Итак, к началу января у нас высвободилось немало войск, причем имевших неплохой боевой опыт, и наверняка верховное командование успело подкопить боеприпасы и сформировать новые авиаполки и артиллерийские дивизионы. Естественно, все это богатство следует поскорее использовать, пока противник обескуражен и в наших руках удерживается инициатива. Конечно, при этом встает вопрос, куда направить главный удар – на Эстонию с Латвией, на Великие Луки, до сих пор оккупированные, на Смоленск, или же в ином направлении. Но командование решило идти по проторенному пути, и после освобождения Ленинградской области вплотную заняться Финляндией, вывод которой из войны сулил высвобождение войск Северного и большей части Карельского фронтов. К тому же выпадение финнов из гитлеровской коалиции позволит прорвать изоляцию Швеции. Тогда шведы смогут прекратить поставки руды в Германию и перекроют все транзитные перевозки немцев через свою территорию. Правда, Гитлер, опасавшийся захвата союзниками аэродромов в южной Швеции, может приказать начать превентивное наступление и оккупировать эту страну первым, как это уже случилось с Норвегией. Ну что же, в этом случае немцам неизбежно придется снять войска с фронта, а союзники получат право бомбить шведские корабли, везущие руду.
В Финляндии, в отличие от меня, о планах нашего командования не подозревали, но многие генералы уже сообразили, что окончательно согласившись в мае на предложение Йодля о совместном походе на Советский Союз, финны немного просчитались. Сокрушить Советы не удалось, а вот Германия находится накануне военного разгрома, который последует не сегодня-завтра. Однако погибать вместе с союзником Финляндия не собиралась, да и так называемая "невоссоединенная территория" Восточной Карелии ей, как оказалось, не так уж и нужна. Однако просто так капитулировать и возвращать оккупированные территории Маннергейм не собирался. К тому же, хотя потери финских войск в сорок первом были велики, но хитрый маршал не спешил начинать атаку на старые советские укрепления Карельского УРа, предложив немцам обойти их с тыла, и тем самым сэкономил немало своих полков. Не торопился Маннергейм и развивать наступление на южном берегу Свири, куда он все-таки, несмотря на мое предупреждение, смог прорваться. Впрочем, мы тоже сумели сэкономить немало дивизий, и благодаря резервам финское наступление в Карелии выдохлось, не дойдя до Медвежьегорска. Ну, а позже, когда линия фронта стабилизировалась, Маннергейму в связи тяжелым положением в финской экономике, лишившейся большей части работников, пришлось демобилизовать часть солдат. Положение в финляндской промышленности спасала лишь централизация экономической системы, проведенная в ходе подготовки к войне. Еще после окончания Зимней войны в сороковом году правительство Финляндии, в ожидании реванша, не стало отменять военное положение, а наоборот, вводило новые чрезвычайные законы, более тоталитарные, чем принятые осенью тридцать девятого. Все общество было милитаризировано, остатки свободы слова ликвидировали, забастовки запретили, а нормированию подлежали практически все виды продуктов питания. Все это делалось из расчета на быструю войну, но план Барбаросса дал осечку, и Финляндия оказалась в ловушке. По-хорошему, ей следовало бы согласиться на мир с Советским Союзом и вернуться к довоенным границам, но президент Рюти, никогда не скрывавший своих планов по созданию великой Финляндии и даже заранее приготовивший речь, посвященную уничтожению Ленинграда, все еще надеялся на Германию. До тех пор, пока Карельский фронт оставался второстепенным, финское правительство поддерживало иллюзию о благополучном исходе войны, но, наконец, у нашей Ставки дошли руки и до Финляндии.
Прошлый раз, летом сорок четвертого, советская армия сначала начала прорыв обороны на Карельском перешейки, неподалеку от Ленинграда, а когда противник стянул туда почти все свои войска, мы перешли в наступление и в Карелии, освободив Петрозаводск. Но на этот раз операция планировалась зимой, когда уже установились крепкие морозы, и можно было форсировать Свирь и Онежское озеро по льду. Поэтому Ставка решила сперва начать отвлекающий маневр к востоку от Ладоги, и лишь затем нанести основной удар к северу от Ленинграда. Ну, а когда финны бросили в бой все резервы, пришел и наш черед. План-минимум состоял в том, чтобы обойти по льду все укрепления, включая мощную линию Салпа. Но раз ученые ледово-дорожной службы дали добро, то глубину удара решили увеличить и обрушить его на дальние тылы Финляндии, чтобы ускорить ее выход из войны.
Глава 3
Н. М. Харламов. Статья "Авантюрный прорыв." Военный зарубежник. N1 1972 г.
Январь 1972 года богат на юбилеи и памятные события. Это и тридцатилетие принятия космической программы, тогда еще секретной, определившей стратегию исследование космоса на годы вперед. И двадцатилетняя годовщина запуска первого искусственного спутника Земли, отправленного в космос с большим опережением графика. Конечно, кое-кто за рубежом до сих пор утверждает, что небольшой десятикилограммовый шар, имеющий из аппаратуры лишь передатчик, не может считаться полноценным космическим аппаратом. Однако первый спутник и не мог быть большим и сложным устройством. Он являлся своеобразным разведчиком, доказавшим, что проникновение в космос возможно, а тяжелые аппараты связи и фотографирования земной поверхности появились позже, когда конструкторы смогли создать более мощные ракеты.
