Дверь легко распахнулась, представив моему взору полностью седого старика-привратника, вооружённого шпагой и парой пистолей, одетого, при этом, в ливрею, белые чулки и красивые лёгкие туфли на ногах.
— Так я и думал! Идальго, больше похожий на подлого крестьянина, и с таким же конём. Но-но, не надо быть таким самонадеянным, юноша, — сказал он, увидев нацеленный на него пистоль, выхваченный мною из перевязи. — Не только вы умеете хорошо стрелять!
— Видно, вам досталось всего и помногу, и хорошим манерам вас не научили. Вы, случайно, не с Нового Света? — и увидев по моей реакции, что он не ошибся, тут же засмеялся.
— Проходи, гачупин! — сказал он, шагнув в сторону, и сделал вид, что не заметил, как я скрипнул зубами от этого, уже изрядно надоевшего мне, эпитета.
— Надеюсь, у тебя есть рекомендательное письмо в приёмную комиссию? Мы не берём с улицы каждого оборванца, пусть он и является мелким дворянчиком с большим самомнением.
Сдержав ругательства, готовые сорваться с языка, и мысленно успокоив себя, я молча вытянул из-за пазухи заветную рекомендацию отца Себастьяна и застыл рядом, стирая с лица пот и пыль, которые, смешавшись, превратились в грязь.
Долгая дорога вымучила меня, а постоянное напряжение, в ожидании нападения, опустошило морально. Оказавшись за калиткой, это напряжение постепенно отпускало меня, и агрессия уходила, оставляя после себя только усталость и равнодушие.
— Заводи свою клячу! — приказал мне привратник, махнув рекомендательным письмом, которое уже успел осмотреть. Особенное внимание он уделил восковой печати, с застывшим на ней гербом монастыря Победы и личным вензелем отца Себастьяна. Подождав, пока закончится осмотр печати, я снова подумал о коне.
Коня можно было и бросить, но он стоил денег, а деньги мне были нужны. Хорошо бы продать его и потом купить что-нибудь лучше, не обращая внимания на неизбежные насмешки, всё равно, как дворянин, я занимал самую первую ступеньку в этой иерархии. И только равный мог меня оскорблять, а тут всё могло быть не так однозначно.
Как только калитка захлопнулась, и я повел коня под узды в конюшню, силы окончательно оставили меня, как будто бы я сдулся, и эти перемены не укрылись от пристального взора привратника.
— Это же что с тобой творилось там, за стеной, — махнул он рукой в сторону города, — если тебе здесь спокойнее, чем там. Что-то натворил?
— Нет, просто не все приключения бывают приятными, а когда их количество не уменьшается, а постоянно увеличивается, это несколько… утомляет.
— Ну-ну, не желаешь ли сразу продать свою клячу, идальго?
— Да, если это возможно.
— Считай, что уже продал её. Лучше ходить пешком, чем трястись на подобном коне. Цену мы тебе дадим хорошую, здесь не мелочатся! А, судя по виду, лишний десяток реалов тебе не помешает!
Я только кивнул, молча соглашаясь с мудрым стариком, острым на язык, но, наверное, таким и должен быть привратник в магической академии.
Мы проходили по внутреннему двору учебного заведения, и мне представилась возможность вблизи рассмотреть само здание и оценить его вид со стороны. Академия была построена в виде пентаграммы, что в принципе было и неудивительно, для подобных сооружений. Над главным входом красовалось название этого храма науки, искусно выложенное кирпичами при постройке здания.
ACADEMIA ESPIRITUAL DE LAS ARTES MÁGICAS (Академия духовных и магических искусств в Толедо)
Вообще, это скорее был замок в готическом стиле, чем обыкновенное учебное заведение, хоть и магическое. Дождавшись привратника, я вошёл вслед за ним в здание, открывшее нам свои огромные красивые двери. Приёмная комиссия располагалась в просторном зале, заставленном столами, которые играли роль парт.
Войдя в центральный холл, я прочитал названия факультетов, к которым вели пять дверей. В каждом луче звезды, перечёркнутой главным корпусом, располагался отдельный факультет. Там же, в основном, и проводились у этих факультетов занятия. Но не все дисциплины были индивидуальны и предназначены для изучения только этим факультетом.
Многие, наверное, почти половина, были общими, и занятия по ним проходили в центральном здании, где располагалось множество аудиторий. В этих аудиториях, совмещая группы разных факультетов, и преподавались общие дисциплины. В объёме, необходимом всем учащимся, вне зависимости от факультета. Как уже упоминалось, факультетов было пять. Назывались они так.
Первый — «Духовный факультет инквизиции, экзорцизма и защиты от проклятий».
Второй — «Боевой факультет».
Третий факультет — «Целители. Духовные и физические».
Четвёртый, и самый неоднозначный, назывался — «Специалитет. Управление погодой, ремонт вещей, управление металлами, артефакторика».
И пятым был — «Морская инквизиция».
В общем и целом, здесь были охвачены все проявления человеческой магии. И борьба с потусторонними сущностями, и боевое применение волшебства, и медицина, и разные разности, присутствовала и морская тематика.
