Для подготовки прорыва Гитлер отвел месяц. За это время люфтваффе должен был детально распланировать операцию оборонительного прикрытия кораблей, скоординировать свои действия с флотом и отработать действия наземных служб. По разработанному плану предполагалось, что линкоры будут постоянно сопровождать не менее шестнадцати самолетов. В то же время технические службы авиационной промышленности готовились пустить в ход новейшие противорадарные системы
К началу января все приготовления были закончены. Для проведения операции было выделено необходимое число истребителей, их распределили по секторам, составив подробные планы действий, и уже были завершены пробные испытания. Все это делалось в обстановке строжайшей секретности. У немцев имелись неплохие шансы застать англичан врасплох и провести корабли в безопасный порт.
Однако, наша Ставка Верховного Главнокомандования имела немало источников информации, и внимательно следила за противником. Сразу после норвежских рейдов советская военная миссия в Англии получила по закрытым каналам связи предупреждение о том, что карманные линкоры собираются проскочить проливы. Предполагалась, что произойдет это не позже, чем через месяц, максимум, два. Времени вполне достаточно, чтобы королевские ВВС успели принять меры и перебросили свои авиаполки на юго-восток Англии. Но сначала следовало убедить союзное командование в необходимости принятия данных мер, что было весьма непросто.
Надо заметить, что большинство английских офицеров и генералов честно выполняли свой служебный и союзнический долг. Конечно, многие представители аристократической Англии высокомерно относились к нашим командирам рабоче-крестьянского происхождения, да и вообще, считали свой строй самым лучшим, а флот сильнейшим в мире. Особенно сильно подобные настроения царили в морском штабе, тоже "лучшем в мире". Хотя англичане пока не выиграли у немцев ни одной битвы, они самонадеянно полагали себя великими стратегами, и скептически относились к любым предложениям и любой развединформации, исходящей от нас.
К счастью, победы, одержанные Красной Армией осенью и зимой, произвели огромное впечатления на англичан, и подобные презрительные настроения постепенно сходили на нет. Это тем более неудивительно, что казавшаяся поначалу успешной операция союзников в Тунисе принесла им вскоре одни разочарования.
Понравилась англичанам и идея прыгающей бомбы, за внедрение которой были награждены британскими орденами сотрудники миссии полковник Пугачев и капитан 2 ранга Морозовский.
Но хуже, чем снобистское отношение, было другое. И сам Черчилль, и его ставленники, коих было немало в командовании вооруженных сил и флота, не собиралась исполнять взятые на себя союзнические обязательства. Еще в конце сентября сорок первого года из Москвы пришло сообщение, в котором указывалось, что союзники начнут десант на французском берегу лишь когда Германия будет глубоко ослаблена, или же ситуация на советском фронте резко ухудшится, и фашисты выйдут на Кавказ. В последнем случае перед Германией открылись бы перспективы проникновения в Индию и Египет, и Великобритания потеряла бы свои владения на востоке. Но так как захват немцами Кавказа невозможен, то ожидать от англичан операций по ту сторону Ла-Манша следует не раньше, чем мы изгоним противника со своей территории. Вот тогда Черчилль счел бы возможным комфортабельно высадиться во Франции, а до тех пор он собирается развлекаться второстепенными операциями в Средиземном море.
Правда, Рузвельт, считающий врагом номер один именно Германию, а не Японию, настаивал на открытии эффективного второго фронта и желал скорейшего нанесения удара в промышленный район Рура. Но британский премьер, мечтавший, чтобы СССР вышел из войны ослабевшим, всячески создавал у американского президента впечатление, что нужно спасать положение в Африке, а Советскому Союзу помогать лишь отправкой военных грузов.
Впрочем, с отправкой конвоев Черчилль также не торопился, прибегая к всевозможным хитростям и ухищрениям, чтобы задержать суда. Летом, по его мнению, было слишком светло, что грозило обнаружением конвоев, а зимой граница арктических льдов вынуждала корабли слишком сильно приближаться к берегам оккупированной Норвегии. Не гнушались англичане и прямым саботажем, недогружая транспорты, идущие в наши порты. Нельзя не упомянуть также о возмутительном приказе топить свои суда в случае малейшего повреждения, даже если они остались на ровном киле и сохраняли ход.
В общем, Черчилль был бы скорее рад, если бы немецкие линкоры смогли беспрепятственно проскочить проливы и перебраться на север. Не отставал от премьера и первый морской лорд адмирал флота Дадли Паунд, руководивший штабом военно-морских сил, и являвшийся, по сути, главнокомандующим ВМС Великобритании. Чтобы дать представление читателю о его лицемерии, достаточно рассказать об одном случае. Однажды мы разместили в канадских верфях заказ на тральщики и попросили Паунда ускорить его выполнение. В то время Канада еще оставалась британским доминионом, и главнокомандующий ВМС страны мог без труда ускорить выполнение нашей заявки. Адмирал заверил меня, что направил на судоверфи соответствующие инструкции и о выполнении канадского заказа не стоит и волноваться. Однако один из офицеров адмиралтейства, с которым мне приходилось общаться по делам службы, на мой вопрос о тральщиках с удивлением ответил, что канадской фирме предписано отказаться от нашего заказа. Он дал мне копию письма, подписанного Паундом, но когда я предъявил его первого морскому лорду, тот долго не мог придумать оправдания, и лишь что-то невнятно пробормотал о недоразумении.
