Когда он снова посмотрел на нее, Соня улыбалась, соблазнительно захватывая зубами нижнюю губу.
— Разве мы уходим? — спросила она, кокетничая.
— Да что тут высиживать?
Трофим бросил на стол деньги и встал. Соня поймала его за руку:
— Какой ты торопливый! А вторую часть фразы услышать не хочешь?
Он вернулся и медленно опустился на стул. Теперь уже она накрыла его руку своей, горячей и влажной.
— Ты прав, я могу многое сделать для тех, кого люблю. Но в этот раз я думала только о себе…
— Можно ли это считать за "я тебя люблю"?
Соня закрыла и открыла глаза. Только пусть потом не говорит, что это было "нет"!
Они возвращались в деревню под вечер. Соня дремала, привалившись головой к дверце. Машина подпрыгнула на ухабе, и Соня протерла глаза.
— Я уснула? Разбудил бы.
Трофим покачал головой:
— Мне нравится смотреть на тебя во сне. Ты такая спокойная, ласковая… Почему вы с мамой усмехались, когда я вспомнил про фирму? Думаешь, людьми управлять легко? Я начинал с нуля. Помогать мне было некому, и я вполне могу гордиться тем, что сделал. Пусть фирма моя маленькая, но пара звучных инвестиционных проектов была. У нас есть репутация и вес в бизнесе!
И он гордился собой, но перевел взгляд на Соню и сник — она снова усмехалась.
— Можешь объяснить причину твоей кривой ухмылки?
— Ты сноб, Троша, и гордец.
— Имею право им быть! Я не спал ночами, работал.
Соня отвернулась и стала смотреть в окно.
— Я тоже не спала по ночам, когда надо было вставать к Пашке. Когда он заболевал и подскакивала температура до сорока. Когда резались зубы — и он изводил нас криком. Ты выигрывал проект, а я видела первые шаги нашего сына, первую улыбку, первое слово — "мама". Как думаешь, могу я гордиться собой? Конечно, шикарной квартиры я не купила, в банк деньги не положила и не езжу на крутой иномарке, но у меня есть то, чего у тебя нет — мой любимый сын!
Трофим слушал ее, стиснув зубы, и понимал, что она права, но обида не давала смириться с поражением.
— Это и мой сын!
— Пока нет.
— Что значит — пока?
Он заехал на поле и остановил машину. Соня приоткрыла дверцу, впуская воздух, наполненный озоном — видимо, шла гроза. На небе появились первые серо-фиолетовые облака, собирающиеся в тучу. И их любовному фронту грозит ненастье.
— Трофим, я не знаю, с какими мыслями ты ехал сюда. Почему ты считал, что тебя примут с распростертыми объятиями, повесятся на шею, постелют супружеское ложе? Разве ты имел на это право? Право называться отцом тоже нужно заслужить — не у меня, у Пашки! Если он тебя не примет, я ничего не смогу сделать!..
Иногда наступает такой момент, когда понимаешь, все сделанное не имеет значения перед тем, что ты не успел, не смог или не захотел. Трофим сжал руль и опустил на него голову.
— Соня, не смогу ведь жить, если снова потеряю вас с Пашкой! Не смогу!..
Она тихонько ткнулась лбом в его плечо — крепкое, сильное, надежное, которому сейчас самому была нужна помощь.
Потом они лежали в пшеничных колосьях — просто так. Жевали недозрелые зерна и были абсолютно счастливы. Вдалеке громыхало, сверкали всполохи молний.
— До нас доберется? — спросил Трофим.
— До нас… — Соня обняла его, — …нет!
Как бы он перенес ожидание перед операционной, где на столе лежала его мать, если бы не поддержка Сони и ее родителей? Врач предупредил, продолжительность операции три часа, а Трофиму казалось, что он смотрит на лампу над дверью бокса дня три — так устали от напряжения глаза.
Соня в больницу приехала с работы — она оставила в деревенской больнице начальством Зойку.
— Все хорошо, ты не волнуйся! Выйдем на улицу, здесь душно.
— Не пойду! — Трофим затряс головой. — Пока все не закончится, не пойду. Что так долго? Нельзя как-нибудь узнать?..
Соня отловила операционную медсестру и перекинулась с ней парой слов.
— Успокойся, Игорь врач от бога. Странно, что он здесь работает, а не в какой-нибудь престижной клинике.
— То же он сказал про тебя.
— Мы с ним последние из могикан, хотим деревню восстановить, чтобы никто не уезжал, чтобы возвращались люди. В соседнем районе три деревни опустели почти полностью. Не хочу, чтобы наша была в этом списке. Ты, кстати, тоже мог бы помочь.
Чем? Трофим поразмышлял. Конечно, ему как-то надо устраиваться — теперь у него есть семья, жена, сын. Бизнес в деревню не перенесешь, и отказаться от того, во что вложил душу и сердце, он не был готов.
Они не договорили: из операционной вышел довольный врач, кивнул им, бросил:
— Все хорошо, приходите завтра!
И ушел.
— Трофим, пойдем. Завтра все узнаем. Ты устал. У тебя руки дрожат. Ты машину вести не сможешь!
Подчинился он только потому, что их было трое против одного.
Соня пыталась накормить его обедом, вот только в рот ничего не лезло. Она так и ушла на работу, переживая, что он голодный. Непередаваемое чувство, когда за тебя тревожатся!.. Ему так не хватало этого все годы без нее.
