Трофим невольно подался вперед.
— Кто это?..
Владимир Кузьмич вздохнул:
— Тут у нас хоть и не город, но тоже подарки жизни попадаются. Упрямый. Каждый день розу ей приносит. Засушивать пора. Мать тоже, вон, ругается.
— А Соня?..
— Что — Соня?.. Она не железная! Ты-то, вот, тоже едва ли евнухом был все эти годы. Жениться снова хочешь…
— Уже передумал!
Дядя Володя перевел на него понимающий взгляд:
— Резво. Ну все, теперь держись…
Трофим наблюдал, как блондин отцепился от Сони, подошел к стоящей у забора иномарке и что-то спросил. Соня пожала плечами. Сколько они еще будут любезничать?! Насколько он терпелив, наблюдать это и не вмешиваться? Сто раз скажи себе, что у него нет на это прав… Хотя нет, есть все права — он по-прежнему ее муж!
Наконец блондин сел в машину и уехал. Соня постояла на дорожке, потом развернулась к дому и толкнула калитку. Встретилась с ним взглядом, замерла. Актер не сыграл бы немую сцену лучше, чем получилось у них.
Она шла по дорожке медленно, выверяя каждый шаг. Трофим хотел встать, но понял, что ноги его просто не выдержат. Ее шаг — перестук его сердца — шаг — перестук… Она остановилась — его сердце дернулось и затихло.
— Здравствуй, — голос без тепла, эмоций, без жизни. Пустота. — Теперь понятно, чья машина стоит на улице. Убрал бы, а то, неровен час, мальчишки возьмут покататься — охраны-то у нас в деревне нет!
Ответить он не успел — Соня ушла в дом и хлопнула дверью.
— Первый залп "Авроры" дан… С боевым крещением тебя.
Трофим пожал протянутую тестем руку. Тот оглянулся на дом и добавил:
— Сейчас она вернется. Давненько я ее с таким румянцем на щеках не видел. А уж в глаза и подавно страшно смотреть. Неспроста. Надо же, как между вами все протянулось! Расстояние огромное, а не порвалось.
Они невольно вжали головы в плечи, когда дверь хлопнула второй раз.
— Папа, пожалуй, на сегодня тебе хватит. Да ты и куришь вдобавок! Как маленький, ты же знаешь, нельзя!..
Соня выхватила у отца сигарету, бросила на землю и яростно затоптала каблуком. Трофим усмехнулся: наверняка на месте сигареты представляла его.
— Чего такая сердитая? — поинтересовался отец. — С розоносцем не поладила?
— С кем?.. — она задохнулась от возмущения, по ее бледным щекам побежали красные пятна. — Знаешь, папа, по-моему, тебе пора спать.
— Мы еще посидим. Может, присоединишься? Побалакаем…
— Была охота!
Трофим долго ждал, когда она переключится с отца на него. Дождался: полоснула острым взглядом, покусала губы, словно проверяя слова на остроту.
— Тетю Валю видел? Я сегодня у нее не была.
— Видел, — кивнул Трофим. — Я подписал согласие на операцию.
Молчание — и очередная колючка в его сторону:
— Что же, считай, сыновний долг ты выполнил!
Пора дать сдачи.
— Я многим должен. Долги надо раздавать, этим и займусь.
— Только не задерживайся здесь — место под солнцем займут!
— Мне приятно, что ты за меня волнуешься!
Появившаяся тетя Катя быстро ушла в сарай. Тесть сделал вид, что занят выковыриванием занозы из ладони. А ему укрыться от разящего ока Сони было некуда, пришлось терпеть.
Соня кинула взгляд на графин, нахмурилась.
— Трофим, приехал спаивать отца? У него больное сердце!
— Чего расшумелась-то? — махнул на нее отец. — Это я предложил ему за возвращение выпить. Положено так.
— А он, разумеется, не смог отказать! — съязвила Соня. — Он у нас безотказный!..
— Язва ты, Сонька! Не хочешь с нами сидеть, иди матери помоги!
На помощь дяде Володе подоспела мать Сони:
— И правда, Сонюшка, пойдем налепим пирожков. Дед захватит с собой Павлику. Он их очень любит.
Соня нехотя повернулась, не забыв сделать "контрольный выстрел":
— Не забудьте рассказать вашему дорогому гостю, кто такой Павлик!..
Крепкая рука тестя удержала рванувшегося было Трофима на месте.
— Не надо, дай ей успокоиться. Некоторые бабы ревут, душу облегчают, а эта не умеет — горит изнутри. Правда, по первому времени, как только Пашка народился, ревела по ночам в подушку. Думала, мы с матерью глухие и слепые. Утром выйдет из комнаты, глаза, как у кролика, красные и опухшие, но нос кверху… Вот тогда бы тебе и приехать… Неужто совсем не болело, что мальчонка растет без отцовского слова? Ты извини, что я по больному. Ты сам без отца рос, должен знать, как это бывает.
Трофим вытащил бумажник, раскрыл и показал снимок Сони с маленьким Павликом.
— Значит, болело. А мы причислили тебя к лику бездушных. Ошибочка вышла.
— Сам виноват! — Трофим обхватил голову руками. Не мог… гордость не позволила! И мать выгнала!
— Ишь ты, обидчивый какой! — тесть добродушно стукнул его по затылку. — Оба вы виноваты, а пострадал мальчишка!
— Я все исправлю, дядя Володя!
— Попробуй. Не получится — так тому и быть.
