Зачем же я пишу об этом? А исходя из принципа: "Уж лучше я, чем какая-нибудь сволочь". Безбожники всех мастей очень любят строить свою антицерковную пропаганду на развенчивании подобного рода мифов. Дескать, в Церкви – все вранье, и ни какого Бога нет. Ждать ли, когда наши наивные православные души встретятся с таким вот змеем-искусителем, блистающим неотразимой логикой и имеющим лишь одну цель – поссорить человека с Богом? Или лучше самому объяснить, что наши "преданья старины глубокой" не во всем и не всегда соответствуют истине, но это ровным счетом ни чего не значит для нашей веры, потому что она строится на Евангелии – на великом Слове Правды, а не на благочестивых выдумках недалеких людей. Вера наша должна устоять под натиском безбожия, а для этого ее надо укреплять, мы не можем позволить себе иметь в наших убеждениях такие слабые места, которые будут сразу же пробиты при первом же натиске здравого смысла.
И еще я терпеть не могу, когда над православными смеются, как над дурачками. Помню, экскурсовод в Иерусалиме рассказывал: "Поднимается паломник по крутым ступеням на Голгофу и говорит: "Как же тяжело Ему было подниматься по этим ступеням!" Вам не больно слышать, как голгофскую трагедию превращают в анекдот? И все это потому что не в меру простодушный паломник искренне считает, что Господь поднимался на Голгофу по тем самым ступеням, по которым и мы сегодня поднимаемся. Неужели оставить его "веру" такой, как есть? Или все же предложить ему ни когда больше не смешить людей, не устраивать в храме цирк для безбожников. Я готов уважать простоту наивной детской веры, но я не хочу, чтобы слова "православный" и "недоумок" стали синонимами.
Тот же экскурсовод рассказывал: "Веду группу к стене плача, рядом батюшка с группой паломников, он говорит своим: "Вы к этой стене не подходите, ее построил поганый Ирод, убивший две тысячи православных младенцев". Спрашиваю у батюшки: "Откуда в Иерусалиме при Ироде взялись православные?" А батюшка мне уверенно отвечает: "Неверие в тебе говорит, креститься тебе надо"."
Очень показательная ситуация. Священник обвиняет в неверии человека, который не верит в его слова, то есть батюшка бестрепетно ставит знак равенства между содержанием веры и теми благоглупостями, которые сам изрекает. Как вы думаете, у того экскурсовода появилось желание креститься после встречи с неумным фанатиком? Не обидно ли за православных? Мы верим в Бога, мы безусловно верим Евангелиям, но мы не обязаны верить каждому слову очередного дурака в рясе.
А в Иерусалиме вообще очень сложно выработать взвешенное отношение к местной системе святынь. Вот мы идем по Виа Долороса. Путеводитель рассказывает нам о всех остановках на крестном пути Христа. Но мы прекрасно знаем, что планировка улиц Старого Города – это планировка Элии Капитолины. Ни одна из улиц современного Христу Иерусалима не сохранилась, и мы не имеем не малейшего представления о том, как проходили те улицы. Если бы нам чудесным образом стал известен настоящий крестный путь Христа, и мы решили бы по нему пройти, то пришлось бы идти поперек улиц и сквозь дома. Конечно, мы не станем кричать паломникам в уши о том, что их обманывают, что этот маршрут – позднейшая выдумка. Это было бы не только цинично, но и бессмысленно. Что таким образом можно добиться? Но вопрос еще в том, что мы сами чувствуем, проходя по Виа Долороса? Все же будет очень хорошо, если мы сможем подняться над фактом исторической недостоверности этого маршрута и настроим душу на глубокое переживание евангельских событий. Не надо прятаться от правды и не надо верить в то, чего нет и быть не может. Но надо понимать, что кроме голого факта есть еще и высшая правда. Если мы сможем провести свою душу через евангельское пространство, значит мы пройдем по самой настоящей Виа Долороса – это от нас зависит.
Вот мы у входа в кувуклию, в пещеру Гроба Господня. Откровенно говоря, я сильно сомневаюсь в том, что Господь был погребен именно здесь. Боюсь, что подлинное место захоронения Христа после стольких смут и разрушений оказалось забыто и утрачено навсегда. Но ведь не сомневаюсь же я в том, что именно сюда, на мраморную плиту Гроба Господня каждую Пасху сходит благодатный огонь. Значит, Господь благословил это место в качестве места поклонения, даже если это лишь символическое место. Постарайтесь умереть, когда заходите сюда. Постарайтесь воскреснуть, когда выходите. И вы побываете в подлинном Гробе Господнем.
Мы не должны отказываться от пути разума, но мы не должны превращать его в путь растлевающего и разлагающего душу скептицизма. Не надо верить в то, что противоречит объективному знанию. Но и молиться Факту, как Богу, тоже не надо.
В Иерусалиме почти нет настоящих святынь. Но почему же моя душа навсегда осталась в Иерусалиме? Да потому что там все-все-все настоящее. Мы молимся в крипте святой Елены. Обрела ли она Крест Господень? Разумеется, обрела, неужели это не ясно?
