Или, например, отец запрещает мальчику совать гвоздики в розетку. А мальчику надоели эти вечные отцовские запреты, он решил попробовать. Когда мальчика пребольно ударило током, это что по-вашему – отец жестоко наказал его за нарушение запрета? Да отцу самому больно от того, что сын пережил такую боль. Но ведь он же предупреждал.
Так же Бог постоянно предупреждает нас, своих детей: не нарушайте заповеди, это причинит вам боль, вы разрушите свою душу, вы обречете ее на страдания. А мы сначала все делаем наоборот, а потом говорим: Бог наказывает, Бог – жестокий, бесчеловечный. У нас совесть есть? Или хотя бы крупица разума?
Тоже самое будет и в аду. Ад – не штрафной изолятор, это не место, где грешников будут наказывать за плохое поведение. Ад – органичная естественная среда обитания грешных душ. Человек при жизни не хотел идти тем наилучшим путем, который предложил ему Бог. Человек решил жить без Бога. Таким был его свободный выбор. А дальше начинаются последствия. Без Бога душе плохо. Ад это всего лишь место, где нет (или почти нет) Бога. Ну вы же сами это выбрали, ребята, это не наказание.
Но разве Бог не может простить человека и избавить его от вечных мук? Да Богу и прощать не надо, он и так любит грешников не меньше, чем праведников. И после смерти Бог помещает грешников туда, где им будет лучше всего – в ад. Дело в том, что в раю им было бы еще хуже, там близость Бога заставляла бы их страдать куда больше – это не органичная для грешников среда. Конечно, в аду грешники будут страдать, но гораздо меньше, чем страдали бы в раю. Это не наказание. Это проявление Божьего милосердия.
Представьте себе, что человек ненавидит царя и плюет на его законы. Может ли царь простить его? Конечно. Предположим, что царь простил его и наградил – взял жить к себе во дворец. Какая же это награда? В царском дворце человек, ненавидящий царя, будет невыносимо страдать от близости того, кого ненавидит. Поэтому царь говорит: "Я не гневаюсь на тебя, я люблю тебя так же, как и всех других моих подданных. Но тебе же самому будет тяжело рядом со мной во дворце. В ссылке, конечно, плохо, там ты будешь лишен моих даров, но там тебе все же будет лучше, чем у трона".
Так же поступает и Царь Небесный. Согласитесь, выше такого воспрощающего милосердия ни чего и быть не может. Ну и где же тут бог-каратель? И где тут раскаленные сковородки, на которых будут жарить грешников? Забудьте вы про эти сковородки, это все выдумки злых старух. Они думают, что Бог такой же злой, как они, а это ложь. Злые люди, считая себя православными, позорят свою веру в глазах атеистов, среди которых, может быть, немало добрых людей, но потому-то они "злую веру" принимать и не хотят.
Все наши страдания и в этой жизни, и в будущей, лишь следствие того, что мы не хотим идти тем путем, который предлагает нам Бог. Значит, Бог ни когда не причиняет человеку боль сознательно и целенаправленно? Нет, иногда бывает, что мы испытываем боль по Божьей воле, но это ни в какой степени не наказание.
Вот, скажем, ребенок нарушил "родительскую заповедь" – гулял на морозе без шарфа и простыл. И родители теперь заставляют ребенка пить горькие лекарства и тиранят его задницу уколами. Неужели вы думаете, что родители таким образом наказывают ребенка за то, что он не исполнил их воли – не носил шарфа? Родители делают ровно то, что необходимо для выздоровления ребенка, а само неразумное чадо вполне может понимать медицинские процедуры как проявление родительской жестокости. Впрочем, такие глупые дети встречаются редко, а вот взрослых, которые воспринимают "Божьи лекарства" как наказание – сколько угодно.
Болезни тела порою являются лекарством от болезней души. Поэтому православные понимают болезни не как наказание, а как проявление Божьей милости. И если в офисе у сатанистов в соответствии с нашими пожеланиями обрушился потолок, не торопитесь кликушествовать: "Бог их покарал". Бог ни когда ни кого не карает. Рухнувший потолок – проявление Божьей милости, это вразумление, предостережение, это шанс задуматься. Если же сатанюг тем потолком задавило насмерть – и это милость, а не наказание. Значит Богу известно, что они уже не исправятся, и Бог препятствует им умножать грехи, из-за чего в будущей жизни им было бы еще хуже. Вот если дела у сатанистов идут прекрасно: и потолки не падают, и счета наполняются – это настоящая богооставленность.
Да, Бог иногда режет лезвием по живому. Это очень больно. Но это лезвие скальпеля. Бог делает болезненные операции, чтобы нас спасти. Разве хирург, причинял боль пациенту, наказывает его? А мы ропщем на Бога: "Вот ведь мучитель, неужели нельзя было обойтись без такой болезненной операции?" Да, можно было обойтись, но это от нас зависит. В духовной сфере – все болезни добровольные, все они – следствие нарушения Божьих заповедей. Если бы мы их не нарушали, так и не приходилось бы нам терпеть такое болезненное лечение. Сколько бы мы не враждовали на Бога, Он все равно не оставляет нас Своей заботой, только по мере нарастания нашей вражды, лечение приходится применять все более болезненное – иначе уже ни как.
