– Внимательно смотрел?
– Во все глаза, даже моргнуть боялся.
– И какой же вывод следует из твоего наблюдения? – продолжал Алексей опрос.
– Немец наверняка офицер контрразведки.
Моя проницательность Леонова не удивила, и он спокойно продолжал тянуть резину:
– Ну а как ты думаешь, чего ему от нас понадобилось?
Чтобы не начинать ссору, я просто показал кулак своему подчиненному, кем он там у меня числится, а ну да, ездовым, и выразительно пощелкал пальцем по часам.
Правильно поняв намек, Алексей перестал корчить из себя важную птицу и отрапортовал:
– На самом деле он оберлейтенат Лютце. Абверкоманда «3-Митте», контрразведка. У него якобы срочное задание. По его словам, здесь скоро проедет грузовик с переодетыми диверсантами и партизанами. Информация поступила недавно, и ему не успели выделить группу для ликвидации. Все, что у него осталось от группы, это два солдата, оба легкораненых. Остальных убили партизаны во время недавних стычек.
– Про переодетых партизан все как-то шито белыми нитками, – не поверил я. – Заехал бы в ближайшее село и официально попросил бы коменданта выделить ему солдат.
– Он пояснил, что во всех местных гарнизонах у русских есть сообщники. В основном из обслуживающего персонала, но они все равно успевают предупредить своих. Да и мало тут немцев осталось, всех, кого можно, спешно бросили на фронт. К тому же вояки из тыловиков никудышные. Ни автоматического оружия, ни боевого опыта нет.
– Это все так. У Горушки как раз такие тыловые рохли долго топтались, не могли организовать атаку. Но все равно звучит подозрительно.
Я потребовал рассказать все слово в слово, и Леонов, не опуская ни одной подробности, пересказал весь разговор. Миссия, которую выполнял Лютце, была крайне важной. Русские успели опомниться от поражений первых месяцев войны и сумели внедрить своих многочисленных агентов в германские штабы всех уровней. Только этим объяснялся тот странный факт, что, несмотря на разгром своих кадровых дивизий, Советам все-таки удалось окончательно остановить продвижение вермахта. А в последнее время русские даже перешли в наступление. И то, что творится в последние дни на старорусском направлении, наглядное тому подтверждение. Разумеется, контрразведке удалось выявить большую часть причастных к утечке конфиденциальной информации. При других обстоятельствах этих шпионов и предателей просто арестовали бы, но сейчас на это нет времени. Ведь речь идет о работниках штабов и доверенных лицах командования, и, что еще хуже, даже сотрудников спецслужб. Таких важных персон нельзя схватить просто так. Сначала необходимо собрать уйму доказательств, а потом еще долго согласовывать арест с командованием. Но это только цветочки. Стоит только арестовать одного из этой шайки, как остальные шпионы сразу заметут следы. Вот и приходится действовать методами жесткими и незаконными. Вместо ареста русских агентов просто убивают, стараясь конечно, чтобы не пострадали невиновные, и инсценируют это как дело рук партизан. Конечно, так поступают только с теми, о ком уже все известно. Если есть подозрение, что клиент может рассказать нечто важное, то его сначала захватывают живым, допрашивают и только потом действуют по предыдущему варианту.
В этой нелегкой работе героя невидимого фронта Лютце ждало много трудностей, и одна из них это нехватка сотрудников. При таких неспокойных клиентах текучесть кадров в группе была просто немыслимой. Из тех, кто начинал с ним месяц назад, остался только один человек, да и тот ранен в руку. Его бы на лечение отправить, а приходится брать с собой на операцию, да еще заставлять водить мотоцикл и стрелять из пулемета. До сих пор Лютце как-то удавалось решать кадровую проблему, но вот сейчас его направили в командировку в группу армий «Север». Доверять здесь почти никому нельзя, везде шпион на шпионе сидит, так что даже попросить помощи он ни у кого не может. Сегодня ему должны были выделить пять надежных человек, но в назначенное время деловая встреча не состоялась, и пришлось ехать на операцию втроем. Время поджимает, а персонала, достаточно многочисленного, чтобы выполнить заказ, нет. И тут появляемся мы, такие красивые и увешанные оружием.
– О нашем экипаже он хорошо отозвался, – похвастал Леонов. – Говорит, сразу видно, что солдаты бывалые. Все сидят настороженные, внимательно рассматривают лес, причем каждый свой сектор. Оружие держат наготове, никто не разговаривает, не перешептывается и даже не курит. В общем, такие бравые вояки, как мы, для него подарок судьбы.
– Про подарок я сомневаюсь. А вот он для нас действительно ценная находка. Сдается мне, что этот обер знает кое-что важное, и не только про мифических шпионов.
– Так, может, взять его тепленьким, – предложил мой ординарец, – пока он один. Такой «язык» нам не помешает.
– Нет, сначала надо убедиться, что те, кого мы встречаем, это не наши. Правда, у меня имеются серьезные основания подозревать, что Лютце хочет порешить своих.
– Коли так, то дело хорошее, – оживился Алексей. – Поддержим фрицев в этом начинании.
– А скажи-ка, немец ты наш всамделишный, что ты там за истерику закатил, прямо по Станиславскому? Ну, когда сигарету бросил. Ты сделал вид, что он тебя оскорбил своим предложением стрелять в своих?
