зносится, не самоутверждается, не ставит себя выше начальника, признает его власть. Нет, это не гордость, хотя очень похоже. Я бы сказал, что такой человек держит себя с достоинством. Что такое достоинство? Как определить?
Для этого представим себе иную линию поведения по отношению к начальнику. Перед ним холуйствуют, раболепствуют, заискивают, демонстративно превозносят его достижения и так же демонстративно унижают себя. Ему смотрят в рот, всегда будучи готовыми выполнить любой самый абсурдный его каприз и так далее. Разве это смирение? Это проявление любви? Любому понятно, что нет. Все это мерзость перед Богом. Это человекоугодие. Так вот я определил бы чувство собственного достоинства как антоним к таким понятиям, как холуйство, раболепство, человекоугодие. Тогда становится ясно, что достоинство – понятие положительное. Это не есть грех. К сожалению, смог определить это понятие только через отрицание, то есть утверждая, чем оно не является. А вот сказать, чем оно является – не смог. Предлагаю всем подумать. Мне кажется, это архиважная тема.
Итак, чувство собственного достоинства по своим проявлениям может очень напоминать проявления гордости, но это не гордость. Если ты не холуй, это еще не значит, что ты гордец. Так в чем же разница между достоинством и гордостью? Разница, как всегда, в душе. В тех чувствах, которые сопровождают нашу линию поведения. Для гордеца свое «я» – высшая ценность в этом мире. Гордец, кстати, не обязательно считает себя лучше других. Он считает себя более ценным. Человек, которому присуще чувство собственного достоинства ни одного человека не считает менее ценным, чем он сам. Даже если он – академик, он ни одного бомжа не считает чем-то менее ценным по сравнению с собой. Душа бомжа имеет такую же ценность перед Богом, как и душа академика. Это устанавливает их равное достоинство. Человек с достоинством ни когда не унизит другого человека. От унижения другого человека он чувствует такую же боль, как если бы унизили его, и даже большую боль, потому что свое унижение он сам и должен пережить, а вот если унижен другой человек, просто не знаешь, чем ему помочь.
Человек с достоинством не склонен демонстративно унижаться. Он уважает в себе образ Божий так же, как и в любом другом человеке. Унижение может быть для нас полезно, как и любое страдание. Унижение – это крест. А на крест – не просятся. Просятся на крест чаще всего из гордости, а потом не могут выдержать того, на что сами же и напросились. На крест не просятся, но и с креста не бегают. Не унижайте себя сами, но когда вас унизят – примите это как дар Божий.
Человек с достоинством спокойно принимает почести, но принимает их как испытание. Он ни когда не будет верещать: «Я не достоин!» Богу ведомо, кто чего достоин. Он сдержанно благодарит и так же сдержанно принимает благодарности.
Человек с достоинством ни когда не будет считать себя глупее последнего дурака, но он не гордится своим умом. К своим талантам он относится так же спокойно, как и к своей бездарности, если таковая имеет место.
Человек с достоинством всегда и во всем ищет свою вину, но он не станет из-за каждого пустяка вопить: «Это я во всем виноват». Он вообще чужд демонстративности и шумного раскаяния. Свою вину он признает, но переживает ее больше внутри себя, или старается претворить это чувство вины в конкретные дела.
Этот портрет можно еще долго развертывать и уточнять. Отмечу еще только одну деталь. Человек с достоинством не ищет для себя выгоды, ни материальной, ни душевной, вообще ни какой. Гордец всегда думает о себе. Он может и от денег отказаться, лишь бы потешить свое тщеславие. Человекоугодник тоже, как правило, думает о себе, своим холуйством стараясь улучшить свое положение. Человек с достоинством говорит и делает не то, что выгодно, а то, что он считает правильным.
Человеческое достоинство легко и органично сочетается с любовью, потому что «не ищет своего». Подлинное чувство собственного достоинства выводит человека за рамки своего «я». Такой человек очень боится обидеть другого человека и, порою вынужденно причиняя другому боль, сам испытывает боль еще большую.
Но не примешивается ли к чувству собственного достоинства гордость? Чаще всего примешивается. Гордость – это такая зараза, которая примешивается ко всему хорошему, что в нас есть. Это очень серьезная проблема, о которой надо всегда помнить. Если человек держит себя с достоинством и при этом любуется собой, получает удовольствие от безупречности своего поведения и с внутренней надменностью относится к тем, кто не настолько безупречен, то это уже гордец. Но не станем же мы объявлять вредным любой полезный продукт только потому что иногда в него попадают вредные примеси. Для начала надо по-разному относиться к продукту и к примесям. Ну и стараться не смешивать одно с другим.
Православные – не попрошайки
Перед православным храмом выставлен баннер, на котором подробно расписано, какому святому при каких проблемах надо молиться. Смотрю на это с ужасом. Ведь это уже без пяти минут политеизм. Религиозное сознание православных не выдерживает чистоты монотеизма и понемногу сползает обратно в язычество, где каждый бог отвечал за свою сферу жизни. А с этим баннером самое страшное то, что он здесь выставлен по благословению настоятеля. Священники не только не борются с языческими тенденциями в православной среде, но и сами их подогревают, и выпячивают эти суеверия, как самую значимую для прихожан информацию.
