Он взял ее за руку и повел за собой, не заботясь, успевает она идти или нет. Соня спотыкалась, саднила расцарапанная ладонь, за которую ее тащил Трофим. Но ее беспокоила не дурацкая боль, а первая в их семейной жизни настоящая ссора. То, что она настоящая, сомневаться не приходилось. Аня смеялась им вслед. Хотелось вернуться и дать ей хорошего тумака.
— Беги, Троша, беги! — донеслось до них. — Только от самого себя не убежишь…
Когда они отошли на расстояние и смех Ани перестал вибрировать в ушах, Соня выдернула руку.
— Я устала!..
В рану на ладони попали пыль и пот, было больно, но еще больнее приходилось от обиды. Получается, перед Анькой он стоял на коленях, а она ему повесилась на шею сама?!
— Нам надо вернуться к гостям, — торопил Трофим.
— Гости подождут! То, что Анька рассказала, правда?
Соня встала перед Трофимом и заглянула в глаза.
— Я была глупой и доступной?..
— Зачем ты слушаешь Аньку? — злился он. — Она пришла, чтобы поссорить нас.
— И ей это удалось…
Под вечер похолодало. Соня обхватила плечи, покрывшиеся гусиной кожей. Трофим снял пиджак и хотел набросить на нее, но она не дала.
— Подожди! Ответь сначала!..
Он так и стоял с пиджаком в руках.
— Что ты хочешь услышать, что я был дураком? Она для меня ничего не значит — я люблю тебя.
Можно было удовлетвориться таким ответом, однако Соня упрямо топнула ногой:
— Перед ней, значит, стоял на коленях, а я?.. Я сама пришла к тебе, как дура!
Она хотела сбежать, но Трофим поймал ее и прижал к себе. Он целовал ее, приговаривая:
— Ты не дура, дурочка, маленькая девчонка!
Не в силах вырваться, Соня уперлась ладонями ему в грудь:
— Ей ты тоже такие слова говорил? И целовал так?
— Не целовал. Соня, нам надо вернуться. Если мы не вернемся, то нас пойдут искать. А хорошо будет только Аньке!
Возвращались они насупленные, взлохмаченные и запыхавшиеся, но не по той причине, из-за которой родители разогнали гостей и отправили их спать.
— Идите, идите, дело молодое.
Мама поцеловала ее в лоб, отец пожал руку Трофиму.
Соня ушла в дом первой — на Троху она обиделась и ждать его не стала. Может, запереться в спальне?..
Тетя Валя ушла ночевать к соседям, чтобы не стеснять их. Дом в полном распоряжении, кричи и стони от счастья хоть до утра. Но Трофим сегодня ночью ее не заслужил.
Забежав в спальню, Соня закрыла дверь на ключ, приперла ручку стулом. Пусть попробует войти! Обернулась, замерла при виде подготовленной постели — белой, пышной, настоящей…
Дверь дернулась.
— Сонь, открой. Не будь маленькой!
Она села на кровать и сложила руки на груди.
— Найди себе взрослую!
— Не хочу. Я тебя хочу!..
В груди дрогнуло, потеплело, а под животом сладко заныло. Пришлось сдерживать руки, тянущиеся убрать стул.
— Не верю!
— Открой, и я докажу.
Хитренький! Так она и открыла!..
Трофим стукнул еще пару раз. Потом все стихло. Подойдя к двери на цыпочках, Соня приложила ухо и прислушалась. Скрипнула половица — здесь, ходит по комнате, думает… Пусть подумает!
— Сонь!.. Спишь?
Он смеется над ней?
Стул полетел в сторону. Соня открыла замок и распахнула дверь.
— Думаешь, я могу спать, зная, что ты меня обманул?!
— Я не обманывал… Поверь, пожалуйста!
Она отшатнулась от его протянутой руки и едва не упала, запутавшись в фате, которая тоже казалась теперь насмешкой.
— Что ты делаешь, Соня?
— Снимаю маскарад!
Фата никак не хотела расставаться с ее волосами. Руки Трофима принялись заботливо вытаскивать из локонов шпильки. От каждого прикосновения ее пробирала дрожь. Не отвращения, а желания — перепутать невозможно. Трофим понял и в следующий раз стал медленно распускать волосы, перекидывая длинные русые пряди ей на грудь.
— Не надо…
Его ладонь скользнула по шее, наклонила ее. Соня почувствовала, как ее обожгли горячие губы.
— Не надо! — повторила она громче.
— Почему? Ты моя жена…
Будто она этого не помнит! И кольцо на пальце как жжет.
Без фаты стало холоднее. Трофим целовал ее, перебираясь с шеи на плечи и грудь, но ему мешал корсет от платья.
Соня вздрогнула, услышав звук расстегивающейся молнии, замерла и громко задышала. Что с ней?.. Словно в первый раз!
Она прикрыла голую грудь руками под смех мужа.
— Соня, ты чего застеснялась? Забыла, что я видел тебя всю и днем, и ночью? А то, что ты вытворяла со мной в поле…
Куда бы спрятаться от стыда? Соня принялась натягивать корсет обратно, но Трофим отобрал его, бросил в сторону.
— Он тебе не нужен. И это — тоже…
Руки, лаская бедра, поднимали подол платья. Увернуться от ищущих губ было некуда. Соня прятала лицо на его плече, терлась щекой и хотела, чтобы он остановился… не останавливаясь.