Трофим вышел во двор, сел под яблоней и достал телефон. Его звонок обрадовал многих.
— Наконец-то! — восклицал его финансовый директор. — Куда ты пропал?!
— Налаживаю отношения с малым бизнесом.
— Не понял.
— Мне нужно было увидеть жену и сына.
— Кого?..
Объяснять — терять время. Пусть уже привыкнут, что они есть и будут. Самый тяжелый разговор ждал впереди — с Викой. К нему он хотел подготовиться заранее.
— Витя, сделай для меня одну вещь. Я скоро приеду…
— Наконец-то! — снова выдохнул Фролов. — Когда точно?
— Как только моя мать после операции почувствует себя лучше. Приеду ненадолго…
— А вот это — плохо!
Трофим хмыкнул:
— Как получится. Теперь мне придется разрываться между здесь и там. Так вот, об одолжении. Я открою счет. Купи хорошую квартиру в престижном районе, в хорошем доме… Короче говоря — просто хорошую квартиру.
— Для твоей жены и сына?
— Для Вики.
Фролов кхекнул в трубку.
— Значит, все серьезно? Отступные? Хорошо. Что-то еще?
Трофим, потирая шею, ходил по саду. В голове зрела мысль, для окончательного оформления которой все равно пришлось бы ехать в Москву.
— У нас был капризный заказчик…
— Это тот, которому мы не смогли подобрать участок?..
Фролов хорошо разбирался во всех делах, за что Трофим его ценил.
— Он еще ничего не нашел? Если нет, свяжи меня с ним.
— Он опять нервы истреплет и смоется. Или ты что-то нашел?
— Сначала уточню, потом расскажу. Короче, план действий у тебя есть. Ждите.
Трофим отключил телефон и отнес его к спальню. Ему еще предстоял разговор с Соней. Как она отреагирует на его поездку в Москву, решит, что он смывается?
Решив не откладывать дела в долгий ящик, переоделся, отправился к ней на работу. Пройтись по деревне было полезно — видно, как Соня была права. Дома разрушались, жители старели, молодежь большей частью уезжала. С одной стороны, он их понимал — нужно иметь перспективу, которой здесь нет. С другой, кто, если не они, возродит деревню?
— Трофим, как мама-то? — спрашивал почти каждый, с кем он встретился на улице.
— Спасибо, операция прошла удачно. Будем поправляться.
Было приятно, что о матери переживают. Это в городе всем друг на друга наплевать. Споткнешься — тебя еще и подтолкнут.
Он вышел за околицу, прошел полем. До соседней деревни несколько километров. Когда-то они не вызывали в душе ни лени, ни испуга, а теперь есть машина, пешком ходить не надо. И все же он пошел пешком, чтобы снова окунуться с головой в дух деревни.
Под ботинками вилась сухая пыль. Над головой метались жаворонки, стрекотали кузнечики — Соня права, терять все это нельзя. На краю поля отыскал несколько колокольчиков и так обрадовался, словно достал самые дорогие в мире цветы.
Больница находилась на другом конце деревни. Старое одноэтажное здание, ждущее ремонта добрый десяток лет. Вокруг — дощатый забор, проваленные ступеньки без перил… Как Соне до сих пор удавалось поддерживать больницу на плаву? Где местное руководство, депутаты?.. Впрочем, это опять песня из городской жизни.
Соню нашел с телефоном в руках — она с кем-то ругалась. Прислушался: разговор шел о просроченных лекарствах. Здесь то же самое. Да уж, границы между городом и деревней стерлись во всех отношениях.
— Значит так, урод!
Он вздрогнул, услышав это из уст жены. Хорошо, обращались не к нему.
— Завтра ты привезешь мне нормальные лекарства, годные, с нормальным сроком. И без подделок… Как проверю?.. Прострелю тебе ногу из охотничьего ружья. Если антибиотик поможет вылечиться — тебе повезло. А если лекарство поддельное? Сяду в тюрьму? С какой стати? Я в состоянии жуткого аффекта — вся деревня это тебе подтвердит. Кто встанет за твоей спиной, если вскроются все махинации с документами? Я сказала — а ты меня услышал. Жду завтра.
Трофим заглянул в кабинет:
— Круто!
Соня покраснела, зло отбрасывая телефонную трубку.
— Давно подслушиваешь?
— Давно, чтобы успеть понять: давать тебе в руки оружие ни в коем случае нельзя. А вот это, пожалуй, можно…
Он протянул букет колокольчиков, который она прижала к себе со смехом.
— Что ты натворил?
— Еще ничего, это за будущие проступки. Если ты уже закончила свои дела, пойдем где-нибудь прогуляемся?
Сначала Соня проверила, нет ли у нее срочных больных, передала все назначения, закрыла шкафы с лекарствами. Он терпеливо ждал ее во дворе, сидя на проваленных старых ступеньках и с наслаждением вглядываясь в летний сочный закат. Теплые Сонины руки нежно погладили его шею, закрыли ему глаза.
— Почему ты все еще грустишь? С мамой теперь все хорошо — мне Игорь недавно звонил. От наркоза она отошла, давление, правда, чуть пониженное, его стабилизируют.
Хоть это радовало.
— Сонь, в соседней деревне раньше была турбаза. Что сейчас с ней стало?
— Что могло стать — развалилась, конечно. Деревня пустая, турбаза — ничья. Хозяин есть, но там никого уже нет.