тинент до самого Френалиона. Два выше названных государства и раньше более всего страдали от набегов зеленокожих, которые с некоторых пор стали ходить не столько за материальными ценностями, сколько именно за людьми, что творят и сегодня. Прежде люди нашего континента подобными делами брезговали, а сяньские купцы всё-таки посещали их нечасто, бывали года, когда они не появлялись вовсе, ведь сыны Великого Зелёного Моря Травы могли поднять оружие и на них, невольники же почему-то хотели жрать хотя бы раз в пару дней и им требовалась охрана, что есть прямой убыток. Однако с некоторых пор точки сбыта стали стабильны, а узкоглазые получили возможность появляться там безбоязненно. Это стало расцветом здешних вольных городов, которые изначально вроде бы основывались для освоения гор и их недр, а в итоге стали Меккой рабовладения, тем более что бариварцы и ситране не могли до них добраться. Нормального выхода в море бедолаги не имели, с запада горы, в которых армия сточится о местных зеленокожих, с востока драконьи острова, а крылатые пи… повелители неба очень любят жечь корабли. Через Грану речной путь неблизок, а людские государства с севера без энтузиазма относились к идеи путешествия через уже их водную артерию экспедиционного корпуса, да и бойцов тяжело снимать с границы, степь-то не дремлет. Но тем не менее родичи тех, на кого одели ярмо очень хотели пожать шеи работорговцам, да.
А сами торгаши «говорящими вещами» последние пару столетий катались как сыр в масле, ведь все флаги в гости были к ним, как пелось в одной песне древней группы Секрет. Только невинностью тут не пахло. Какие-то места конечно были поприличнее, туда даже бывало наведывались купцы и заинтересованные лица с южных берегов Граны в поисках угнанных в рабство родичей. А какие-то были как Даримо, выбранный мной не просто так. Здесь особо пышным цветом расцвели грязные вещи вроде бойцовых ям и домов подушек с детьми обоего пола, а так же прочая дрянь. Некоторые не без оснований считали, что кроме прочего в подобных местах радостно гнездятся культы демонопоклонников, минимально маскируя покупку жертв для своих залитых кровью алтарей. Так что действительно можно сказать, что выкупая здесь людей из рабства я их спасал. По крайней мере моя совесть успокаивалась от мысли, что лучше отправиться куда угодно, чем стать лежалым товаром, быть выкупленным ланистой бойцовых ям и пойти на корм мантикоре или ещё какой-нибудь кракозябре.
А оных крокозябр тут хватало. Правящий класс здесь неслабо разросся и разжирел, впав в гедонизм, гости приезжали небедные и часто любящие острые развлечения, а выступления зверей на аренах являлись едва ли не самыми популярными из них. Хотя двуногие тут тоже бились активно, когда до первой крови, а когда и строго насмерть. Но последнее не так уж часто, профессиональные гладиаторы это всё-таки дорогие боевые рабы, постоянно пускать их в расход убыточно. Зато мне аж с привкусом ностальгии припоминались бойцовские арены Сяньской империи, там как ни крути всё было куда благолепнее, чем здесь.
Под эти мысли мои корабли миновали узкое горлышко прохода в подковообразную бухту, окружённую пологими горами, которые не слишком сильно заслоняли свет солнца, позволяя радовать глаз приятным блеском белого мрамора ступенчатых пирамид в центре, украшенных многочисленными колонами и статуями. Основатели города знали где строиться, а их потомки, когда поселение разрослось, организовали себе внушительные резиденции, крепкие стены и поставили на входе в бухту две башни, которые напоминали мне об укреплениях Ват-Барда. Только у гномов труба повыше, дым погуще и орудия посерьёзнее. А ещё порядка больше, там таможня за башнями встречает, здесь же всем было как будто положить на мои шесть драккаров и четыре кнора, купленных по дешёвке благодаря Гринольву и Гуди. Разработка даров Фростхейма была нужна клану, так что у меня был режим максимального благоприятствования, а у конунга нужные корабли для перевозки живого груза. Правда от команд пришлось отказаться, нефиг посторонним видеть все возможности наших ласточек с звериными черепами на носах. Обошлись тем, что распределили хирдманов, теперь две полные смены гребцов на каждом корабле не имелось, но данную проблему решала магия и буксирные концы, перекинутые на кноры с драккаров.
Зайдя в бухту, я осмотрелся и велел парням притормозить, а сам направил свой драккар к подходящей группе свободных причалов, где нам должно было хватить места. Едва мы приблизились, как чернобородый мужик в белой чалме и чём-то напоминающем ни то римскую тогу, ни то одеяние земных кришнаитов из-за оранжевого цвета, крикнул мне:
— Да благословят духи предков ваш путь, воители севера! Вижу вы нуждаетесь в месте для стоянки?
— А ещё в тёплых постелях и горячей еде — крикнул я в ответ, намекая, что с нас в принципе не только за причалы срубить можно, если не наглеть — Сколько за десять кораблей возьмёшь?
— По десять золотых монет, достойнейший! — отозвался он.
— Это если до весны стоять будем? — насмешливо крикнул я. О местных нравах мы были наслышаны и мне прекрасно было известно, что не торговаться с этими южанами нельзя. Особенно если они, млять, заламывают несусветную цену, как сейчас, но у тебя в принципе есть на неё деньги. Лохом считать будут и попытаются на твоём горбу ездить. Хотя это наверно касается всех южан во всех мирах, у нас на постсоветском пространстве такие же умники живут, но даже они меркнут рядом с южными итальянцами. Мне северные макаронники про них такого рассказали, что уши в трубочку заворачивались, наглые и ленивые обезьяны были ещё одним из самых мягких определений. Потом правда южане под местное вино всякого рассказали о северянах, но это уже совсем другая история.
