– Это драма, – сказала Маринка и сдула со лба свою каштановую челку.
Она всегда была готова поддержать подругу. Она литературовед. У нее наготове точные определения, примеры из классики… И никакой надежды на счастливый финал – Маринка поклонница Достоевского.
– Да, точно. Драма, – Юрка с Андрюхой не спорят с Маринкой. У них техническое образование, и они не сильны в литературоведении и связанных с ним определениях.
– Мы все исправим, – сказала Маринка, – одна ты не останешься.
– Хорошо, – кивнула Полина и заказала очередной коктейль.
Достоевский помахал ей из толпы танцующих, намекая, что финал может быть не таким радужным, как ей представлялось. Но очередная «отвертка» убеждала, что все еще возможно. Желтый – оптимистичный цвет.
А потом трагедия все-таки случилась. Полина умерла в такси.
Двенадцать лет она была замужем за прекрасным человеком, хотя ее мама сказала, что они не подходят друг другу, потому что он Кот, а она Тигр. Он Близнецы, а она Стрелец. Это важно. Наверное. Они подходили друг другу двенадцать лет, а потом перестали подходить. Однажды вечером, поздней осенью, когда в воздухе пахло свежевыпавшим снегом, она пришла домой, где ее муж стоял посреди коридора, перед зеркалом, в шапке-ушанке и клетчатых шортах, за ношение которых был прозван шотландцем. Он отрабатывал прыжок на сноуборде: подгибал колени и подпрыгивал, доска звонко щелкала об пол. Соседи терпеливо ждали окончания тренировки. Он сказал, не оборачиваясь:
– Я уезжаю покататься.
Полина ответила:
– Угу, – присела на маленький стульчик у шкафа.
За последние полгода она уже привыкла разговаривать с его затылком. И в какой-то момент ей даже стало страшно, что вот он сейчас повернется, а сказать ему в лицо будет совершенно нечего. Он словно поставил ее на полку и там забыл. Полина будто и была в его жизни – смотрела, как он ходит по комнате, пьет чай, разговаривает по телефону, стоя у окна, – и не была. Наблюдала со стороны и ждала, когда возьмут в руки и смахнут пыль. Так что она даже не удивилась, что он не зовет ее с собой. Он же знал, что она никогда не любила падать в снег. И кстати, его подружка ей тоже никогда не нравилась – слишком высокий голос по телефону.
«Прости, дорогая, – подумала Полина, – если бы я сказала по-другому, это было бы неправдой. А как нас учит классик, правду говорить легко и приятно». Хотя ей всегда казалось, что он врет.
– Ты меня любишь? – Полина замерла, ожидая ответа. Шея вытянулась, как у собаки во время охоты.
– Меня дня четыре не будет.
– Понятно.
Может, и правда так лучше?
В конце недели, стоя с большой багажной сумкой в коридоре, она получила в подарок куклу.
– Я знаю, тебе нравятся такие штуки, – муж (бывший, пора привыкать) протянул ей коробку, с которой на Полину смотрела довольная тряпичная девчушка с рыжими толстыми косами и в платье в горошек. «Сшей куклу своими руками. Уровень сложности 3. От 7 до 99 лет».
– Что ж, времени у меня полным-полно, – сказала Полина и спрятала коробку в сумку.
– Полин…
– Не надо ничего говорить.
Больно-то как. Как же это может быть, чтобы так больно было?
Как шары в бильярде, они оказались на одном столе, а потом раскатились по разным лузам. Когда Полина воскресла, этот стук шара о шар раздавался в ее голове. Голова болела нестерпимо. Она вспомнила, как перед ее смертью таксист предложил ей сигарету. Полина сморщилась:
– Я не курю. И вам не советую.
– Да? – брови таксиста выгнулись коромыслом. – Зато я не пью. И вам не советую.
Как-то унизительно это было сказано.
Тем утром кто-то должен был произвести контрольный выстрел. И его произвел Григ «Песнью Сольвейг» из мобильного телефона.
– Что тебе нужно? – голос Полины прозвучал недостаточно грозно.
– Я хотел узнать, как твои дела? – спросил Женька. Муж (бывший, бывший, надо привыкать).
– Тебе какое дело?
– Ну, ты вчера…
– Звонила? Я тебе звонила? О Господи…
– Вообще-то да…
Женька был смущен. Еще бы! Она бы тоже смутилась, если бы он позвонил ей среди ночи с криками: «Зачем ты это сделал со мной?» Да она и смутилась. Почувствовала, как покраснели уши. Сказала:
– Прости. Это пройдет. Я надеюсь.
Надежда довольно ненадежный транспорт, далеко не уедешь. Поэтому, когда спустя три недели ей позвонила Маринка, Полина уже была готова доложить о более серьезных реабилитационных мероприятиях. Она была в тряпичном магазине и вертела перед собой джинсы бирюзового цвета. Иногда бирюзовые джинсы – это вопрос выживания.
– Я переспала с Андрюхой, – сказала она скороговоркой.
– Дорогая, надеюсь, продавщицы тебе аплодируют!
Полина ответила:
– Нет.
– Вы же друзья!
– Я являюсь автором новейшей теории, что хороший секс дружбе не помеха.
– Ну и как, не помеха?
– Вообще-то он уже неделю не звонит.
– И?
– И я стою в плавках в примерочной. Ты мне что-то сказать хотела?
– Я нашла тебе мужчину.