Таково православное понимание того, что мы склонны считать "карами небесными". Нет, Бог – не каратель. Откуда же тогда у нас взялось карательное богословие? Даже в храмах на стенах рисуют картины страшного суда, где грешники подвергаются самым изощренным пыткам. Это ж просто школа юного садиста. Где тут православие? Тут его нет. Но как это объяснить атеистам, если они видят такое в православном храме? Храм что ли объявить не православным? Или незадачливого богомаза анафематствовать? Или настоятеля от Церкви отлучить? Так и сам ненароком в карателя превратишься.
А началось все, не извольте сомневаться, с соображений чисто педагогических. Представьте себе диковатую русскую деревеньку прежних веков и попа Ивана, который выучил службу на слух, но ни читать, ни писать не умеет. Поп Иван безграмотный, но ревностный и сильно переживает, что мужички попивают, да погуливают, да поворовывают, а ведь случаются и убивцы. Как мужичков-то вразумить? Вот и гремит поп Иван с амвона нечеловеческим голосом: "Черти вас всех в аду на сковородках будут жарить!" Поп убедительный, а мужички впечатлительные. Многие потом от греха-то и воздерживаются. Боязно все-таки.
И вот представьте себе, что в деревню приезжает грамотей вроде меня и начинает мужичкам теорию толкать, что ни каких адских сковородок нету и еще много всяких мудреных слов, которые мужички мимо ушей пропускают, одно усваивая твердо: сковородок нету и бояться нечего. Я очень даже хорошо вижу, как мужички все заулыбались, да заоблизывались. Один, к примеру, думает: "Хотел вчерась на сеновале Акулину завалить, однако, воздержался, испугался Божьей кары. Но ежели Бог ни какой не каратель, то чего терпеть-то? Акулина-то уж больно сладкая".
И начинается в той деревне такой "Содом с Гоморрой", что я, справедливо усматривая в себе причину разыгравшегося непотребства, рву на себе от отчаяния волосы, а поп Иван подходит ко мне и говорит: "Дурак ты, братец, хотя и умный".
Да ведь это все не обязательно в стародавней глухой деревне могло быть, а и в нынешнем городском храме. Народное сознание все равно упростит слишком мудреные религиозные построения, и неплохо бы заранее подумать, в какую сторону пойдет это упрощение и к каким последствиям это приведет. И вот тут уже начинаешь капитально задумываться: да настолько ли поп Иван не прав? Ведь действительно в аду будет очень плохо, и насчет адских мук – это сущая правда. А то, что адские муки – не наказание, а лишь последствия нашей греховности, и Бог отправит грешников в ад не из жестокости, а из милосердия… Ну, может быть, и не делать на этих моментах акцент из педагогических соображений?
И тогда получается ложь. Тогда получается клевета на Бога, кощунство. Как можно строить проповедь на кощунстве? Страшный вопрос.
Тут надо тоньше. Тут нельзя с кола рвать. Тут надо чувствовать, к кому обращаешься. Правда о Божьем милосердии должна прокладывать себе дорогу. Но правда не терпит революций. Мы очень хорошо знаем, к каким чудовищным последствиям могут привести попытки вдруг резко и неожиданно поставить религиозное сознание с ног на голову. Ко всему, что касается веры, надо подходить бережно и трепетно.
Могу ли я доказать, что эта концепция – чисто православная, святоотеческая, а не еретическая? Нет, не могу. Для этого надо быть богословом. Для этого надо всю жизнь посвятить изучению святоотеческого наследия и надо тонко чувствовать дух писаний святых отцов. Настоящие богословы – большая редкость. Но я вас уверяю, что сегодня в России такие богословы есть. И если вы захотите, то познакомитесь с их трудами.
Реестры грехов
Сейчас иные батюшки очень произвольно верстают длинные перечни грехов, в которых православным надлежит каяться. Причем, у разных батюшек могут быть очень разные представления о том, что есть грех, а что не есть. Слушать или не слушать можно любого батюшку по собственному выбору. В ином храме на вас наложат суровую епитимью за то, на что в другом храме благодушно махнут рукой. В иной книге православные ревнители благочестия гремят анафемами по поводу того, что в других православных книгах фактически признается нормой современной жизни.
Это вполне объяснимо. В нашей жизни появилось много новых явлений, оценивая которые мы не можем опереться на авторитет святых отцов. Святитель Василий Великий ни чего не говорил ни про ИНН, ни про рок-музыку, ни про курение табака. А вот насколько авторитетно суждение условного «отца Василия», про которого мы знаем, что он хороший, но не великий, это мы уже решаем сами.
Не трудно понять, что в такой ситуации возрастает роль мирян в церковной жизни. Мы не можем ссылаться на то, что «так священник сказал». Мы вынуждены думать своей головой, выбирая, на какое из различных суждений различных священников опираться. Конечно, иной батюшка с удовольствием поставит знак равенства между своим голосом и голосом Церкви, но мы должны понимать, что это вовсе необязательно так и есть. От лица Церкви не имеет права говорить даже патриарх. Мнение Церкви может выразить только Собор, а по значительному количеству вопросов современной жизни соборных суждений нет. Как же нам тогда узнать мнение Церкви по этим вопросам? Ну в общем-то пока ни как. При этом надо помнить, что полнота истины пребывает только в полноте церковной, а Церковь – это не сумма батюшек, это в том числе и миряне, то есть каждый из нас.