о ветра покачивались пальмы и накатывали на пляж из белого песка волны.
Йотуновы кости… Это что, сказочное Бали? Может ли вообще в суровом мире воителей и конунгов быть такое место, или Хель создала свой собственный иллюзорный кусочек рая прямо в Царстве Мертвых?..
— Ты присаживайся, — снова заговорила она. — В ногах правды нет. Будем пить вино.
— Ага…
Я запоздало подумал, что Хель с ее габаритами уж точно ни как не смогла бы протиснуться через оставшуюся за спиной дверку, обернулся…
И встретился взглядом с невысокой черноволосой женщиной в очках. Хель сменила облик, превратившись из хтонического чудовища… в самую обычную тетку. Ровесницу моей мамы или чуть помладше — но явно того возраста, когда воспитанному молодому человеку к ней уже следует обращаться на «вы». Это обличие Хель доставало мне макушкой примерно до плеча и совсем не отличалось идеальными пропорциями тела великанши (ну, во всяком случае — его живой половины). А еще носило самые обычные джинсы, синюю рубашку в мелкую клетку и кроссовки.
Хель. В кроссовках.
— Э-э-э… — потянул я. — Раньше вы были… малость повыше.
— Я и сейчас могу быть повыше. — Хель пожала плечами. Или могу выглядеть как Скарлетт Йоханссон в лучшие годы. Так лучше?
Она перевоплотилась без всяких спецэффектов. Чуть вытянулась вверх на каблуках, сменила рубашку и джинсы на короткое красное платье, подчеркивающее формы…
— А можно обратно? — Я тряхнул головой. — Отвлекает…
— Да пожалуйста, — усмехнулась Хель, возвращая себе прежний облик. — Могла бы еще выглядеть так, как когда мне было лет, как тебе — но тоже будет отвлекать, ты уж мне поверь. Так что давай к столу и будем знакомиться, Антон.
— Да вы про меня, кажется, и так все знаете. — Я послушно опустился на плетеный стульчик. — А я вот…
— Гернер Гертруда Станиславовна. — Хель уселась напротив. Мать двоих детей, бухгалтер… в прошлом — бухгалтер, в настоящее время — исполняющая обязанности Владычицы Царства Мертвых. Дата рождения — двадцать восьмое июня одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Дата смерти — второе мая две тысячи двадцать шестого.
Примерно два года назад. Умерла — и все же сидит прямо передо мной. Да уж, остается только сложить два плюс два…
— Сообразил? — поинтересовалась Хель.
— Оцифровка сознания. — Я кивнул и потянулся за стоящим на столике бокалом. — Отработка технологии.
— Он говорил, что процесс переноса стабилен, — отозвалась Хель. — Но предупреждал о возможных проблемах. Так что — да, ты прав, Антон.
— Он — это Алекс Романов? — уточнил я.
— Естественно, — фыркнула Хель. — Кстати, как там этот старый хрыч?
— Старый хрыч уже не там… — Я пригубил ароматный напиток. — А очень даже тут, как вы понимаете.
— В первый раз слышу. — Хель пожала плечами. — Мог бы и заглянуть…
Все интереснее и интереснее. Выходит, Гримнир-Романов так и не навестил первую — а может, и единственную — из себе подобных?
— Тогда я вообще ничего не понимаю. — Я с размаху опустил ладони на подлокотники. — Вы же по идее должны знать все!
— Только не про Романова. — Хель откинулась на спинку стула. — Алекс умеет… умел хранить свои тайны, как никто другой. Мы были достаточно близки, чтобы он предложил мне испытать на себе бессмертие в виртуале. Но уж точно не настолько, чтобы я имела хоть малейшее представление о его планах.
— Окей, — вздохнул я. — Тогда — что вы знаете о «Светоче»?
— То, что ты собрал уже ровно половину. — Хель поболтала в бокале рубиново-красный напиток и сделала глоток. — И я бы на твоем месте держалась подальше от остальных осколков.
— Почему? И что это вообще такое на самом деле?!
— Абсолютная власть. Венец Всего. Или Большая Красная Кнопка — понимай, как хочешь, — ответила Хель. — В общем, страшная штуковина.
— Власть — звучит не так уж и плохо. — Я потарабанил пальцами по столу. — Чего в этом может быть такого?
— Я тоже так думала, — усмехнулась Хель. — Примерить на себя должность Владычицы, удрать в вирт от подступающей старости, болячек и налоговой инспекции, получить вечность, целый мир и пару коньков в придачу…
— И что пошло не так?
— Все, Антон. — Хель подалась вперед. — Ты хоть представляешь, что значит — быть самой Смертью? Я сейчас пью с тобой винишко — но все равно продолжаю судить всех, кто умирает там, наверху. Без обеда и выходных. На мне целый загробный мир! Но и это еще не самое паршивое! — Хель легонько ударила кулаком по столу. — Я чувствую, что что-то меняется. Границы миров уже почти упали, и уже совсем скоро никто не сможет их удержать.
— И что случится тогда? — Я отодвинул бокал. — Вы… вы знаете?
— Да ничего, Антон. — Хель криво ухмыльнулась. — Наступит конец света. И я поведу в бой войско мертвецов, как и положено Владычице.
— Зачем?! — не выдержал я. — У вас есть свобода воли, Гертруда Станиславовна.
— Нет, Антон. — Хель улыбнулась одними уголками губ — но глаза ее остались серьезными. — Нет у меня никакой свободы. Сценарий не изменить. Я могу плюнуть на все, сбежать в эту дурацкую виллу у моря, набить ее до самого потолка смазливыми качками и хоть каждый день допиваться до беспамятства — все равно все закончится так, как закончится.
