— Мама, ты говорила, он хороший, а он злой! — кричал Пашка с веток. — Он хочет спилить мое любимое дерево! Пусть он уезжает! Пусть! Пусть…
И Пашка захлебнулся в плаче. Трофим плюнул в сердцах и ушел в дом работать над заказом толстяка Никодимова. В окно он видел, как сын тайком слез с дерева и чуть ли не по-пластунски стал пробираться к калитке. Сколько еще он будет трепать им с Соней нервы? Месяц… Месяц — и никаких подвижек в общении. Того хуже: мальчишка перешел к открытому сопротивлению. Однажды Трофим нашел свою машину со спущенными шинами. Сомневаться не приходилось — Пашкина работа.
— Мне что, выпороть его? — рассуждал он ночью, не в силах заснуть сам и растолкав Соню.
— Ты сначала поймай его, — зевала она.
Трофим раздраженно дотянулся до пачки сигарет, достал одну и закурил.
— Складывается ощущение, что тебя вся эта ситуация забавляет!
— Неправильное у тебя ощущение, — Соня отняла сигарету, затушила и выбросила в открытое окно: — Спи! У меня завтра больные с утра валом повалят. После дождя много простывших.
— Я тоже приду! — пообещал он. — Мне пришлось идти на встречу с подрядчиком пешком. Я тоже вымок и, кажется, простудился. Вот…
И он чихнул.
— Дома тебя вылечу, — сонно пробормотала Соня, приваливаясь лбом к его горячему плечу. — Впрочем, у тебя может быть температура.
Она принесла градусник, сунула ему под мышку и стала ждать. За поцелуями время летело быстрее.
— И что там?
— Тридцать восемь почти…
— Скажи спасибо своему сыну!
— Это и твой сын, между прочим.
— Своего я бы давно выпорол!
На самом деле Трофим понимал, что никогда такого не сделал бы — рука не поднялась бы.
На Пашку активно пытались повлиять обе бабушки и дед — и все было совершенно бесполезно. Его сын был уверен, что большего зла, чем приезд отца, быть не может.
— Почему он так со мной? — Трофим прижал к себе Соню. — Что я ему сделал плохого?
— Не ты. Я же уже объяснила. Он до сих пор не забыл историю, когда за его другом приехал отец. Тоже, вот, появился в один день и забрал мальчишку. Тот так кричал… Мы всей деревней пытались отбить его, да где там!.. Раскидали нас по сторонам. Мальчишку увезли. Мать поехала за ним и пропала, говорят, на вокзале видели — милостыню просила. Пашка тогда заболел — три дня температурил. Мы его и водой холодной обливали, и лед в пакетах прикладывали, и уксусом обтирали — нервная горячка!
— Но я не тот человек! Я не собираюсь никуда забирать его от тебя. Если мы поедем, то только вместе!
— Я объясняла ему, и дед говорил, и бабушки — никого не слушает! Дай ему время, Трофим.
— Сколько еще? — разозлился он.
Соня тоже вспыхнула, стукнув кулаком ему в бок.
— Столько, сколько будет нужно! Кто во всем виноват?
— А ты белая и пушистая?
— В любом случае, моя вина куда меньше твоей! Ты уехал и даже не видел его ни разу. А теперь приезжаешь — здрасьте, я ваш папа! Как он должен к тебе относиться? И сейчас стараешься подавить его, командуешь, делаешь все не так.
Трофим отвернулся к стене и сердито засопел.
— Тебе доставляет оргазмическое удовольствие сравнивать меня с землей!
После паузы Соня рассмеялась.
— Ну нет, такое удовольствие мне доставляешь только ты!
Примирение у них всегда выходило шумное, яркое, заканчивающееся звездочками в глазах.
Иногда Трофим по делам оставался ночевать в соседней деревне. Тогда Пашка выходил из убежища и становился самим собой, как рассказывала Соня.
На этот раз Трофим вернулся домой без предупреждения и застал сына за работой — тот чинил велосипед и не смог быстро убежать.
— Привет, сын!
Трофим поставил дорожную сумку на землю, присел на скамейку. Он решил не обращать внимания на насупленные брови Павла.
— Цепь порвалась? Хочешь, помогу починить?
Мальчишка упрямо покачал головой и отодвинулся подальше. Трофим мысленно досчитал до десяти: на этот раз он его из себя не выведет.
— А мой старый велосипед стоит в сарае у бабушки Вали. Видел его?
Пашка не ответил, но Трофим понял, что видел и, может, уже разобрал на запчасти.
— Я всегда возил твою маму на раме. Соня плела венки из цветов и надевала на голову. А мне они мешали, так и хотелось их укусить… Ты делаешь не так!
Не обращая внимания на Пашку, Трофим подошел и присел перед велосипедом. Звенья цепи в его руках быстро скрепились. Он поставил ее на место, прокрутил колесо.
— Вот так! Колесо крутится, а я не кусаюсь. Ты мой сын. Я люблю тебя и никогда не обижу.
— Ты… бросил меня! И маму!..
Это были первые слова, которые Пашка сказал именно ему. Горькие слова. Обидные.
— Ты никогда не совершаешь ошибок, тебе не бывает стыдно за то, что ты поступил плохо?
Пашка громко сопел.