Покончив с ее одеждой, Трофим быстро скинул свою. Соня не ожидала, что он опустится перед ней на колени.
— Я люблю тебя, моя маленькая! Не закрывайся, ты мне нужна вся…
Соня вскинула руки, боясь прикоснуться к нему. Она не ожидала такого и не была готова! Что ей делать дальше? Извечный женский инстинкт подсказал, что нужно с любовью отдать все, что Трофим хочет получить.
— Сонечка…
Слышала свое имя и не хотела думать, что с таким же придыханием он мог звать и Аню. Сейчас он принадлежал только ей!
Трофим целовал груди и ласкал ладонями спину. Соня задыхалась от восторга, прижимая его голову к себе. Но ему этого было мало. Поцелуи спускались все ниже и ниже, заставляя Соню больно кусать губы, чтобы не закричать.
Он вскинул ее на руки, закружил по комнате, мягко опустил на постель. Пальцы пробежались по внешней стороне бедер, а губы — по внутренней. Соня отползла и вжалась в стену. Это было слишком "по-взрослому".
— Больно?
— Нет…
— Тогда чего ты?..
— Я не могу! — она сжалась в комок. — Ты не сказал, что будет… так!
Трофим рассмеялся:
— Так — как?
Соню смех обидел, она отвернулась, скрывая слезы. Не об этом ли говорила тетя Валя, советуя терпеть?.. А сейчас-то что делать?
Но Трофим ничего не заметил, продолжая прокладывать дорожку из поцелуев. Соня боялась поднять колено, ударить его. Потерпит, что уж, как и советовала ей тетя Валя. Закусила губу, закрыла глаза…
Она поняла, что поцелуи прекратились, и открыла сначала один, потом второй глаз. Трофим сидел на полу, сложив руки на постели и опустив на них подбородок. Он откровенно наслаждался ее глупостью.
Соня долго смотрела в глубину карих глаз, потом поняла, что никогда не сможет заснуть, если не увидит в них свое отражение. Это ее мужчина, а она — его женщина.
Тело расслабилось. Это не мука, а любовь — ощущать поцелуи любимого человека, отдавать себя всю, без остатка! Она протянула к Трофиму руки и позвала к себе.
ГЛАВА 11Во взрослую жизнь
Их переезд в город вызвал не меньшие треволнения, чем сама свадьба. Родители скинулись и сняли им на первое время квартиру.
— Мам, зачем? Мы смогли бы и сами снять!
— Ничего, вы — семейная пара. Нечего вам по общежитиям мотаться, — тетя Валя взлохматила ему волосы. — Сонечка, ты корми его получше. Не представляю, как буду без вас?..
То же самое говорила и ее мать, собирая со слезами чемоданы.
— Хватит, Катя! — ругался отец, который стойко держался только потому, что оставался единственным мужчиной на двух матерей, провожавших любимых чад. — У девочки началась взрослая жизнь, есть семья, хороший муж, получит скоро образование, детишки, может, пойдут… Хотя нет, с детьми я бы повременил. Сначала выучиться нужно.
В вопросе о детях все проявили согласие, решив, что заводить их пока что рано. Трофим присоединился к общему мнению, хотя и не возражал против ребенка. Сама же Соня просто наслаждалась семейным счастьем и горячими ночами с любимым мужчиной. Она научилась не бояться Трофима и больше не закрывала перед ним дверь в спальню, даже если они ссорились. Зато примирения получались сладкими и бурными.
— Все, я собралась!
Соня подошла к мужу и прижалась щекой к спине.
— Трош, пошли на речку, на наше место, а? Попрощаемся…
Она было захлюпала носом, но Трофим развернул ее к себе и поцелуями стер слезы.
— Три плачущих женщины на двоих мужчин — это уже как-то слишком! Пошли скорей на реку! — согласился он.
Соня прошла по деревне, попрощалась с соседями, надавала подзатыльников мальчишкам, сопровождающим ее на велосипедах с вопросом:
— А детка когда родится?
— Когда рак на горе свистнет! — все отмахивалась Соня. Тут же раздавался дружный и веселый ребячий свист.
Все же уезжать из деревни не хотелось. Трофим успокаивал, говорил, они будут приезжать на каникулы и просто так, но разве это то же самое, что жить здесь, дышать этим воздухом, купаться в реке и смотреть на алый закат?
— Красиво, правда? — засмотрелась она на небо.
Казалось, что небо решило напоследок показаться во всей красе: краски сменяли одна другую, алый цвет перетекал в пурпурный, в сиреневый и фиолетовый ближе к горизонту. Птицы разлетелись, стрекотали только цикады. Звезды подмигивали, словно тоже прощались с ними.
Трофим лежал на боку и наблюдал больше за ней, чем за небом.
— Какая ты у меня мечтательная!
— Это плохо?
— Иногда мне кажется, ты живешь в сказке и никак не хочешь расстаться с ней. Но сказка уходит, как и детство.
— Ты еще считаешь меня маленькой девочкой? — спросила она с подозрением.
— Почти нет, — Трофим посадил ее к себе на колени. — Год-другой — и сказка уйдет совсем.
— А я не хочу! Мне и так хорошо! — рассмеялась Соня. — Неужели ты разлюбишь меня из-за этого?
— А ты из-за чего меня можешь разлюбить?
Соня крепко задумалась. Гладила его по щеке, наслаждаясь, что та колючая — так он казался взрослее и мужественнее.
— Если меня предашь! — наконец ответила она. — Не предавай меня, Трофим!