Если Маринка говорит, что нашла кому-то мужчину, это заявление нуждается в специальной проверке. Потому что Маринка живет в собственном доме. И это не особняк. Печное отопление, удобства во дворе, баня, собака, и еще она литературовед. Сорокалетний литературовед в деревянной хибаре с печкой. У нее наличествуют любящие Гумилева поклонники с шампанским, конфетами и без навыков владения топором. А один из них буквально год назад пытался покончить с собой прямо у нее на глазах. Тогда Полинка отпаивала ее валерьянкой в заляпанной кровью гостиной. И эта женщина сообщила, что нашла ей мужчину. Полина спросила, так, на всякий случай:
– Любит Гумилева?
– Нет.
– Достоевского?
– Нет.
– Женат?
– Нет.
– А что с ним не так?
– Представления не имею, я его не видела. Нашла по переписке.
– Ты святая!
– Я знала, что ты это скажешь! – Маринка положила трубку.
Полина растерялась, потому что подруга не сказала ни имени, ни времени, ни места. Но он прислал СМС. Нынче никто не разговаривает. С тех пор, как она ходила на первое свидание, мир очень изменился. Теперь в нем хозяйничает кто-то другой. О чем теперь говорят на свидании? Может быть, о кино? Вполне нейтрально и помогает выяснить схожесть интересов. Полина любила кино. Потому что там все почти так же, как в жизни. Только люди одеты по-другому. Нет, женщины почти так же, а вот мужчины по-другому. Или просто она никогда не видела, чтобы по улицам ходили мужчины в алых рубашках? Говорят, некоторые ходят. Но, во-первых, считается, что они не вполне мужчины, а во-вторых, в маленьких городах они себя не афишируют. А этот парень пришел в алой рубашке. Сказал, что у него и ярко-синяя есть, такая, цвета «вырви глаз». И он оказался из нормальных, даже был слегка небрит. Или старался себя убедить, что он из нормальных? Потому что до этого, в прошлой Полинкиной жизни, мужчины перегибали женщин напополам в районе поясницы только на обложках дамских романов. Короче говоря, она сама все испортила. Из этой встречи она уяснила три вещи: неразумно сразу приглашать мужчину домой; африканские страсти – это смешно; но не стоит смеяться мужчине в лицо, когда он опрокидывает тебя на пол. Потому что он же, наверное, добра хотел. И потом это же почти как в синематографе!
Он назвал ее ведьмой и ушел, нарочно громко хлопнув дверью. А она сказала Маринке, что не искала для себя роли резиновой куклы. И вообще, с сегодняшнего дня предпочитает Гумилева. На что Маринка ответила, что он умер.
После этого Полина затаилась на несколько месяцев. Перестала сворачивать волосы в пучок, вросла в бирюзовые джинсы. Попробовала пару раз позвонить Андрюхе, но он так и не ответил. И Юрка не смог дать объяснение этому обидному факту.
– Представляешь, я ему пишу: «Давай встретимся. Ничего необычного, просто выпивка и треп». А он мне отвечает через сутки! Да еще: «Не сегодня». Представляешь? У меня сразу два вопроса: «Какого хрена?» и «Какого, черт его раздери, хрена?» – размахивая руками, возмущалась Полина.
Юрка после секундного раздумья повертел в руках свою бейсболку и попытался ее утешить.
– Может, он скрытый гей?
Еще через секунду:
– Я бы его понял, если бы ты его в театр пригласила!
И еще через секунду:
– Хотя гей в театр бы согласился. Может, пригласишь его в театр?
– В театр я могу сходить и без сопровождения, – отмахнулась Полина. – Знаешь, откровенно говоря, я уже черт-те сколько на свидании не была. Так бы и вступила с кем-нибудь в противоестественную связь.
– В автобусах бывает кнопочка такая, над дверью, «Связь с водителем», – Юрка явно издевался. Разумеется, ведь для этого и нужны друзья.
Она пожала плечами:
– Да я уже столько раз нажимала и – ничего… Знаешь, по-моему, меня совсем никто не любит.
Когда тебе за тридцать, в любовных отношениях нужно идти вперед как можно более осторожно. Потому что любая оплошность может разрушить все. А значит, надо продвигаться так, словно идешь по обледеневшей улице на высоких каблуках. Не понятно, да? Тогда, как будто едешь в гололед на лысой резине. Так понятней? Это в юности все происходит иначе. Вы безрассудны и плевать хотели на этот гололед, потому что кости еще крепкие, а машину купить пока не на что. Сначала вы кружите друг возле друга. Как животные трогаете лапой, кусаете иногда, а потом – ты смотришь ему в глаза, он смотрит тебе в глаза, вы целуетесь, он говорит, что ты пахнешь горьким шоколадом, а после вы просыпаетесь утром и живете долго и счастливо лет, например, двенадцать. А затем этот человек рушит твое первое за полгода свидание.
Душ, гель с запахом шоколада, черные шелковые трусики, лифчик на косточках, чулки, зеленое платье, тональный крем, пудра, помада, тушь, туфли. Все. Сорок минут. Лицо немного бледное, как фарфоровое. Чашка кофе, такси. Она на месте. А он милый. Илья, но без гневного взгляда пророка. Легкие кудри, хороший пиджак, аккуратные руки, начищенные ботинки. Выглядит лучше, чем на своей фотографии. Вино в пузатом бокале на свету похоже на зерна граната. На танцплощадке в такт музыке покачиваются пары. Дамы и господа, для вас всю ночь играет джаз!