Я постоял в задумчивости и спросил:
– Как это делается?
– Ну… Или пусть твои пророки помолятся, или прикажи духам убраться, немного потратишь благодати, и все. Твоя степь, делай что хочешь.
– А ты можешь их увести?
– Мог бы, но у меня нет благодати.
– Она у тебя будет. Зови братьев.
Мне пришла в голову мысль использовать помощников сразу. Чего ждать, когда они накопят свою благодать? Этак сотни лет пройдут.
– Слушайте меня, помощники, – стал я объяснять удивленным братьям. – Я прикреплю к вам некоторый запас моей благодати, и вы начнете служить уже сейчас. Ситуация в степи такая. Бо́льшая ее часть не верит в хранителя, а многие племена настроены просто враждебно. Они наслали на скот моих последователей мор. Не я начал эту войну, но я закончу. Кто к нам с мором придет, тот от мора и погибнет. Это понятно?
У братьев сработал рефлекс подчинения, заложенный мной на пути хранителя.
– Так точно, командор! – рявкнули они в три глотки.
– Ты, Велес, погонишь мор вон туда. – Я сверху показал местность, где расположились племена моих самых ярых противников. – Авангур, ко мне! – войдя в командирский раж, скомандовал я. В конце концов, раз у меня появилась команда, она должна действовать по плану, а не протирать штаны, играя в карты.
Появился Авангур.
– Слушай, Авангур, на нас напали…
– Кто? – опешил он.
– Плохие.
Авангур вздернул брови:
– А мы кто?
– А мы хорошие.
– Понятно. Что я должен сделать?
– Велес погонит мор вон в ту область. Там неверующие орки, можно сказать, атеисты. Нам с ними не по пути.
– А мы куда-то идем? – осторожно спросил Бортоломей.
– Конечно! Движение – это жизнь, и мы идем к победе коммунизма на отдельно взятой территории.
Все четверо вылупились на меня, пытаясь понять, куда их повел командор. Они и половины слов не поняли из того, что я им сказал. А мне не нужно было их понимание, главное, чтобы четко знали свою задачу и считали командира умнее их.
– Ты, Авангур, отправишь в эту область моих пророков. Они будут проповедовать о всеобщем… Нет, будут проповедовать о том что Отец послал на этих плохих орков казнь египетскую и их животные начнут дохнуть, если они не примут истинную веру в сына Творца Худжгарха. Ты, Бортоломей, их язык намажешь медом, чтобы их слушали и не могли оторваться.
– Чем намажу? Медом? Казнь египетскую? – Бортоломей вообще ошалел от моего напора.
– Это такое выражение, образное. Ты же натура утонченная, покровитель искусств, должен понимать. Короче, поможешь им быть красноречивыми.
– Понял.
– Они должны признать Худжгарха, и тогда им будет счастье…
– И они придут в коммунизм, – радостно подхватил Бортоломей.
– Точно. Верно схватываешь.
– А чтоб они не сомневались долго, ты, Торн, испортишь у этих атеистов все, что они изготавливают ремеслами. А я вам за это буду давать часть своей благодати, и вы сможете быстрее набрать себе служителей вашего культа. Все понятно?
– Так точно! – рявкнули четыре глотки.
– Авангур, ты старший. Координируешь работу всех.
– Есть быть старшим, командор!
– А чего вы еще здесь? – грозно спросил я, и все четверо исчезли, прихватив каждый тонкую ниточку благодати.
Я даже не обратил внимания, что мы действовали все вместе в ускоренном режиме. А когда из него вышел, то увидел, что Ганга продолжает смотреть вниз и охать.
В общем, показав ей свой город, я произвел на мою орчанку нужное впечатление. Усилил его бассейном с теплой водой, свечами по краям и лепестками цветов, по которым она шла, снимая с себя лук и стрелы, короткий меч, кинжал несильно короче меча, походную сумку. Потом одежду – кожаные крепкие сапоги, штаны из кожи козла, куртку из кожи лорха, холщовую рубашку, такие же подштанники до колен. А главное, портянки, которые своим запахом перебивали аромат цветов. И шла она к мраморному бассейну как богиня охоты – раздувая ноздри, обнажая небольшие клыки, словно в бассейне затаилась дичь. Но там лежал я и пил вино из бокала.
Вечер удался. Ганга была ненасытна, как огонь в костре. Ей было мало ласк, любви и наслаждений. Она хотела получить все. Много и сразу. Пришлось стараться.
Но женщина остается женщиной. Она выждала удобный момент, когда я расслабленно лежал на мягкой постели и почти засыпал. Ее голова покоилась на моей руке.
– Ирри?
– Что?
– А кто ты?
– Я? Я твой жених. Ирридар тан Аббаи Тох Рангор. Граф.
– Нет. Кто ты?.. Бог?
– Я? С чего ты взяла?
– У простых смертных нет того, что есть у тебя. Ты бессмертен?
Я проснулся и понял, что отвертеться не получится.
– Как сказать? Все зависит от благодати верующих, пока они чтят Худжгарха, то я буду жить. Как забудут, так умру.
– Ты хочешь сказать, что ты и есть Худжгарх? Сказки стариков, выживших из ума.