Мало нам возможности молиться Господу и Пресвятой Богородице? Мало защиты ангела-хранителя и покровительства своего святого? Разве нельзя им молиться во всех своих нуждах? И то не стоило бы превращать Церковь в бюро добрых услуг и постоянно что-то клянчить. Лучше принимать жизненные проблемы, как дар Божий, как средство нашего исправления, а не молиться об избавлении от этих проблем.
Представьте себе, что ваш отец – очень богатый человек с большими возможностями. Спросите себя: вы любите отца, или просто дорожите тем, что он в любой ситуации всегда вам помогает? Ведь если любите, то вам даже неловко будет просить его о чем-то, чтобы он не подумал, что вы вспоминаете о нем только тогда, когда он вам нужен. Вот вы зашли к отцу, а он вас спрашивает: «Может, помочь чем-нибудь?» А вы смотрите на него и радостно улыбаетесь: «Да ладно, папа, разберусь я со своими проблемами. Главное, что ты у меня есть».
Разве не такими же должны быть отношения с Богом? Просите у Него прощения за грехи, благодарите за оказанные милости, но старайтесь пореже клянчить. Неужели мы поддерживаем отношения с Богом только потому, что Он всегда и во всем может помочь? Значит, вы Его не любите, и отношения у вас с ним чисто потребительские?
Конечно, слаб человек, а ситуации бывают очень тяжелые. Вы можете придти к отцу и сказать: «Папа, ты знаешь, я ни когда ни о чем не прошу, но на сей раз мне не обойтись без твоей помощи». Отец с пониманием к этому отнесется и обязательно поможет. Ведь он же знает, что ваше отношение к нему строится вовсе не на возможности получить помощь. Тем приятнее помочь.
Но когда мы распределяем между святыми сферы влияния с точным указанием, у кого что можно выпросить, это нечто уже совсем несусветное. Знаете, что самое страшное в этой схеме? В ней нет Бога. Конечно, люди, у которых на каждый случай свой святой, верят в Бога, но Он уходит куда-то на периферию их сознания. Если все земные нужды распределены между «участковыми» святыми, то Бог уже не очень-то и нужен.
Представим ту же ситуацию с богатым отцом. Иной сынишка быстро понимает, что каждый раз к самому отцу обращаться и смысла нет. У папы очень много подчиненных и друзей. Среди них есть и врачи, и адвокаты, и банкиры, и политики. Каждый силен в чем-то своем, вот к ним и надо обращаться. Из уважения к отцу ни кто из них не откажет. И вот как-нибудь отец говорит сынишке: «Что-то ты совсем про меня забыл». А сынишка отвечает: «Так я, папа, через твоих людей все решаю, что я буду каждый раз тебя тревожить по пустякам?» Отец горько улыбается: «Если я нужен тебе только для того, чтобы что-то решить, тогда, конечно, ты прав».
Еще один расхожий пример. У каждого богатого человека возникает вопрос относительно своей жены: «Она любит меня или мои деньги?» И всем ведь понятно, что это очень стыдно, когда женщина хранит верность мужу, а то и притворяется, только ради денег. Но почему же нам не стыдно точно так же относиться к Богу? Мы с Богом только потому что у Него неограниченные возможности? А если Он не будет выполнять все наши капризы, мы уйдем от Него? А ведь, порою, и уходят. «Боже, я так Тебя просил, и Ты ведь мог помочь, но не захотел». Но ведь это же просто какая-то религиозная проституция: «Я буду делать вид, что я Тебя люблю, а Ты мне будешь давать то, что я у Тебя прошу».
А если муж не дает жене денег? Ну она, наверное, может действовать через управляющего мужа, или через бухгалтера, или через начальника охраны. Муж этим людям доверяет и через них все можно получить.
Мне кажется, святым очень горько от такого нашего отношения к ним. Святые при жизни очень любили Бога, в этом и есть святость. Ради любви к Богу они, порою, отказывались от всех мирских благ, а мы у них эти блага пытаемся выклянчивать. Порою, мы вообще забываем, что ни кто из святых не в силах нам помочь. Помочь может только Бог. Святые, к которым обращены наши молитвы, могут лишь в свою очередь умолять Бога помочь нам. Они могут это сделать из любви к нам. А Бог – не формалист, у Него, вопреки пошлому суждению, нет канцелярии, и Он не распределял между святыми обязанностей. Это сделали мы, а Он примет молитву любого святого по любому вопросу. Из любви. Но даст просимое лишь в том случае, если это будет нам полезно, а не тогда, когда мы правильно выбрали ходатая в соответствии с утвержденным списком.
Молиться не только Богу, но и святым – хорошо. Это угодно Богу. Это связывает нас незримыми нитями любви с теми кто уже на Небесах. Но, когда мы формализуем свои отношения со святыми, из них уходит самое главное- любовь. Остается одна технология – если помолился кому надо – получил результат, а если не тому, кому надо – результата не жди. Это технологичность магии. Религия тут вообще не причем.