— Уж каким уродился — пожал я плечами, не желая менять спокойного выражения лица.
— И это хорошо — улыбнулся он, видимо довольный моей реакцией. Трусящих, нервничающих или просто стеснительных у нас не любят, как и излишне резко реагирующих на слова высокого начальства. А гость тут явно чувствовал себя главным — Великий Конунг шлёт тебе слова благодарности за то, что взял касаток с сообщницей живыми. Хотя он и не слишком доволен, что ты, парень, так резко предал почти всё огласке именно здесь.
— Мне нечего было скрывать. К тому же этот гнойник давно надо было вскрыть и прочистить — нейтрально ответил я, вообще не упомянув последнюю претензию. Формально все мы подданные верховного правителя, но я ему не прямой вассал, коли говорить терминами южан, вот и решил все проблемы через двор своего конунга, а не прыгнув через его голову.
— То уж не тебе решать — фыркнул он, будто я сказал какую-то глупость. Гуди с наставником же всё время молчали и явно не выглядели довольными разговором — Впрочем Густав оказался впечатлён твоими талантами и твоей магией, а потому у меня для тебя хорошие новости.
— Великий Конунг решил снять с меня изгнание? — приподнял я бровь, кося под дурачка.
— Нет конечно, ещё не хватало ему менять свои решения — усмехнулся Ингольв, а потом вытащил из кармашка на поясе небольшой золотой кулон, изображающий золотой глаз с сапфировым зрачком и положил его на стол передо мной — Он зовёт тебя на службу.
Ситуация была прямо скажем неожиданная. Я знал, что в местную «кровавую гэбню» набирают не только из драконьих кланов, которыми правит сам Великий Конунг, как их прямой глава. Только вот призванный на службу как бы уходит из-под юрисдикции уже своего конунга, старейшин и клана, за которыми должен на общих основаниях смотреть и докладывать новому начальству. Недовольство хускарла Сигурда и моего наставника стало понятно, у медведей отжимали перспективного кадра, причём Гуди даже не понимал насколько. И это не лесть самому себе, а объективная реальность, просто никто пока не знает, что мои драккары летают, все пока в курсе только про дальнобойные вирдманские орудия. А вот учитель знает, а потому тоже не лучится счастьем, но однако молчит, не обостряя ситуацию, оставив решение мне. Ну а я, честно говоря, не горю желанием сменять подданство, мне и так неплохо живётся. Однако вслух, глядя на амулет на столике, сказать пришлось другое:
— И чего же от меня желает Великий Конунг? Я ведь даже не могу ступить на родную землю.
— А тебе и не надо, как и трепаться о том, чей ты «глаз» — сообщил столичный гость — Отправишься в Викру, там с вирдманами пообщаешься на палубе своего драккара. А потом будешь держать путь в вольные города, где сядешь смотреть за южанами и ждать дальнейших указаний. И не задерживайся здесь, время не ждёт.
Сообщив о награде начальство тут же дало понять, что иметь меня будут в хвост и гриву. Для начала придётся пояснить кому надо как делать костяные орудия, не оставляя секрет ни в семье, ни в клане. А когда меня выжмут «какие надо» вирдманы, придётся уматывать на чужбину, изображая обиженного властью изгнанника, наверняка загребая жар своими руками для кого-то другого. Но в обмен идёт статус младшего, если судить по размеру кулона, хускарла Густова и власть… Которую нельзя будет показывать, пока не прикажут. Знать похоже будут только компетентные товарищи, остальным не положено. Это очень сильно шло в разрез с моими планами. Противоречило самой моей натуре! Но при этом обещало место в иерархии, которое могло дать мне возможность в нужный момент повлиять на историю моего народа.
Только вот Скалда про власть ни слова не сказала. Личная сила и верные боевые товарищи, верные боевые товарищи и личная сила, вот что мне нужно. А ещё свобода быть собой, без которой нельзя пройти своим собственным путём, потому что будешь обречён вечно преследовать чужие цели. К будущему из прошлого ведут многие колеи и одна из таких — это мой характер, который провидица не могла не учитывать в своём предсказании. Да и будь всё хорошо, Гринольв бы имел куда более весёлую морду, а он явно жалеет, что ему не дали переговорить со мной заранее.
Так что я, не меняя выражения лица, проговорил:
— Взял бы око, не стал бы задерживаться. Только я его не трогал.
Ингольв на несколько секунд аж замолчал, переваривая мой отказ войти в их «глазастый» кружок по интересам, а затем со смесью нечитаемых эмоций произнёс:
— Ты думаешь я тебе вместо награды наказания выдать не могу, щенок?
— Я думаю меня Великий Конунг уже наказал, а новых грехов за мной нет. Или хочешь сказать, что Густаву Клауссону и его «голосу» плевать на справедливость? — ответил я, чувствуя как по спине сбежала предательская капля пота. По тонкому льду иду и дёргаю за усы дядю, который мне ударом кулака башку проломить может не вставая с сундука, на котором зад примостил.