Чудеса ничего не значат
Помню, как лет 20 назад, в самом начале своего воцерковления, я любил готовить православные публикации старательно выискивая в духовной литературе самые поразительные факты самых невероятных чудес. Тут святой сошел с иконы и обратился к человеку. Там некий старец предсказал судьбу России на сто лет вперед. Там мертвый воскрес. Тут слепой увидел. Там человек окаменел. Тут камень заговорил. Как меня все это увлекало! Казалось, что узнав о таких поразительных фактах люди просто обязаны толпами ринуться в Церковь. Эти публикации действительно многим нравились, но помог ли я хоть одному человеку придти к вере? Вряд ли.
Однажды владыка Максимилиан в личной беседе сказал мне: «Знаете, Сергий, может быть, не стоит делать такого акцента на чудесах? Иногда люди приходят в Церковь и думают, что тут сплошные чудеса, они надеются, что попали в сказку, а ведь церковная жизнь – это прежде всего труд до седьмого пота».
Я тогда задумался, но, кажется, еще не был готов понять глубину слов владыки. А сейчас сам скажу: чудеса ни чего не значат. Конечно, нам известно множество самых настоящих чудес, они – часть нашей церковной реальности. Но если представить себе, что в православии не было бы ни каких чудес? Изменилось бы что-нибудь в нашем мировоззрении и мировосприятии? Нет, не изменилось бы ровным счетом ни чего. Мы точно так же остались бы православными и от нашей веры не убыло бы ни на грамм.
Чудеса, то есть некие иррациональные явления, играют по отношению к вере примерно такую же роль, как и рациональные научные доводы. Это костыли для духовно немощных. Иной человек может придти в Церковь потому что стал свидетелем чуда. Но это только пропуск. Это не паспорт. Чудо поможет придти в Церковь, но не поможет в ней жить. А с годами православие входит в кровь человека, растворяется в его душе, и человеку уже не нужны ни какие чудеса. Он их не отрицает, просто они становятся ему не сильно интересны, от них в его мироощущении уже ни чего не зависит. Человек вдруг начинает ощущать, как бесконечно и невыразимо прекрасен Христос. Красоту Господа нашего не передать ни какими словами, не объяснить самым сильным разумом, не отразить ни какими средствами из тех, что могут быть в распоряжении человека. Бесконечную красоту Христа можно только переживать в меру своих духовных возможностей. Это и есть основание нашей веры. Христос – наше главное чудо. Сверхчудо. Что еще можно к этому добавить?
Как жалко выглядели большевики со своей убогой кампанией по «разоблачению чудес». Эти духовно мертвые люди думали, что стоит подорвать веру народа в чудеса, как тут же исчезнет вера в Бога. Они просто не в силах были понять настоящих оснований религиозной веры. Ну вот вскрывают они мощи и видят там истлевшие кости вместо нетленного тела и самодовольно провозглашают: «Вот, смотрите, вас обманывали». Почему же никто не объяснил этим неучам и недоумкам, что нетленность мощей ни когда не была в православии прямым, и уж тем более необходимым доказательством святости покойного? Иногда мощи святых нетленны, а иногда – нет, и последнее ни когда не смущало православных.
Но ведь иногда православные и правда начинали носиться с нетленностью мощей, как с писаной торбой, придавая этому чуду слишком много значения. Иногда не сильно умные деревенские миссионеры слишком уж усердно тыкали в нос крестьянам нетленностью мощей, как одним из главных доказательств своей правоты. И тогда становятся понятными действия большевиков, которые, расковыряв мощи, ехидно хихикали: «А вот и нет ни какого чуда».
Конечно, рассказ о мощах свт. Спиридона Тримифунтского поражает воображение. Если за полторы тысячи лет даже кожные покровы его тела не утратили эластичность – это поразительно. Но тем ли мы поражаемся, чем стоило бы?
Недавно прошла информация о том, что раскопали тело одного буддийского монаха, похороненного несколько десятилетий назад. Тело совершенно нетленно. Причем, этот буддист еще при жизни предсказал свою грядущую нетленность, велев раскопать свое тело спустя много лет, что и сделали. А это разве не поразительный факт? Тут такое «торжество буддизма» получается, что и крыть нечем. Буддисты, конечно, в неописуемом восторге, но не в них даже дело. Очень уж отчетливо тут прорисовывается «торжество экуменизма». Вот уже некоторые православные умильно заключают: «Значит и у них есть свои святые». И вроде бы так выходит, что буддизм не хуже православия, поскольку результат тот же самый. Какой замечательный аргумент в пользу равенства всех религий…
А ведь эта история ровным счетом ни чего не значит и ни о чем не говорит. О «результате» жизни этого буддийского монаха мы могли бы судить если бы нам стала известна посмертная судьба его души, а не его тела. Но о том, где сейчас его душа мы ни чего не узнали, об этом нелепо судить по состоянию его тела.
Буддизм – это школа психических практик, медитация не имеет ни чего общего с молитвой, но при помощи медитации, очевидно, возможно добиться неслабых и даже поразительных результатов. Возможно допустить, что продвинутый буддист, приводя психику в определенное состояние, добивается изменения процессов, протекающих в теле. И какой отсюда вывод? Если человек добился в медитации больших успехов, то после смерти его тело может быть и не сгниет. И ни какого другого вывода.