Бонке, не дожидаясь команды, вновь налил половину стакана и вдобавок положил на стол пару кусочков темного хлеба. На этот раз Бабаев не торопясь покрошил хлеб в водку и, облизнувшись, опрокинул спиртоносную тюрю в свою утробу.
– Благодарствую, – искренне улыбнулся он фельдфебелю, вытер губы рукавом, солидно откашлялся и запел совершенно немелодичным голосом.
Лютце даже непроизвольно подался вперед, почувствовав, что нащупал ниточку, но поначалу путеводная нить от него ускользала.
– Бабаев, ты это, не пытайся петь, – сердито прикрикнул майор. – Просто четко произнеси слова.
Бывший красноармеец престал распевать и громко продекламировал старательно вызубренный текст, но ясности это не прибавило.
«Что бы это значило? – начал размышлять вслух майор. – Я чего-то там непонятное… Хотя что-то подобное я уже слышал, и даже не раз. Вспомнил!»
Разложив большую трофейную карту европейской части СССР, майор поводил по ней курвиметром и задумчиво потер лоб. Мысли в голове Лютце стремительно забегали, как электроны в компьютере, и, прошерстив мысленно личные дела всех подчиненных, он распорядился вызвать Астера.
Гефрайтер тут же явился и, прослушав всего лишь один куплет в немузыкальном исполнении Бабаева, уверенно ткнул пальцем в карту.
– Уверен? – с надеждой поднял глаза майор.
– Безусловно, герр обер… герр майор, – отчеканил бравый контрразведчик.
Вот теперь все окончательно встало на свои места. Лютце приказал Бонке немедля выгнать из блиндажа пленных, посыльных и ординарцев, оставив лишь связиста. Когда фельдфебель управился с поручением, он увидел, что все бумаги со стола безжалостно сброшены на пол и там остался лишь шифровальный блокнот и листок бумаги. Австриец ожидал, что его тоже отправят прогуляться, но майор знаком приказал ему сесть рядом.
– Ричард, камрад, считай, что ты уже лейтенант, – заговорщицки прошептал майор. – Но главное, мы с тобой совершили большое дело. Теперь я знаю, куда русские нанесут следующий удар.