— Плохо за своими грехами смотришь в отличии от нас. Именем Великого Конунга, за неоднократные визиты в Ассонхейм Альвгейр, прозвищем Белый Ворон, приговаривается к продлению изгнания на десять лет. Да не ступит его нога на родную землю, да не бороздит более его драккар родные воды, да не пристанет он ни к берегу, ни к причалу. Слово сказано и слово услышано — припечатал Ингольв, ужесточив моё продлённое изгнание и напомнив, что докопаться можно и до столба, было бы желание, а уж до того как я наказание Густава отбывал и подавно. Формально я на ассонской землице и правда не был, не сходя на неё, а потому казнить меня нельзя, но к родне каждый год наведывался, а потому срок можно обновить, ужесточив условия — Хотел с тобой по хорошему, а теперь пеняй на себя. Зато всё как ты предлагал, Гуди, ваш клан имеет веский повод обидеться на нашего правителя и никто кроме молодого дурака не пострадал. Сигурду сам всё объяснишь.
Сказав это, особист местного разлива допил медовуху, показав, что тут в общем ничего личного нет и я сам дурак, поставил кружку на стол и покинул наше общество, забрав цацку, которая так и не стала моей. Я слегка выдохнул, а хускарл Сигурда произнёс:
— Молодец, что отказался. Только ты б помягче, он ведь мог и злость затаить.
— Куда уж тут, млять, помягче — проворчал я, приложившись к кружке с хмельным напитком, а потом налив враз опустевшую ёмкость из бочонка — В конце концов я ворон, а не пёс, по команде за палкой бегать не умею.
— Тоже верно — хмыкнул учитель, заметно расслабившись и тоже подставив кружку — Что теперь делать думаешь?
— Переезжать и делать это со всей серьёзностью — хмуро заметил я — Уже собрался в Ландсби сесть, а тут такое дерьмо. Хирдманы не могут долго не зимовать со своими женщинами, нужно какое-то место, где мы сможем жить следующие десять лет.
— Ну с Ландсби вопрос решаемый. Лови — фыркнул Гуди и кинул мне какой-то предмет, который я рефлекторно схватил в воздухе.
Разжав ладонь и посмотрев на рубиновый медвежий коготь на шнурке, я вопросительно глянул на хускарла и тот пояснил:
— У драконов глаза Одина, а у медведя когти. И твоё право на Ландсби в будущем, если дурить не будешь.
— Хитрая ж ты задница — беззлобно усмехнулся я, на всякий случай кладя украшение, от которого тянуло магией, на стол, хотя уже понимал, к чему дело идёт.
— За то и держат — вернул мне ухмылку хускарл, сцепив на секунду перед собой на столе указательные пальцы так, что они стали слегка напоминать двух змей, что сплетись на амулете, что я таскаю на груди.
— Вам-то что от меня понадобилось? — поинтересовался я.
— У нас аппетиты попроще — сообщил он — Ты уже привозишь из Фростхейма мифриловый сплав и арканит, мы хотим, чтобы никому другому ты их не продавал. Ну и в случае чего отправился с конунгом в поход со своим хирдом, понятное дело. В обмен звание ярла и благоволение конунга на Ландсби.
— Моя семья кузнецы — напомнил я, переваривая информацию.
— Тут никаких вопросов, пусть берут столько, сколько смогут перековать. Мы и у них за достойную цену оружие с доспехами купим, просто впереди прочих — пожал плечами Гуди.
— Добро — повторил я любимое словцо Гринольва — А что там с обиженным кланом?
— Если ты слаб, пусть твой враг думает, что ты силён — озвучил мой учитель часть одного из своих наставлений.
— А если силён, притворись слабым. Мы же, значится, будем в чужих глазах разобщёнными после выходки Густава — пробормотал я. Чай верная опора трона, а нашего товарища вместо награды турнули взашей практически на ровном месте, фу так делать, «плохой боярин».
— Не зря тебя учил — улыбнулся Гринольв, вновь приложившись к кружке — Чего брови хмуришь?
— Задачку вы на меня уговорились навесить уж больно тяжкую — проворчал я, прикидывая трудности, связанные с добычей фростхеймского металла и основании там постоянного поселения.
А ещё тихонько восхищаясь хитрозадостью наставника, который только что вывел на оперативный простор коня под видом пешки. Никто не знает истинных возможностей моих кораблей и того, как мы действуем на северном континенте, во дворце конунга наверняка уверены, что поселение добытчиков на берегу будет целиком зависеть от привозных ресурсов. А оно не будет. И будет не на берегу. Ай да Гринольв, ай да сын собаки.
Глава 18
— Нет! — рявкнул я.
— Никаких нет тут быть не может — припечатал меня Гринольв своим фирменным тяжёлым взглядом и тяжёлой, давящей маной.
— Может, выбор есть всегда — не поддался я на его давление. Чай, тоже с сяньцами общаюсь, да и старик сам мне объяснял, что работать этот фокус может не только на Ци, но и на волшебной силе. Понятное дело, что противодействовать умею и даже сам в состоянии кого-нибудь придавить к земле «убийственным намереньем».
— Я твой наставник. И ты сделаешь, как я скажу — встал ассон в полный рост.
— Ты обучил меня и отпустил в свободный полёт пред ликами богов и людей — поднялся на ноги и я — Мне решать.
— Рано значит отпустил. Ну да я из тебя дурь выбью и подробно разъясню, почему ты поступаешь, как идиот, перекраивая планы, отворачиваясь от клана, традиций предков и принципов, на которых стоит весь Ассонхейм. Понял, мальчишка? — процедил старикан.