– Нет, – помотал головой Алексей, – не так все было. Я обиделся, когда он меня Гансом назвал.
– И что в этом ужасного? Фриц хочет с тобой подружиться с целью совместного времяпрепровождения в темном лесу, вот и зовет тебя по имени.
– Но по документам я же Ханс!
– Эээ, ясно. То есть, честно говоря, ничего не понял.
– Ну как же, по бумагам я Ханс Рауш, пишется через «х». А он обозвал меня Гансом, что значит «гусь».
– Думаешь, проверка?
– Да нет, вряд ли. Просто выговор у него немного неправильный.
– Ну конечно, – съязвил я, – тебе-то лучше знать, как правильно говорить по-немецки. Гостей-то он когда ожидает?
– Минут через сорок, может быть, через час.
– А что он собирается делать, если на дороге появятся посторонние?
– Никаких посторонних не будет. Ты думаешь, зачем мотоциклист к мосту поехал? Он установит там знак, что проезд запрещен. Так же они сделали и на перекрестке, да еще оставили своего человека. Как только фельджандарм увидит в бинокль, что едет нужный грузовик, то знак уберет, а когда машина проедет, поставит на место.
– Хитро придумано. Теперь выкладывай детали операции.
– Унтер, то есть обер, предложил сразу расстрелять машину из пулеметов, но я его отговорил.
– Правильно, молодец. Прежде чем зачистку устраивать, надо бы документики сначала проверить. А как он потом сматываться собирался?
– Тут тоже все продумано. Дальше на юг лес довольно редкий, болот почти нет, «ганомаг» пройти сможет. А потом начинается лесная дорога на Сидорово. Он знает это точно, потому что сюда они именно этим путем доехали. Еще он подсказал удобный маршрут к станции Дно, куда мы согласно предписанию якобы и направляемся. Напрямую нам туда никак не проехать, потому что на пути лежит огромное болото Фекинский Мох. Зимой там правда появляется зимник, ведущий через Глухую Горушку.
– Как, еще одну? – невольно вырвалось у меня.
– Ага, тут много сел с одинаковыми названиями. Но ехать по болоту довольно опасно по разным причинам. Можно взять севернее, но там дороги сейчас должны быть забиты войсками. Железную дорогу русские перерезали, так что все снабжение ведется по узеньким, неприспособленным для этого проселкам. Туда нам действительно лучше не соваться. Лучший вариант это ехать вдоль реки на юго-запад до переезда, там немного по зимнику, а потом по хорошей, хм, относительно хорошей дороге к Дедовичам. Ну, а дальше можно и на поезде. Путь относительно удобный, но пускаться по нему в одиночку могут только отважные духом и смелые сердцем, потому что в тех местах начинается партизанский край. Я его попросил показать все на карте, потому что нам как раз в этом направлении и надо двигаться.
– А нас самих партизаны того, не прихлопнут? – высказал всеобщую озабоченность Авдеев.
– Опасность, конечно, имеется, но небольшая, – заверил Леонов. – В последнее время на лесном фронте наступило затишье. Немцы своих карателей спешно перебрасывают, чтобы затыкать прорехи в обороне, а партизаны этим не пользуются и никакой активности не проявляют. Как я понимаю, партизанская бригада, базирующаяся в Серболовском лесу, ушла ближе к линии фронта, чтобы помочь нашим наступающим войскам. В здешних краях остались только дозорные и отряды самообороны в селах, которые не станут нападать на броневик. Только поэтому Лютце и посоветовал этот нам маршрут. Вот ближе к Дедовичам другое дело. Там, чтобы выжить, лучше пристать к какой-нибудь колонне. Впрочем, так далеко мы заезжать не собираемся. Встретим связного в Белебелке, а дальше нас проводят к своим. Немец, кстати, попросился с нами. Мы отпугиваем партизан, а он защищает нас от своих собратьев-фельджандармов. Вот такой получается взаимовыгодный симбиоз.
– Если он тот, о ком я думаю, – улыбнулся я, – то мы в любом случае прихватим его с собою, хочет он этого или нет.
– Разумеется, возьмем, – поддакнул Авдеев, – офицеры контрразведки на дороге не валяются.
– Ну ладно, Алексей, – подытожил я. – Назвался офицером, расставляй солдат.
Организовывать оборону и скрытую засаду мы умели, но на время о наших знаниях нам пришлось забыть. Чтобы все выглядело естественно, маскироваться нам нельзя. Кормовой МГ сняли со шкворня и поставили справа от дороги. Еще один пулемет нам отдал Лютце, когда вернулся мотоциклист. Леонов предположил, что Тедеру, так звали недолечившегося раненого, будет сложно управляться с оружием, и выдвинул идею передать МГ нам во временное пользование. Просьба была весьма разумная, и нам в ней не отказали.
Обещанный час еще не прошел, когда долгожданные гости наконец-то пожаловали. Вопреки ожиданиям, ехали они не на одной машине, а на двух. Жандарм повернулся к нам и показал два пальца, подтверждая, что клиентов будет немного больше, чем планировалось. Мы с Авдеевым тревожно переглянулись. Два трехосных грузовика – это считай почти целый взвод. По-хорошему надо стрелять сразу, не дожидаясь, пока противник рассредоточится. Но пока мы не уверены в том, кто там на самом деле, огонь открывать нельзя.