У Леонова офицерская шинелька утепленная, с меховой подкладкой. Второй такой мы не нашли, но местные бойцы, посоветовавшись, куда-то сбегали и принесли две короткие дубленки, которые, как легко догадаться, и распределили между мной и Авдеевым.
Переобуваться мы не стали. Хотя у фрицев и должны иметься специальные зимние сапоги, утепленные фетром, но искать их долго, а в валенках нам комфортнее.
Как я узнал, немецкие сапоги делаются из некрашеной кожи, а радикальный черный цвет они приобретают уже после нанесения на них немыслимого количества обувного крема. После такой прожировки крем пропитывает все поры кожи, делая их эластичными и надежными в носке. Но сейчас в них холодно и, несмотря на шипы и подковку на каблуке, они скользкие. Все это железо собирает на себя снег, быстро затвердевающий и превращающийся в прочнейший лед, который потом трудно отколоть. Для коротеньких бесснежных зим Западной Европы такая обувь, наверно, как раз то, что нужно, но для нашего климата не подходит.
Порывшись в горке зольдбухов, которую мы успели собрать, Леонов выбрал те, в которых описание внешности подходило для наших бойцов. Конечно, еще оставалось несоответствие нашего снаряжения указанному в книжке, но если кто-нибудь станет всерьез до нас докапываться, то все равно раскусит в два счета. Нам главное только подобраться ближе к танкам. Неважно, пешком или на бронетранспортере, лишь бы на расстояние броска гранаты.
Под конец бывалый разведчик немножко посетовал, что наши прически совсем не похожи на немецкие. Для полноты картины хорошо бы еще выбрить нам головы по бокам, но раз под головными уборами волосы не видны, то можно оставить и так.
Облачившись в трофейную форму и обмотав головы пуховыми платками, мы пошли осматривать свой броневик. Капот у него прикрыт запасным колесом, который торчал посередине, как гигантская фара. У нашего прежнего броневичка на капоте вместо этого безобразия было два запасных опорных катка, но и так сойдет. Какая-никакая, а дополнительная защита. По бокам пулеметного щитка лежат мешки с песком, предосторожность отнюдь не лишняя.
Что меня обрадовало, так это свежая белая краска, сиявшая на бортах «ганомага». Насколько я помню историю, лишь в самом конце осени в вермахте издали приказ о перекрашивании военной техники в зимний цвет. Здесь, в северных районах страны, уже почти месяц лежит снег, и темные силуэты немецких машин хорошо выделялись на его фоне, представляя собой отличную мишень. Но лишь теперь немцы спохватились и стали приводить окраску в соответствие с сезоном.
Надо сказать, полугусеничный «ганомаг» не был полноценной вездеходной машиной. По грунтовке, а тем более по местности, он мог нормально передвигаться только летом и в сухую погоду. При езде по раскисшим дорогам передние колеса глубоко погружались в грунт, и даже если не застревали, то создавали сильное сопротивление движению. В результате или пробуксовывали гусеницы, или глох двигатель. Еще сильнее ухудшало ситуацию то, что опорные катки у этого автострадного вездехода располагались в четыре ряда. Когда между ними набивались снег и грязь, то, обледенев за ночь, они напрочь блокировали ходовую часть. К счастью для нас, попавший к нам в руки экземпляр был чистеньким и готовым к движению.
После короткого исследования агрегата бойцы доложили, что на вид комплектность машины полная, маслом и охлаждающей жидкостью она заправлена. Неведомый немецкий шофер, который, как я надеюсь, погиб, а не обслуживает сейчас другой «ганомаг», даже позаботился об утеплении капота и обрубил с вентилятора лишние лопасти. Не забыл он и занести аккумулятор в теплое помещение, чтобы тот не разрядился на морозе.
Пока одни бойцы возились с мотором, другие занялись салоном машины. Чтобы брезентовый тент, закрывающий боевое отделение от непогоды, не загораживал обзор, десантники свернули его вместе с одеялами и старыми шинелями, которыми утеплили бронетранспортер мерзлявые немцы. Нам тут, конечно, тоже не жарко, но в бою обзор важнее сомнительного комфорта.
Пулеметы расставили по своим местам – один МГ установили на переднюю турель, прикрытую щитком, а второй на шкворень в задней части боевого отделения. Сами немцы обычно так не шикуют, ограничиваясь одним пулеметом на машину, но надеюсь, никого наше богатство особо не удивит.
Убедившись, что все готово, я отдал команду:
– По местам.
Пока бойцы рассаживались, я еще раз прикинул все возможные варианты. Но как ни крути, другого выхода действительно нет. Ну что же, тогда вперед. Подбадриваемый этой мыслью, я забрался в броневик и приготовился ехать, но к своему удивлению, вдруг заметил, что все, кроме «офицера», занявшего переднее сиденье, сидят на скамьях в десантном отсеке. Водительское место почему-то пустовало.
– А кто же поведет машину?