Немало в нынешнем месяце и юбилеев побед, одержанных нашей армией холодной зимой сорок второго. Однако, хотя на фоне достижений Красной армии дела наших союзников, терпевших постоянные поражения, и выглядели жалко, нельзя не упомянуть об одной успешной операции, проведенной англичанами. Пусть отношения между нашими странами не всегда складывались хорошо, и периоды потепления сменялись противостоянием, но мы всегда открыто и честно освещали все успехи наших союзников, и не наша вина, что во время войны таковые случались весьма нечасто.
Итак, сначала напомню о предыстории операции "Цербер" по прорыву тяжелых кораблей через Ла-Манш. Германские разведка и контрразведка хором уверяли своего фюрера, что весной, а то и раньше, союзники непременно попытаются овладеть северными территориями, как немцы нагло называли захваченную ими Норвегию. При этом даже уточнялось, что Швеция тоже готова объявить Германии войну в обмен на Петсамо и Нарвик, обещанные ей союзниками за вступление в войну. Конечно, таких планов на самом деле не было, но Гитлер охотно верил. Тут сыграли роль и булавочные уколы, изредка наносимые английскими диверсантами в Скандинавии, и отлично поставленная ими радиоигра, имитирующая подготовку в Шотландии целой армии вторжения. Не последнюю роль сыграли и советские разведчики, успешно внедрившиеся в руководство германской контрразведки и поставлявшие дезинформацию.
Германское командование очень беспокоила перспектива потери Скандинавии, ведь это означало потерю и шведской железной руды, и финского никеля. Еще в Норвегии было налажено производство тяжелой воды, необходимой для создания атомной бомбы. Появлялась также угроза обустройства союзниками аэродромов в южной Швеции, в непосредственной близости от Гамбурга и Берлина.
В итоге, после очередного, довольно удачного, несмотря на потерю крейсера, набега англичан на небольшой норвежский остров, Гитлер собрал совещание и потребовал принять меры для предотвращения вторжения. Он уверял, что скоро следует ожидать нападения английского флота и десантных войск на Норвегию одновременно в нескольких местах. По его мнению, в случае потери Нарвика, Швеция и Финляндия перейдут на сторону союзников, что станет решающим фактором для исхода войны. О том, что еще месяц-два назад он обещал полную победу, Гитлер больше не упоминал.
Возможностей противопоставить что-либо ожидаемой высадке десанта у Германии в тот момент почти не имелось. Сухопутные части пытались скопить силы и боеприпасы, чтобы остановить натиск советских войск, а весной перейти в ответное наступление на Харьков и Брянск. У люфтваффе свободных самолетов тоже не имелось. Все новые машины перемалывал восточный фронт, да и на западном приходилось постоянно держать немало эскадрилий для отражения налетов союзников. Ситуация для немецких ВВС складывалась настолько тяжелая, что пришлось даже отправить на фронт инструкторов летных школ, (* как и в РИ) хотя такая мера грозила в будущем подорвать всю систему боевой подготовки летчиков, и так перешедших на ускоренное обучение.
Единственным шансом у фашистов хоть как-то усилить свою норвежскую группировку была переброска на север части флота. Поэтому фюрер приказал подготовить эскадру тяжелых кораблей, стоявших без дела в Бресте, к прорыву через Ла-Манш.
Решение, в общем-то, правильное. Хотя малогабаритные линкоры представляли собой потенциальную угрозу коммуникациям англичан, вынужденным из-за этого держать наготове целый флот, который следовало бы использовать в Средиземном море или в Индийском океане, но немецкие корабли в брестской гавани часто подвергались бомбардировкам.
Получив приказ, и в немецком Генеральном штабе, и в штабах авиации и флота тотчас закипела работа. В первую очередь генералы и адмиралы были озабочены вопросом, на кого свалить ответственность в случае возможного провала, и лишь во вторую, какие реальные действия можно предпринять для решения поставленной задачи.
Перейти из Франции в Норвегию немецкие корабли могли двумя маршрутами – напрямую через Ла-Манш, или же в обход Шотландии. Первый путь, лежащий через постоянно патрулируемый королевской авиацией узкий пролив, на берегах которого расположены мощные береговые батареи, был очень опасным. Но зато оставалась, пусть и чисто теоретически, возможность быстро проскользнуть незаметно, прежде, чем противник поднимет всю свою авиацию и выведет в море линкорную эскадру, базирующуюся на севере Шотландии. В этом случае очень важное значение придавалось истребительному прикрытию, которым предполагалось защитить корабли и от бомбардировщиков, и от вражеского флота. А вот северный маршрут оставлял эскадру без авиационного прикрытия, и был таким длинным, что давал Англии достаточно времени для выхода в море всего флота метрополии.