— А «Светоч»? — Я сжал кулаки. — Разве абсолютная власть — это не свобода выбора? Я смогу изменить все, если соберу эту железку?
— Да черт его знает, Антон. — Хель устало потерла пальцами виски. — Я бы не стала даже проверять. Свобода — это ведь еще хуже. У меня есть только один мир, мертвецы и сценарий. А у тебя будет абсолютное знание о каждой песчинке во всех Девяти Мирах и бесконечное число вариантов. Ты такое просто не выдержишь.
— Так себе план, — проворчал я. — Я и вам-то не завидую… Честно — я бы на вашем месте уже давно с катушек слетел.
— А я и слетела, Антон. — Хель рассмеялась. — Просто хорошо умею шифроваться. А ты подумай: если эта самая власть — такая уж классная штука, почему Романов не очень-то спешит прибрать ее к своим рукам? Почему «Светоч» собираешь ты?
И снова в яблочко. В самом деле — почему так? Владычица явно соображала в бессмертии на практике получше и меня, и Романова вместе взятых — и оно ей не очень-то понравилось. Неужели хитрый старикан просчитал все заранее и решил загрести жар чужими руками… Впрочем, требовать-то он от меня ничего не требовал. Даже не просил.
— Чем он взял тебя, Антон? — Хель протянула руку и коснулось моего плеча. — Ты же неглупый парень.
— Он не говорит мне, что делать. — Я отстранился. — Это мое решение. Вы знаете, что будет, если корпорация получит технологию оцифровки сознания?
— Да ничего не будет, Антон! — Хель хлопнула себя ладонями по коленям. — Ни-че-го! Ты думаешь, они побегут торговать билетиками в вечность на каждом углу?
— Не самый плохой бизнес, — огрызнулся я.
— Но они же не идиоты. — Хель покачала головой, словно удивляясь, как я мог не видеть того, что ей самой казалось чуть ли очевидным. — Антон, выкинуть бессмертие в массы — это чушь, нонсенс! А если начать торговать им в открытую — это значит угробить вообще все, начиная с того же курса доллара. Никто не пойдет на это в ближайшие лет тридцать!
— Но не все эти самые тридцать лет протянут, — возразил я. — Директора…
— …допустим, переедут в вирт, — закончила за меня Хель. — И что с того? Ты думаешь, этот мир загнется без пары десятков толстосумов?
— Ладно! — Я с такой силой толкнул край столика, что едва не расплескал оставшееся в бокалах вино. — А что тогда? Если это очередная манипуляция Алекса — что тогда нужно делать? Как поступать?!
— Вот что я тебе скажу, Антон. — Хель опустила голову. — Сколько тебе сейчас лет?
— Тридцать, — буркнул я. — В январе тридцать один будет.
— Тридцать лет Антон, — повторила Хель. — В этом возрасте некоторые еще сохраняют так называемый… юношеский максимализм. Но на самом деле — фигня это все!
— А что тогда не фигня? — поинтересовался я.
— Ты, Антон. Родные и близкие. — Хель облокотилась на стол. — Мой тебе совет: плюнь ты на это все! Продай осколки корпорации, или выкинь к чертовой бабушке! Забирай свою девочку… как ее там? Катю! И валите куда подальше, на море. Поженитесь, родите детей, живите долго и счастливо, и постарайтесь забыть весь этот бред. А корпорация и Алекс пусть разбираются сами. Не твое это дело, Антон!
Блин, ну почему все тут хотят как можно скорее меня женить? Даже Владычица Мира Мертвых…
— Типа — моя хата с краю? — усмехнулся я.
— А чего плохого, Антон? — Хель уперлась руками в бока. — Знаешь, почему я пытаюсь тебе помочь? Да потому, что ты порядочный мужик, хоть и с придурью! Не ты заварил эту кашу — не тебе и расхлебывать! Ты все равно не вывезешь!
— А это я уж как-нибудь сам решу, Гертруда Станиславовна! — фыркнул я. — Не маленький.
— Да знаю я, что не маленький, — вздохнула Хель. — Решишь. Только подумай сначала хорошенько. И не верь Алексу — он таких, как ты, пачками на завтрак ел. И сейчас ест… Вообще никому не верь, Антон.
— И вам?
— И мне тоже. — Хель отодвинула стул и поднялась на ноги. — Я с тобой спорить не буду. Пойдем, покажу, где тут выход.
— Ага… — Я посмотрел на нее снизу вверх, пытаясь скопировать того самого Кота из «Шрека». — А можно мне еще…
— Рагнара твоего? Да забирай. — Хель махнула рукой. — У меня тут конунгов этих… Непорядок, конечно, но ладно.
— Сильно плохо будет? — Я чуть втянул голову в плечи. — В плане последствий?
— Да уже без разницы. — Хель шагнула к дверце в Преисподнюю. — Как говорится: сгорел сарай — гори и хата!
Глава 26
Я открыл глаза и набрал полную грудь воздуха. Холодного, почти морозного — но еще хранившего пряный запах земли и трав. Через мгновение потянуло еще и дымом… и чем-то съедобным.
Я вернулся назад. В Каменец — а заодно и в собственное тело. Руки и ноги двигались, интерфейс показывал целую россыпь дебаффов, даже дышалось пока с трудом — похоже, Молчаново зелье все еще отыграло не до конца, и все же я кое-как перекатился на бок и дотянулся кончиками пальцев до руки Рагнара. Кожа была холодной — но не такой, как у мертвеца. Хель сдержала слово и отпустила нас обоих, и теперь ему уже ничего не грозит. Совсем скоро он встанет на ноги — уж Злата постарается! — а от страшной раны останется лишь шрам.