– Понимаешь, – я привстал на подушках и обнял покрепче свою невесту, – я случайно оживил эту легенду. Мне нужно было как-то выжить у вас в степи, и я прикинулся Худжгархом, создал иллюзию и показал ее оркам. А те возьми и поверь в него. Я не думал, что это будет так серьезно. А потом спасал великого хана и тоже принял иллюзию духа мщения. С тех пор часть орков стала верить в него и ему молиться. Судья Творца потребовал меня к себе, взял и назначил меня хранителем степи.
Пришлось проходить путь хранителя, где я познакомился с другими хранителями. Не скажу, что это было приятное знакомство. Эти братья дважды пытались убить меня. Авангура вообще скинули в колодец с живой водой. Он провел там несколько тысяч лет. Оттуда не смог выбраться и утонул. Его душа летала над водой, а тело покоилось на дне. Меня, кстати, тоже туда скинули, но я выбрался и помог Авангуру.
Они и есть настоящие дети Творца. Он их создал и разделил между ними обязанности хранить и укреплять этот мир. Но они, чувствуя свою божественную сущность, можно сказать, оскотинились. Каждый решил быть первым и главным… Они не понимали, что пройти путь можно лишь в согласии, и они застряли в этом месте надолго. Прошли лишь трое. Те, кто объединился. Рок – он хранитель большей части континента, где мы живем. Его сестра Беота – она правит на другой стороне планеты дзирдами. Оттуда я привез Чернушку. И Курама – он правит миром демонов в Инферно… Или правил. Я не знаю точно, что там произошло. Я вывел бо́льшую часть хранителей в мир, но он уже был поделен между Роком, его сестрой и теперь мной. Вот так я стал хранителем.
– Значит, ты стал почти богом… А как же я и Чернушка? Ты будешь вечно молодым… А мы состаримся и умре-ем. – Она всхлипнула и заревела, как ребенок, потерявший игрушку.
– Не умрете. Я дам вам новые тела или обновлю эти. Пока есть благодать, никто не умрет.
– Правда? – Она обрадовалась, опять как маленький ребенок. – И наши дети тоже?
– Да. Успокойся.
– Тогда рожать мы будем здесь, – заявила она решительно. – Ты переправишь нас с Чернушкой сюда. И попробуй только привести сюда эту бледную пиявку Тору. Я видела, как она на тебя смотрела. Я ее убью, и твоя благодать не поможет.
– Я не собираюсь ее сюда приводить. Она должна стать княгиней в своем княжестве.
– Знаешь, Ирри, я не понимаю, что тебе нужно. Ты хранитель степи. Живи здесь, владей орками… Но ты лезешь в Снежные горы ради этой… этой бледнолицей ледышки. Почему?
– Потому что здесь идет война. Не полезу я – залезет Рок или Беота. Они хотят прибрать к рукам эти горы. Рок хочет создать союз снежных и лесных эльфаров. Чтобы они, объединившись, пошли походом и подчинили себе степь. Он уничтожит моих сторонников и захватит гору. Тогда нам всем конец. Он станет единоличным хозяином этого мира. Его сестра Беота это тоже понимает, но у нее нет сил противостоять ему…
– А у тебя есть?
– У меня тоже нет. Но в отличие от них я не надеюсь на слуг. Я живу и тут, и внизу. И там, внизу, решаю вопросы, которые отражаются здесь, в высших планах бытия, и Рок ничего с этим поделать пока не может. Я это делаю ради нас с вами и ради жизни многих других разумных. У снежных эльфаров, как народа, не созданного Творцом, нет своего хранителя. И его нужно найти.
– Ты хочешь стать хранителем еще и Снежных гор?
– Нет… Пока не знаю. Доберемся до места, там посмотрим, что можно сделать.
Планета Сивилла. Снежные горы.
Граница Снежного княжества
На третьи сутки пути по степи, прячась днем по оврагам и двигаясь ночью, небольшой отряд оставшихся в живых снежных эльфаров прибыл на пограничную заставу Снежного княжества.
Рабэ полностью взяла командование отрядом на себя, и никто ей не противоречил, ее авторитет был непререкаемым.
Подъехав к воротам небольшой каменной крепости, Занда-ил, ставший возницей повозки, в которой ехала Рабэ, крикнул смотрящим вниз со стены пограничникам:
– Чего рты разинули? Открывайте ворота!
– А ты кто такой, чтобы здесь командовать? – крикнул в ответ один из пограничников. – Доложись по форме, потом посмотрим, что с вами делать.
Вперед выехал Зарка-ил.
– Я Зарка-ил из дома Каменистой долины, со мной мои спутники.
– Что-то мало вас. Откуда вы пришли?
– Мы выполняли задание главы нашего дома. Теперь возвращаемся. А мало нас, потому что в степи напоролись на отряд орков. Почти все члены моего отряда погибли. Открывай и доложи начальнику заставы. Он о нас должен знать. Скажи, что прибыл Зарка-ил из дома Каменистой долины.
– Подождите, сейчас узнаю. – Воин скрылся.
Трое других продолжали с любопытством смотреть на прибывших.
– С вами льерина. Кто она? – спросил один из них.
Ему ответила сама Рабэ. Она сидела на козлах рядом с Занда-илом.
– Много будешь знать – скоро состаришься.
Пограничник рассмеялся:
– Смотри, какая бойкая.
Ворота со скрипом давно несмазанных петель стали открываться, и повозка заехала внутрь.
Их встречал высокий широкоплечий эльфар в полевом мундире. Он хмуро оглядел прибывших и кивнул Зарка-илу.