Я тихо сидел в аудитории, ожидая прибытия уважаемой комиссии. Но явился опять привратник и отвёл меня сначала в ванную комнату, дав возможность привести себя в порядок с дороги, а потом и в столовую, сказав, что уважаемая комиссия примет меня завтра. Потому как, негоже уставшего человека сразу мучить экзаменами, и у всех должны быть равные шансы, будь то граф или простой идальго.
Меня привели в столовую, да не в общую, а в небольшую, предназначенную только для посетителей, состоящую из одного маленького зала, куда и принесли очень вкусную еду, не взяв за это денег.
— Ужина не будет, — предупредил меня привратник, — поэтому наедайся сейчас, и можешь взять с собой, сколько унесёшь. Так я и поступил, но кроме фруктов, ничего с собой взять не удалось.
Следуя вместе с привратником в комнаты отдыха для гостей академии, я заметил несколько подростков, внимательно рассматривающих меня из окон факультета, мимо которого мы проходили, и кажется, это был боевой факультет, но я мог и ошибиться. Я ещё слишком плохо ориентировался, да и возможно, что моё пребывание в академии может закончиться уже завтра, и досрочно, чему бы я совсем не удивился.
Расположившись в комнате отдыха, я разделся, сложил оружие, кроме одного, и, плотно закрыв дверь на засов, рухнул на кровать, положив на придвинутую вплотную к кровати табуретку заряженный пистоль и заснул, словно провалившись в одно мгновение в чёрное болото.
— Ну, что скажешь, Диего, о прибывшем новичке? — задал вопрос привратнику ректор магической академии, мужчина в полном рассвете сил.
Высокий и хорошо сложенный, он поддерживал отличную форму с помощью фехтования и конной езды, не давая себе разжиреть, занимаясь преподавательской деятельностью.
Его орлиный нос и пронзительные чёрные глаза могли пристыдить любого зарвавшегося дворянчика, решившего, что его предки самые древние и самые могущественные. Граф и бывший бретёр, ректор не собирался никому здесь давать волю, и был в состоянии обуздать любого юношу, да и девушку тоже, пусть другими словами и действиями.
Его волосы цвета соли с перцем были аккуратно собраны в хвост, завязанный на затылке, чтобы не мешали, а сочные губы выдавали в нём большого любителя женского пола. Правда, он никогда себе не позволял глупых интрижек или насильственных действий по отношению к любой представительнице слабого пола, пусть даже самого низкого происхождения, а уж тем более, к особам дворянского рода. Но, что есть, то есть, и он не отказывал себе в любви.
Вот такой он был противоречивый, герцог Родриго Диас Ариас де Кардона, ректор магической академии в Толедо. Под стать ему были собраны и многие подчиненные преподаватели.
— Ну, так что ты молчишь, Диего?
— Ваше сиятельство, грамоту я осмотрел и передал её вам.
— Да, она подлинная, я внимательно её изучил, а описание юноши, направленного к нам отцом Себастьяном, было получено ещё месяц назад, и оно тоже полностью совпадает с внешностью этого идальго. Но вот только, он совсем не производит впечатления дворянина. Этот подросток больше похож на горожанина или морского офицера, низкого происхождения.
— Я полностью согласен, ваше сиятельство. Я заметил, как он ходит по земле и как держится на лошади, что добавляет весомый аргумент в пользу ваших догадок, и он был постоянно в напряжении, пока не оказался на территории нашей академии.
— Интересно, — хмыкнул ректор. — Да, отец Себастьян сообщил, что он из Панамы, там родился и вырос, там же попал в плен к пиратам, в результате чего потерял память, но выжил, и вот оказался у нас здесь, в качестве кандидата для обучения на факультете морской инквизиции.
— Да, это многое объясняет. Посмотрим, как он сможет сдать экзамены, и если это ему удастся, то… Тогда ему придётся трудно, ведь он будет находиться здесь среди виконтов, баронов, графов и прочих титулованных молодых дворян. Да и наши девицы все будут выше его по статусу, и я ему не завидую, а учитывая отсутствие у него элементарных навыков поведения в культурном обществе, то предметом их насмешек он будет постоянно. Но рекомендация очень сильная, и мы его примем всё равно, конечно, если он не окажется совсем отсталым.
— Ты, кстати, не заметил, Диего, когда он вёл своего коня за поводья по двору, наблюдали ли за ним из окон учебных корпусов?
— Да, ваше сиятельство. Буквально все, кто в это время сидел возле окон корпуса, мимо которого мы проходили, видел его. Их прилипшие к стеклу носы отчётливо выделялись, но юноша этого не заметил, либо не обратил никакого внимания.
— Так, у нас там, значит, находится корпус факультета целителей, а там почти сплошь одни девицы, следовательно, уже сегодня о его прибытии будет знать вся женская половина наших студентов, а завтра уже и вся мужская. Ну, пусть сидят и гадают, на какой факультет поступит эта деревенщина, и поступит ли вообще, всё меньше поводов для ссор и глупых дуэлей.
— Хорошо. Ты разместил его, Диего?