Они еще долго сидели в саду и болтали на разные темы, избегая двух — Сони и Павлика. Закат догорел, сменился сумерками необычного лилового цвета. Над головами стали появляться первые, еще тусклые звезды. Стих последний ветерок, словно не захотел тревожить уснувшие в саду деревья. В сарае на насесте квохтали куры, их заглушал лай собаки у соседей. Трофим прислушивался к звукам, вспоминая их, привыкая заново.
Соня вышла из дома еще раз. Налила воду в ведро и понесла, мягко переступая босыми ногами. Только сейчас он заметил, что на ноге у нее повязка.
— Да она упала, когда к матери твоей бежала, — пояснил тесть. — Знаешь, что она Вале жизнь спасла?
— Знаю!
— Видел бы ты ее — руки отказывали, столько сил отдала!.. Вены вспухли, наружу повылазили.
На крыльцо вышла усталая тетя Катя, повела плечами с накинутым на них платком.
— Эй, полуночники, спать пора идти. Завтра день будет, наговоритесь еще. Троша, мы тебе в комнате Павлика постелили. Ты иди отдыхай, а то дед тебя замучит вопросами!
За тетей Катей маячила Соня. Расчесывала волосы, встряхивая и отпуская. Сумерки смутно обрисовали ее фигуру, тонкую талию и высокую, полную грудь. Трофим загляделся и услышал смешок дяди Володи:
— Нет таких девок в городе — наши они, деревенские!
Он встал, потер руки и скомандовал:
— Спать пора на самом деле. Только нечего Трофиму у Пашки-то спать. У него жена есть, вот туда пусть и идет. Супружний долг никто не отменял.
— Папа?!
Соня выронила расческу. Застыла тетя Катя с открытым ртом. Трофим и сам открыл рот.
— Папа, сколько ты сегодня выпил?! — закричала Соня. — С ума сошел? Я ничего ему не должна!
— Не кричи. Я все сказал.
Соня, вспыхнув, убежала в дом.
Трофим никак не мог отойти от поступка дяди Володи: ему еще достанется за это от Сони!
— Чего сидишь? — дядя Володя толкнул его в бок. — Бери огонь на себя, иначе она до утра буянить будет… Хотелось бы еще пожить немного.
Внутри у Трофима словно кто-то тянул ледяную проволоку по жилам.
— Она все равно меня не пустит. Закроет дверь, подопрет шкафом.
Тесть согласился:
— Эта подопрет. А ты не знаешь, что делать? Неужто никогда к девкам в окна не лазил? Она окно на ночь не закрывает. Приступом надо брать… Пошел я спать. Я в тебя верю, зятек!..
Трофим остался сидеть, не зная, смеяться или плакать.
ГЛАВА 21Должники
— Ну папочка!..
Соня, отталкиваясь пятками, пихала к двери комод. В своем доме она вынуждена спасаться от родного отца!. То есть не совсем от отца, а от человека, предавшего ее много лет назад!
Испытанное унижение придавало сил, комод скользил по дереву, как по маслу.
— Я не бессловесная тварь… Не животное на ярмарке… — Соня проверила дверь на надежность закрытия и осталась довольна: — Меня нельзя продать, отдать или подарить…
Хотя отец делает это второй раз. Сначала не дал им развестись, и она десять лет жила соломенной вдовой при муже, который наверняка не пропустил ни одной движущейся мишени женского рода. Теперь еще хуже: ее просто предложили ему или подложили!
Соня стерла слезы. Сколько не плакала, и вот, приехал Трофим — ревет! С ним она обречена на слезы.
Когда тетя Валя попросила позвонить Трофиму, отказать Соня не смогла. Как откажешь, раз тетя Валя ради нее когда-то выгнала его из дома?
К приезду Трофима Соня если и не готовилась специально, то точно о нем не забывала. Сбежать бы куда-нибудь… Но это — детский поступок. Она должна научиться смотреть в глаза человеку, которого когда-то любила, которому верила, от которого родила сына.
За Павлика Соня переживала больше всего. Как отнесется к приезду отца, человека, которого он никогда не видел? Прекрасный вариант — если не встретятся. Но сколько Трофим собирается пробыть здесь? Хорошо бы, дела заставили вернуться назад. Или невеста…
Вспомнив, что Трофим хотел жениться снова, Соня закрыла дверь еще и на замок. Едва ли, конечно, он рискнет прийти сюда. Это так, для успокоения души. Души, для которой успокоения на этом свете нет. Тесно им двоим на нем!
Убедившись, что дверь забаррикадирована, Соня разделась и легла в постель. Да какой тут сон?! Трофим не идет из мыслей! Зачем он вернулся, почему пришел к ней в дом?
Соня включила свет, взяла книгу, взглянула на обложку. Какой-то триллер. Триллера ей дома хватает! Показалось, что дернулась ручка, и Соня уставилась на дверь. Неужели решился? Рука шарила по постели, отыскивая что-нибудь кинуть ему в лицо, но, кроме триллера, ничего не попадалось. Триллером и убить недолго…
Время шло. Дверь больше не дергалась. Закинув руки за голову, Соня лежала и вспоминала беззаботные дни первой влюбленности, когда вдруг понимаешь, в чем состоит главный смысл жизни — быть рядом с любимым человеком каждую минуту, видеть мир его глазами, дышать одновременно с ним. И первый поцелуй… Он тоже достался Трохе, хотя ей тогда хотелось поцеловать Борьку.
Бориса она не нашла, зато ее отыскал Трофим. По школьной программе они проходили лирику серебряного века, и он читал ей стихи о любви… Читал так, словно писал сам — для нее. Они сидели вдвоем в классе. Из раскрытого окна на волосы Трофима упал солнечный луч, скользнул вниз по щеке. Соня засмотрелась и не сразу поняла, что Трофим прижимает ее к себе.