Чтобы обсудить с подобным человеком столь важный вопрос, я попросил содействия у первого лорда адмиралтейства, как в Великобритании называли морского министра, Александера, очень честно относившегося к союзническим обязательствам.
Мы встретились с Паундом в кабинете Александера и я подробно изложил свой взгляд о предстоящей попытке кораблей брестской группы прорваться через канал. Передислокация тяжелых крейсеров должна была начаться вечером, чтобы корабли как можно дольше оставались невидимыми для противника. Самую узкую часть Ла-Манша предстояло проскочить днем, под плотным прикрытием истребительных эскадрилий.
Паунд мне не поверил. Он вытащил из портфеля обыкновенную ученическую карту и начал невразумительно водить по ней карандашом, доказывая, что если корабли выйдут из Бреста, то обязательно утром, чтобы пройти самый опасный участок в темноте. О том, что англичане могут не заметить эскадру ночью, адмирал и слышать не хотел. По его словам английские радиолокаторы самые совершенные в мире, и немцам ни разу не удавалось их обмануть. Также не считал Паунд необходимым отозвать эскадрильи торпедоносцев из Африки, где, по его мнению, они нужнее.
Конечно, я ожидал подобного ответа, и сдаваться не собирался. Следующий раунд переговоров состоялся с заместителем начальника генерального штаба генералом Наем. Тот уже догадывался о замыслах противника. Ведь приготовления, насколько бы тайными они ни были, не могли укрыться от разведки англичан, ведущих постоянное наблюдение и имеющих в оккупированной Франции многочисленных агентов. Но мне и Пугачеву, пользовавшемуся авторитетом в авиационных кругах Англии, пришлось провести еще немало встреч, как официальных, так и дружественных, прежде, чем в штабах приняли действенные меры.
Признаться, порой я уже сам начинал сомневаться в том, что Гитлер действительно решится на подобную авантюру, и считал дни, оставшиеся до конца двухмесячного срока. Однако, не прошло даже четырех недель, как операция началась. Причиной такой спешки стало наше наступление на Карельском перешейке, испугавшее германский генштаб, который решил, что Финляндия может скоро выйти из войны, а там очередь дойдет и до Норвегии.
Впрочем, закончить основные приготовления к операции немцы все же успели, и погода им благоприятствовала. Хотя до новолуния оставалось еще десять дней, но низкая облачность затрудняла работу авиаразведки. Однако, англичане тоже сумели подготовиться и с нетерпением ожидали вражескую эскадру.
7 января 1942 г. Брест. Франция
Начинать операцию "Цербер" немецкое командование собиралось ближе к новолунию, которое в январе 1942-го приходилось на 17-е число. Ориентировочно, рассматривался диапазон с четырнадцатого по шестнадцатое. Заставлять моряков, всегда страдавших суевериями, выйти в море тринадцатого числа, конечно не планировали. Но график пришлось подкорректировать после того, как в ночь на 5 января Красная Армия начала наступление в Карелии. Для Германии это стало полной неожиданностью, и в разведке полетело немало голов. Особенно Гитлер разъярился, когда контрразведка пожаловалась, что заранее оповестила армейцев о скором наступлении в Финляндии, но те лишь раздраженно отмахнулись от предупреждения. Дескать, ну и что такого, что красноармейцев готовят к вторжению в Финляндию? Летом сорок первого солдат вермахта тоже готовили к высадке в Британии и даже раздали всем английские разговорники. Понятно, что все это дезинформация. Но вот оказалось, что нет, не деза. Ночью русские танки форсировали Свирь, через сутки вышли к Петрозаводску, и тут же началось наступление на Карельском перешейке под Ленинградом.
Над Финляндией, а значит, и над всей Скандинавией нависла серьезная угроза, и фюрер распорядился немедля отправлять линейную эскадру в Норвегию.
Начались лихорадочные приготовления, осложненные тем, что подозревавшие о чем-то подобном британцы тоже готовились к прорыву. За три дня перед началом выхода брестской эскадры англичане сбросили в воды Ла-Манша свыше тысячи магнитных мин. Немцы, в свою очередь, послали почти сотню тральщиков, которые за ночь убрали донные и якорные мины по всему маршруту. Протраленные участки обозначили буями, лодками с особой раскраской и даже самими тральщиками, игравшими роль плавучих маяков.
Немалое беспокойство германского командования вызывали и погодные условия над Ла-Маншем. Они зависели от воздушных потоков, формируемых в Атлантике, где у Германии не имелось метеостанций. Но несколько подводных лодок и самолетов-разведчиков, отслеживающих метеоусловия, предоставили метеорологам необходимые данные и позволили тем дать благоприятный прогноз.