Нагрузив своих бойцов оружием, я без особой надежды поинтересовался у старшины, можно ли где-нибудь раздобыть зимнюю одежду на сотню человек. У меня была кое-какая задумка, которую хотелось испробовать. Оказалось, что этой ночью пришел эшелон с различной амуницией, и среди комплектов обмундирования, были и теплые вещи. За ними мне пришлось идти в другой подвал. Бумажка, написанная адъютантом комдива, и здесь оказала волшебное действие. Я взял сто штук телогреек, ватных штанов и недавно появившиеся в армии шапки-ушанки. Кладовщик заодно хотел мне всучить валенки и шерстяные носки, но это в мои планы пока не входило.
Бойцы, увидев, что я для них взял, немножко оторопели. Даже без прогнозов погоды было очевидно, что как минимум пару недель будет достаточно тепло.
— Неужели нас отправляют в партизаны — недоуменно спросил кто-то из молодых бойцов.
— Куда надо, туда и отправят, сердито перебил его сержант. — Бери, запас карман не тянет. Скоро по ночам холодать будет, а на передовой вещевых складов не будет.
Запасшись всем необходимым, я отправился искать комбата, который уже должен был подъехать. Хотя у него и имелась рация, но секретные сведения по ней вряд ли сообщали, так что я смогу первым рассказать ему последние новости.
Выслушав мой доклад, Сергей приказал поднимать бойцов, и выдвигать к селу Василево, не дожидаясь, пока другие роты отдохнут. Я был с ним полностью согласен. Действительно, сейчас каждый час на счету.
Уже выходя из поселка, я вспомнил, что хорошо бы иметь при себе немного бензина или солярки. И костер можно быстро развести, и дымовую завесу устроить, а если понадобится, то и вражеский дзот запалить. Но волновался я напрасно. Сержант Стрелин, к которому я обратился с такой просьбой, заявил, что у его «пожарной команды» теперь всегда наготове заполненные канистры.
Еще меня волновал вопрос о распределении снайперских винтовок. Всех лучших стрелков мы назначили пулеметчиками, а давать снайперку новичкам не очень хотелось. В конце концов, я взвалил проблему на взводных. Они должны были лучше меня знать способности своих подчиненных. Раздав им по одной винтовке, четвертую я вручил Авдееву. Правда, у него уже есть автомат, но ничего страшного. Чем больше у него оружия, тем лучше он сможет выполнить приказ по охране бесценного объекта, то есть, меня.
В Василево нас встретил комполка. Личному составу, уставшему после трехчасового перехода, он дал полчаса отдыха, а меня повел в свой штаб, по пути объясняя цели предстоящего наступления. Атаковать Торопец в лоб было нежелательно, так как немцы успели укрепиться на мостах через реку Торопа. Поэтому нам придется обойти с севера озеро Яссы, пройти через Лужи, где по данным нашей разведки врагов уже не было, и занять Городок. Когда мы дошли до штаба, и я смог рассмотреть карту, оказалось что «Лужи» и «Городок» это названия местных сел.
Батарея сорокапяток, которую нам обещали в поддержку, уже ждала здесь, и была готова выступать. К ней прилагался корректировщик вместе с рацией, так что теперь мы сможем поддерживать связь и с комбатом, и со штабом полка. Как я и надеялся, представителем артиллерии был Гусев, с которым мы уже успели сдружиться.
Рука лейтенанта была перевязана, зато на груди сверкали новенькие орден «Красной Звезды» и медаль «За отвагу», которых раньше не было. Радиостанцию, которой он так гордился, заменила новая — тоже Torn, но другой модели. Поговорить с ним я смог только когда рота опять двинулась в путь. Расположившись с комфортом в небольшой бричке, мы поделились последними новостями.
Как я и предполагал, орден Гусеву дали за уничтожение вражеского штаба дивизии, а медаль за разгром колонны. Такая оперативность нас немного удивляла, но если учесть, что подобные успехи на фронте сейчас большая редкость, то понятно внимание, которое уделили герою этих операций.
Когда я выразил обеспокоенность за судьбы наградных списков на мою роту, лейтенант меня успокоил. Комбриг Кончиц, который лично награждал артиллеристов, рассказал им по секрету, что у пехотинцев наградных листов очень много, поэтому им придется подождать, пока их все оформят.
В Лужах нас уже ждало несколько разведчиков, следивших за ситуацией. По их словам, в Городке немцев было всего человек тридцать-сорок, и одно орудие.
Изучив обстановку, Гусев заявил, что такую позицию лучше обстрелять гаубицами, и прихватив рацию отправился с разведчиками в поисках высокого дерева, где-нибудь в километре от вражеских позиция. Как он меня заверил, маленькая царапина на руке не помешает ему опять залезть на самую вершину, откуда все будет видно.
Я тем временем составлял план атаки. Особо мудрствовать тут не приходилось. Слева от нам берег озера, справа большое болото. Промежуток между ними был примерно метров пятьсот. Отойти далеко от дороги в этой заболоченной местности было нельзя. Приходилось атаковать прямо в лоб, а значит, вся надежда возлагалась на огневую мощь.