Ответом на мой риторический вопрос, повисший в воздухе, были только недоуменные взгляды бойцов. Действительно, кто же, если не я. Гэбэшники теоретически должны уметь управлять транспортными средствами. Но Леонову самому рулить нельзя, его дело вести переговоры. А Авдееву в моем плане отведена роль снайпера, и никто в отряде его в полной мере заменить не сможет. В конце концов, снайперскую винтовку нужно тщательно пристрелять. Выходит, шофером придется стать мне, но никакой радости я от этого не испытывал. Если водить колесные машины мне доводилось, а о гусеничных кое-что знаю, то об управлении техники полугусеничной я никакого представления не имел в принципе.
Продираясь к кабине через перегороженный ногами бойцов десантный отсек, я пару раз споткнулся. Тут все-таки довольно тесно. Хотя мест здесь насчитывается десять, а людей сидело только восемь, но утепленные и, соответственно, утолщенные бойцы занимали много места и помещались с трудом.
Усевшись на водительское сиденье, я запихнул свой МП-40 в крепление для оружия и начал методично исследовать приборы управления, укоряя себя за то, что не удосужился поинтересоваться управлением трофейного броневика, пока он был в нашем отряде. В целом, несмотря на некоторые различия, этот «ганомаг» мало чем отличался от того, который шел с нами в колонне.
Впрочем, «Ганомаг» – это не название модели, а лишь наименование одной из фирм, которая серийно выпускала эти бронетранспортеры. Сами немцы его так не называли. На металлической табличке, спрятавшейся в правом углу, значилось, что правильно этот образчик техники называется Sd Kfz 251/1 Ausf C, заводской номер 322122. Все эти непонятные числа и аббревиатуры мне ничего не говорили, кроме того, что немцы почему-то очень любят цифру 2.
Итак, смотрим, что тут у нас есть. Руль находится слева, как и положено, а вот приборы справа, и совершенно напрасно. Водитель что, должен все время спрашивать их показания у командира? А если он везет офицера, вот как в нашем случае?
Прямо перед глазами маленькое окошко, вернее, смотровая щель. Над ней находится удобный упор для головы, позволяющий не стукаться лбом об железную плиту. Внизу, где-то на уровне живота – руль, а слева от него спидометр. Несмотря не серьезность обстановки, я хмыкнул, увидев, что его шкала оптимистично размечена до ста километров в час. Если, как известно, легендарный «Запорожец» до такой скорости можно разогнать, столкнув с горы Арарат, то полугусеничной машине даже такой фокус не поможет.
Тут же ниже табличка с порядком переключения скоростей. Это хорошо, а то бы я их долго искал.
Педалей три, как и положено – сцепление, тормоз и газ. Хоть здесь немцы ничего не перемудрили. А вот с рычагами сложнее, так как их много. Ручной тормоз я определил сразу, тут никаких сомнений нет. Самый здоровенный рычаг это, конечно, переключатель скоростей, табличку к которому я уже видел. А вот для чего нужен третий рычаг, можно только догадываться. Скорее всего, это демультипликатор, включающий понижающую передачу. Ничего хитрого в нем нет, на той же табличке нарисовано, что у него имеется два положения – переднее и заднее.
Но на этом набор рычагов не исчерпывается. Еще есть два маленьких рычажка справа от руля. Надпись под правым из них гласит, что это Handgas, то есть рукоятка ручной подачи топлива.
Теперь займемся контрольными индикаторами и приборами. Они все надписаны, и к тому же в кабине нашлась инструкция, так что, пользуясь знанием языка одного из нас и здравым смыслом обоих, мы с Леоновым быстро установили назначение всех приборов.
– Посмотри на это чудо, – ткнул Алексей пальцем в приборную панель, показав на огромный циферблат с яркими цветными пятнами.
– Это тахометр.
– Понятно, что тахометр. Зеленым цветом показаны эксплуатационные обороты, а красным максимальные. Но почему он такой странный?
И действительно, циферблат у этого плода раздумий сумрачного германского гения был размечен в неправильном направлении – против часовой стрелки.
– Чтобы запутать возможного противника, который завладел броневиком и пытается им управлять, – выдвинул свою версию Авдеев, не желающий оставаться в стороне.
Справа от огромного тахометра находились еще три прибора, на этот раз вполне вменяемого размера. Вот термометр, измеряющий температуру воды, манометр для определения давления масла и, наконец, амперметр. Как раз последний нам и нужен. Включим питание контрольной панели и посмотрим, что у нас с батареей. Плохо, заряда почти не осталось. Однако я уже видел, что в таких случаях делал водитель нашего старого «ганомага», – он заводил машину вручную. Впрочем, не удивлюсь, если окажется, что в это время даже танки заводятся рукояткой.
– Пошарьте в инструментах на надгусеничных полках, – попросил я бойцов, – там должен быть ручной стартер.
Искомое быстро нашлось, и наш почти-политрук Михеев лично принялся вертеть рукоятку, раскручивая инерционный стартер. Задача у него непростая – завести четырехлитровый двигатель после того, как машина долго простояла на морозе. Правда, с сегодняшнего дня началась оттепель, но это всего лишь означает, что днем воздух прогрелся аж до минус пяти градусов. Как я слышал от наших т