— Побойся духов предков, за день! — тем временем крикнул местный, картинно хватаясь за сердце и поминая своеобразных идолов здешней основной религии, но чувствуя мой настрой, как и положено хорошему торгашу — Лишь в щедрости своей я готов взять девять и пол золотого серебром!
— Пф, пять серебренных, вот красная цена за все десять причалов в день — безбожно занизил плату уже я — И не пугай меня своими предками, у меня есть собственные.
— Это не предложение, а попытка меня ограбить! — продолжил жестикулировать собеседник — Девять золотых монет и ни медяком меньше!
— За такие деньги я тут лучше свой причал построю! — отбрил я его.
Торг наш продолжался с полчаса, несколько раз чалманосец делал вид, что более не желает со мной разговаривать и вообще уходит с причала, несколько раз уже я давал команду разворачивать драккар вёслами и идти искать другое место с не столь жадными торгашами, мы призывали в свидетели небеса, предков и богов, ругались как две базарные бабы, но всё-таки пришли к разумной цене. И должен заметить, что если местный козлина явно получил от процесса огромное удовольствие, то я был выжат как лимон и хотел кого-нибудь убить. Правда спросил этого Джавахра Неру, как представился в процессе торга чалманосец, не об аренах, а о ночлеге.
— Клянусь звёздным небом, в гостинице моего троюродного дяди хватит места для всех твоих людей, о могучий Альвгейр! — воскликнул этот прощелыга.
— Уважаемый, ты мне лучше скажи, за сколько на твой взгляд с ним получится сторговаться? — поинтересовался я у смуглолицего местного обитателя — Только давай честно и без экивоков.
— Ну по семь серебрянных монет за комнату на пятерых отдать придётся — повёл он в воздухе рукой с усмешкой. Наверняка ведь занижает, сволочь, хотя цена и так немаленькая, за такой-то опт. Хирд у нас большой.
— А конкуренты у него есть? Не из твоих родственников? — поинтересовался я.
— Да зачем вам эти шакалы? Да…
— Да не мельтеши ты руками, как птица крыльями, один хрен не взлетишь — прервал я его — Но если сможешь с каким-то из «шакалов» сговориться на меньший ценник, разницу в свой карман положишь. Но это со столом, а то ещё начнёт нам цены за жратву с вином задирать.
— Разницу с девяти монет, если с едой и вином — резко став серьёзнее, ответил Джавахра.
— Не наглей, на девять я сам договорюсь — фыркнул я.
— А ты мы не знаем сколько вы жрёте и пьёте — парировал он — Девять это последнее слово.
— Суртур с тобой, пусть будет девять — проворчал я, а потом зажёг на ладони шаровую молнию, демонстрируя магию — Но нам должны понравиться условия, которые ты выторговал. А то я ведь уеду, как с делами закончу и вряд ли сюда вернусь. Уговор?
Поколебавшись несколько секунд и вероятно обдумав цены на снятие проклятий со сглазами, Неру фыркнул, протягивая мне руку:
— Уговор. Мои предки не поймут, если я не щёлкну сегодня по носу Нарендро!
— Ну вот и славно — отозвался я, погасив магию и пожав лапу местному обитателю.
Через полтора часа мы уже сидели в гостинице этого самого Нарендра, уплетая за обе щёки ужин. Правда прежде результатов переговоров ждать пришлось на кораблях, под задумчивые слова моего ученика о «чём-то нехорошем» в центре города, которые подтверждались рунами и лишний раз намекали, что место тут дрянь. Наш же прощелыга навешал соседу лапши на уши, не говоря о точном количестве гостей и вроде как призвал его дать скидку, отплачивая добром за добро, потому как чалманосец когда-то оказал ему какую-то услугу. Уж не знаю что там было, но видать Джавахра не прогадал, став сильно богаче, а корчмарь смотрел на нас глазами еврея, потерявшего кошелёк. Но кормил хорошо, видать клятву какую-то соседу дал. Тут всё было как везде, слово держали лишь перед своими, обещания чужим всегда можно было обойти, я вот тоже порой именем Локи клялся, что у нас вообще-то говоря метафора обмана. И если южане её не поняли, то они сами себе злобные буратины, их ведь «честно» предупреждали.
Пока я думал о превратностях судьбы и глубине своего морального падения, дверь в обеденный зал открылась и сюда вошла довольно колоритная компания. Молодой, русоволосый мужик под два метра ростом с короткой бородкой, одетый в тяжёлый латный доспех, на массивных наплечниках которого была изображена Книга Света. За спиной у паладина церкви был закреплён здоровенный щит, на поясе имелся внушительных габаритов шестопёр с золотистым кристаллом в центре, издававшем лёгкое свечение. За ним шла светловолосая монахиня в довольно богато украшенной вышивкой рясе, что указывало на её не самое низкое положение в клире. Так же я не мог не отметить выдающейся фигуры и красивого, аристократичного лица девушки, которую вероятно как раз охранял воин церкви, взращённый на рафинированной вере и ядрённых эликсирах. Третьим был с виду скромный монах в простой рясе, перепоясанной верёвкой, однако взгляд этот дядя имел подозрительно проницательный. Не Гринольв конечно, но где-то его половинка. Впрочем все трое внутренними энергиями обделены не были. А на нас посмотрели без особой приязни, но и без вражды.