Исходный рубеж для атаки я назначил у бутылочного горлышка, начинавшегося между двумя болотами. Бойцам заранее приказал натянуть ватники, а под каски надеть шапки, и теперь даже стоя на месте, они обливались потом. Что будет, если придется бежать, лучше даже не думать. Но зато толстая ватная одежда может останавливать маленькие осколки, пули МП-40 на большом расстоянии, а также помогает смягчать ударную волну от взрывов мин и гранат. Так что действительно лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем.
Я надеялся, что наши передвижения останутся незамеченными, так как мы старались двигаться среди кустов и деревьев. Густые заросли заканчивались метрах в пятистах от села. Там, среди крайних деревьев, я и решил установить пулеметы и ротные минометы. Конечно, нежелательно устанавливать минометы прямо на передовой, но стрелять из них в лесу нельзя, так как мина может попасть в ветку и сдетонировать прямо над головой расчета. Оставить их на открытой местности позади нас не позволяла дальность выстрела, составлявшая восемьсот метров.
По договоренности с Гусевым, артиллеристы начнут огонь через пять минут после того, как мы подойдем к выбранной позиции. Как он и обещал, гаубичный полк помог нам, сделав пару шестиорудийных залпов. Я уже довольно уверенно мог сказать, что работали 105мм трофейные гаубицы. Свою задачу они выполнили. После первого залпа, разметавшего всю маскировку, стала видна немецкая пушечка, до этого тщательно укрытая ветками. Второй залп подбросил ее в воздух. В бинокль было видно, как от нее отлетели колесо и какие-то детали.
Чтобы раскрыть позиции немцев, я приказал начать обстрел из минометов и нескольких пулеметов. Немцы клюнули на эту нехитрую уловку, и начали палить в ответ. Как только вражеские стрелки обнаружили себя, я разрешил стрелять всем, кто видит цель.
Сорокапятки из батареи поддержки тоже не оставили немцев без своего внимания. Я уже имел возможность убедиться в профессионализме Гусева, и сейчас он тоже не подкачал. Артиллерийский огонь, который корректировал лейтенант, был точным и очень эффективным.
Настало время для наступления. Как правильно нужно действовать, если немцы не захотят покинуть деревню, я не знал, но в принципе ситуация не оставляла мне выбора. Сидя в зарослях можно спокойно обстреливать окраину села, но чтобы занять его целиком, нам все же придется идти в атаку. Для этого я выделил два взвода. Они должны были идти вперед справа и слева от дороги, а затем, обогнув село с двух сторон, взять врага в кольцо. Третий взвод и все тяжелое вооружение оставались со мной в качестве резерва. Имея большое количество автоматов и несколько легких чешских пулеметов, атакующие вполне могли выполнить поставленную задачу. А после того, как фашисты оставят окраину села, мы сможем подтянуть туда основные силы, и окончательно вытеснить их из Городка.
Чтобы не подставляться под вражеские пули, и заодно не перекрывать сектор обстрела наших пулеметов, все расстояние до ближайших строений бойцам предстояло преодолеть ползком. Наиболее трудный участок достался младшему лейтенанту Кукушкину. Он представлял собой узкую полоску земли между болотом и дорогой, упиравшуюся прямо в крайние дома. Тянувшиеся справа низины с жидкой грязью, а местами и с открытой водой, не позволяли провести обходной маневр, и солдатам пришлось залечь. Дальше они смогли двинуться только после интенсивного обстрела немецких позиций из всех видов оружия. Хотя вражеский огонь был достаточно редким, но один из бойцов отстал от остальных. В бинокль я рассмотрел как, прикрывшись от возможного обстрела небольшой кочкой, он одной рукой неуклюже перебинтовывал себе плечо.
Более успешными были дела у взвода Стрелина, наступавшего на левом фланге. Имея место для маневра, он смог зайти в тыл обороняющимся, и огнем полутора десятков автоматов вынудил их оставить свои позиции.
Хотя немцы видели, что на нашей стороне полное преимущество, как численное, так и в вооружении, но будучи очень дисциплинированным солдатами, отступать без приказа не спешили. Они отошли в глубь села, и из-за укрытий обстреливали наступающих. Когда я убедился, что все огневые точки с нашей стороны были подавлены, то поднял последний взвод и бойцов с ручными пулеметами. Короткими перебежками мы стали передвигаться к Городку. Наше маленькое наступление прикрывали станковые пулеметы и минометчики. К счастью, стрелять нам больше не пришлось.
Поняв, что окружение неизбежно, немногочисленные враги, оставшиеся в живых, поспешно ретировались, бросив своих раненых. Впрочем, они физически не могли забрать с собой своих товарищей, так как невредимых солдат осталось очень мало. Забравшись на крышу сарая, к которому была приставлена лестница, я рассмотрел в бинокль семь-восемь фигурок, поспешно бегущих по направлению на юг. Рядом грохнул выстрел, заложив мне ухо, и через секунду одна из фигурок споткнулась, и упав, больше не встала. Остальные бросились врассыпную, не остановившись, чтобы помочь раненому. Опустив бинокль, я увидел, что стрелял ординарец, все время следовавший за мной.