставших. С этой целью удар необходимо нанести сильный и неожиданный, тщательно продуманный и точный. А ещё все действия необходимо закончить, как можно быстрее.
Сейчас судьба империи висела если не на волоске, то на достаточно тонком железном пруте, и любой сильный, рубящий удар исподтишка мог грозить ей большими потрясениями, которые нужно любым способом постараться избежать.
Император задумался. Вопрос, что перед ним стоял, являлся насколько сложным, настолько же и щепетильным. Однако он отступать не привык, и пойдет до конца.
— Вызовите ко мне начальника отдельного корпуса жандармов, — сказал император. Он отошёл от окна, куда задумчиво смотрел, обратившись к одному из своих придворных, что по графику находились возле него ежечасно.
— Когда изволите его пригласить?
— Вызвать ко мне в течение часа, и военному министру прибыть, но через два часа лично. Морскому министру я распорядился прибыть ещё с утра, где он?
— Будет исполнено. Морской министр поставлен в известность и обещал явиться в течение часа или чуть больше.
— Хорошо, я жду всех троих, и как можно быстрее! — и Павел Пятый вновь отошёл к окну, смотря в него и не замечая того, что за ним находилось. Все его мысли сейчас крутились только вокруг произошедшего восстания и его последствий.
Начальник отдельного корпуса жандармов появился в приемной через пятьдесят пять минут, прибыв на бронированном эфиромобиле в сопровождении внушительной охраны. Наблюдая в окно, как небольшой кортеж въезжал на территорию императорской резиденции в Царском селе, Павел Пятый сделал неутешительные выводы.
— Всё так плохо, Евгений Авксентьевич? — задал он первый вопрос, когда тот вошёл к императору в кабинет.
Главный жандарм сразу догадался, что имел в виду император, посмотрев в сторону окна, выходящего на парадный вход. Все подготовленные к этому разговору слова частично потеряли смысл, но может оно и к лучшему⁈
— Да, Ваше императорское величество, ситуация в столице сложная, но прогнозируемая.
— Это я и без вас знаю, господин начальник отдельного корпуса жандармов. Ничего нового, я так понял, вы мне сообщить не готовы? Предвосхищая ваши слова, скажу сразу: мне нужна конкретика для принятия новых мер, в том числе, весьма экстравагантных. Мне не нужны общие фразы для самоуспокоения и витания в заоблачных высотах власти. Я здесь, рядом с вами, и я хочу услышать доклад о настоящей обстановке, а не версию, выдуманную вами на ходу во время езды сюда, и этот доклад должен подкрепляться сводками и отчётами ваших уличных агентов. Ясно⁈
— Так точно, Ваше императорское величество! — вытянулся во фрунт глава Отдельного корпуса жандармов.
— Хорошо. Мы сейчас ведём войну на два фронта, Евгений Авксентьевич, одну явную, другую тайную, и вы о том прекрасно знаете. Один удар мы пропустили, другой отбили, вынудив наших противников начать действовать раньше времени, но они ещё не нанесли следующий, третий по счёту удар, в связи с чем нас ждёт масса неприятных сюрпризов, о которых я ещё не всё знаю.
— О каком третьем ударе, Ваше императорское величество, вы говорите?
— О том, который готовит нам флот, господин генерал.
Генерал Авраамов выдержал прямой взгляд императора, проглотив его неудовольствие, и на несколько секунд замолчал, тщательно обдумывая свой последующий ответ. Очевидно, что Павел Пятый знал больше, чем он думал, имел ещё и другие источники информации, однако и генерал говорил не всё, что знал. Часть конфиденциальной информации он оставлял для себя, с целью возможного манёвра и прикрытия своего тыла, в случае неожиданного провала какой-нибудь операции, однако положение с восстанием на флоте ухудшалось.
— Ваше императорское величество, ситуацией с флотом занимается морской министр, и она близка к разрешению.
— Это вы с чего взяли? Вы разговаривали с морским министром, или он вам телеграммы бравурные шлёт? Сомневаюсь в этом. Ситуацию он решает, оказывается…
— Ваше императорское величество, морской министр либо подавит восстание, либо вы его отстраните и отдадите под суд. По флоту у меня информация противоречивая, многое неясно, там имеется большое количество провокаторов, а также двойных, иногда и тройных агентов. Плюс некоторое количество офицеров состоит в морской ложе флота, ключи от которой находятся сейчас неизвестно у кого. Поэтому негласные кураторы ложи из-за границы могут подкинуть нам большую подлость.
— Вы догадываетесь, какую? И как получилось, что ключи оказались неизвестно у кого?
Авраамов не стал кривить душой и ответил, что думал.
— Кельтеберийцы и гасконцы давно набили себе руку в организации различных каверз и диверсий, вариантов здесь я вижу много, и какой из них они используют, мне лично доподлинно неизвестно. Что касается ключей, то не далее, как месяц назад, руководство ложи постигла череда смертей. Её штатный глава адмирал Зекельбрук умер от сердечного приступа, его заместитель и мастер вице-адмирал Пошехатый погиб при до конца невыясненных обстоятельствах у себя в имении, захлебнувшись в ванной комнате. А также погибло ещё трое мастеров, все умерли в течение последнего месяца при схожих обстоятельствах, и все в результате несчастных случаев. Таким образом, после всего случившегося ключи от ложи находятся неизвестно у кого.
— И этот неизвестно кто, оставаясь в режиме инкогнито, имеет возможность с их помощью отдавать однозначные приказы, которые обязан неукоснительно выполнить любой член ложи?
Император усмехнулся и принялся неспешно ходить по своему огромному кабинету. Генерал молча следил за ним, понимая, что сказать ему больше нечего, и это тоже его прокол.
— Что же вы замолчали, генерал, продолжайте, я слушаю, что вы знаете на данный момент о восстании в Кроншлоте, а также на Чёрном море и Тихом океане?
— Флот направил свои штурмовые отряды в город, но они все разгромлены верными вам войсками, их остатки убрались обратно в Кроншлот. Часть команд кораблей взбунтовалась, часть сделала вид, что поверила обещаниям морского министра, часть успокоилась, по крайней мере, внешне и по докладам министра, но я не верю в это. Лучшее положение дел во Владивостоке, но там идёт война, и поднятие восстания является прямым предательством, да и не до того там командам кораблей. На Чёрном же море это не помешало некоторым командам поддержать восстание, однако эти выступления были почти сразу же подавлены. Хуже всего положение дел здесь, если верить докладам и морскому министру.