— Я ошибся, но я все понял и хочу заслужить твое прощение. Дай мне хотя бы один шанс! Паша… Сынок…
На миг Трофиму показалось, что в глазах мальчишки сверкнули слезы, но он ошибся — это была злость. Тут же на его голову обрушился удар. Это было так неожиданно, что Трофим покачнулся и осел на землю, закрыв рукой рассеченную бровь. Из нее через пальцы сочилась кровь. Она стекала по шее и заливала ворот рубашки. В глазах потемнело, а в голове стоял колокольный гул. Чем же маленький стервец стукнул его?..
Пашка, увидев кровь, истошно закричал.
— Тихо, тихо, не надо! — Трофим прижал его к себе и попытался успокоить: — Ничего не случилось. Ты не хотел… Это случайно. Со мной все в порядке, кровь мы остановим.
На крик прибежала Соня с Владимиром Кузьмичом.
— Боже мой!.. — Соня едва не потеряла дар речи. — Папа, забери его с глаз моих долой!
— Мама, я больше не буду! — плакал Пашка, но Соня схватила его за плечи и затрясла.
— Ты что? Что ты наделал? Ты же мог убить родного отца! Ты ему пробил голову! Чем ты его ударил?
Он кивнул на камень, закатившийся под скамейку.
— Мама, я не хотел. Это случайно…
Она надвинулась на мальчишку, но Трофим схватил ее за локоть:
— Соня, успокойся, со мной ничего не случилось. Все нормально.
— Ничего не нормально! — теперь она кричала на него. — Как только ты вернулся, моя жизнь перевернулась с ног на голову! Ты понимаешь, он мог убить тебя? Еще немного — и попал бы в висок… Твой сын убил бы тебя! Убил!
— Прекрати кричать на него и на меня! — не выдержал Трофим. — Он же ребенок!
Пашка цеплялся за ее юбку, но Соня убирала его руки.
— Папа, уведи его сейчас же… Пока я…
Она была на грани нервного срыва. Остановить ее могло одно…
— Соня, хватит!
От пощечины Соня дернулась в сторону, потом затихла, глядя на него расширенными глазами.
— Прости, но иначе ты меня не слышала…
Трофим покачнулся и сел на скамейку. Кровь продолжала капать под ноги в песок.
Пощечина сработала: Соня пришла в себя. На Пашку она не смотрела, словно его и не было.
— Подними голову, дай посмотрю.
Трофим закрыл глаза, отдаваясь ее нежным уверенным рукам.
— Трофим, надо зашивать. Он пробил твою дурную голову. Папа, позови Виталия. Пусть он отвезет нас в город. Здесь я не смогу ничего сделать.
Услышав имя врага, Трофим зашевелился:
— И так заживет! Ни с каким Виталием я не поеду.
На этот раз они оба решили упорствовать до конца.
— Не будь маленьким! Тебе нужно в больницу.
— Ты врач, вот и лечи! — отрезал он.
Соня обрабатывала рану перекисью, принесенной отцом. Трофим шипел и морщился — щипало очень сильно. Пару раз пришлось закусить губу, чтоб не застонать и не испугать Пашку, вертевшегося неподалеку под присмотром тети Кати.
— Трофим, здесь дырка, понимаешь? У меня в больнице нет ни рентгена — ничего!.. У тебя может быть сотрясение.
— Я понимаю, что ни я, ни ты никуда не поедем. Или ищи другую машину.
Соня принялась снимать с него окровавленную рубашку.
— Всю деревню ты перепугаешь! Выброшу потом. Как ты? Голова болит? Зрение?..
Трофим сфокусировал на ней взгляд.
— Тебя я вижу…
— И хватит.
Трофим переодевался, поглядывая в сторону тестя и Пашки. Мальчишку трясло. Усвоил ли урок на будущее? А они, взрослые?.. Свою часть вины он отрицать не собирался. Он пока что чужой для родного сына. Но криком и угрозами эту ситуацию не исправишь. Соня, понятное дело, испугалась за него и за Пашку, но и так вести себя не стоило.
— Эх ты, шельмец! — дед стукнул Пашку по затылку. — Что же ты делаешь, а? Как же руку-то на отца поднять?.. Не порол тебя никто, дурачок. Иди в дом.
— А мама? — оглянулся тот.
— Иди, она сейчас злится на тебя. Пускай остынет.
Опустив голову, мальчишка побрел в дом. Трофиму хотелось догнать его, обнять, вытереть слезы. Может быть, этот камень сработает им всем на пользу? Ради этого он был готов подставить свою голову еще раз.
— Трофим, пойдем! — Соня нашла другую машину и теперь торопила его.
— Может, не надо? Почти не болит…
Но разве поспоришь с личным фельдшером?
В больнице ему наложили три шва и сделали укол против столбняка.
— Сотрясения нет, — успокоил их все тот же хирург. — Где это вы так приложились? Осторожнее надо быть.
— Это точно, — вздохнул Трофим.
Поездка вымотала его, а поведение сына — оставило в шоке. Что с этим делать, как поступить? Предложил было отвести Пашку к психологу, но Соня взбрыкнула:
— Мой сын здоров! Если у него и есть какие-то проблемы, то мы решим их сами. Не хочу выносить сор из избы!
— Ты говоришь и сама не веришь, что у нас получится!
Соня промолчала, только прижалась к нему теснее и до самого дома не отпускала его руку.
Дома она раздела его и велела ложиться в постель. Трофим лег, но тут же встал.
Голова тупо болела, дергала рана, еще сильнее ныло на душе. По дороге Трофим много раздумывал и пришел к неожиданному решению:
— Я пока поживу у матери.
Соня, переодеваясь, резко замерла. Трофим видел, как вздымалась и опускалась ее грудь.