Йотуновы кости… Да вот же он — учитель моей мечты! Тот самый Мастер Йода, который сделает из меня настоящего Видящего… Если меня в очередной раз не утащат неизвестно куда сражаться за конунга.
— Стар ты, Молчан. — Я переключился обратно на обычное зрение. — Стар, да телом крепок. Нет в тебе уже силы прежней меч держать, да только хворь тебя не берет никакая, и по лесам да полям ходить тебе в радость, устали не знаешь. Затуманились очи с годами… да только видишь, поди, не хуже молодого. Ведун ты, дед Молчан.
— Верно говоришь, боярин. — Молчан удовлетворенно кивнул. — Все, как есть. А знаешь ли, какая меж волхвом и ведуном разница?
— Нет. — Я помотал головой. — Скажи.
— Волхвы богам служат. И сила их — от богов, — отозвался Молчан. — Да не только волхвам боги дар особый дают. Перун — то княжьей дружины покровитель, из Сварожичей первый. То бог князей да бояр высоких. Волх да Индра — те простых гридей в бою берегут. Велес — хранитель скота да богатства всякого, ему среди купцов особый почет. А Сварог над всеми богами-защитниками старший, Перуну отец родной.
— Ты служишь Сварогу? — спросил я. — Он…
— Сварог — из богов сильнейший. — Молчан поднял палец вверх. — Да только и над ним старший есть, Род имя ему. В него Вышень воплотился, да всему начало дал.
— Вышень?..
— То Всевышный, извечный. — Молчан заговорил чуть тише. — Нет ему имени, нет начала, и конца нет. От него моя сила, и оттого ни князь мне не указ, ни Перун, ни сам Сварог.
Безымянный Всевышный… То же самое Извечное, о котором говорил Рунольв?
— Ведун… — пробормотал я. — Ведун — значит — Видящий?
— Так, боярин, — кивнул Молчан. — Не нашенское слово, да верное. Ведун — человек особый. Силы необычайной, за то и не жалуют нас ни волхвы, ни люд простой. Виданное ли дело — Перуна да Велеса первыми не почитать. Да только не они все сущее сотворили, да натрое поделили.
— Натрое?
— Три мира есть, боярин. Явь, Правь и Навь. — Молчан загнул три пальца. — Явь — то мир простой, что каждый видит. Правь и Навь от очей сокрыты — да только ты туда и глядеть умеешь, и ходить — ежели не шутишь. Покажи!
Вот так экзамен. Ла-а-адно, дед, будет тебе наглядная демонстрация. Я переключился на «Истинное зрение» и ускорился, шагая на границу мира духов. Сейчас пробегусь и выскочу прямо у Молчана за спиной. Спецэффект!
Р-р-раз!
Мои лопатки уткнулись во что-то мягкое, а перед глазами вдруг появилось небо. Не серая дымка — а волне себе обыкновенные тучки. Боли я почти не почувствовал, да и урона вошло на три копейки. Пострадала только моя гордость. Я разогнал свою скорость перемещения аж на целых триста процентов — но Молчан каким-то образом успел зацепить меня кончиком посоха, выдернуть из мира духов и швырнуть на землю.
Без особого, надо заметить, усилия. Обидно-то как!
— Тьфу, срамота. — Молчан поморщился и снова уперся посохом в землю. — Так в Навь ходить — это как врастопырку по ручью идти. Одна нога на том берегу, другая — на этом, и ковыляешь. Смех один! Кто тебя так научил?
— Колдунья… ведьма, — прокряхтел я, поднимаясь на ноги. — Я тогда жил на островах среди свеев.
— Вестимо, — усмехнулся Молчан. — Ведьмин дар — в травах да кореньях. Их сила от Живы, да от Матери Сыры-Земли. Есть и те, что особливо Мокошь почитают… Да только все не то. Ведьме ни в Навь, ни в Правь прямой дороги нету. А ведун…
— Дед Молчан! Дед Молчан!
Злата! Вот заноза… И откуда только взялась?
— Дед Молчан!
Сестренка выдернула из прибрежной топи завязшую ногу. Похоже, торопилась — бежала не по тропе, а срезала через заросли. Что ж у нее такое стряслось?
— Дед Молчан! — Злата явно запыхалась, и выдыхала слова с паузами. — Там… У Лушки… Корову задрали!
— Где задрали? — Молчан сдвинул брови. — Погодь, не суетись…
— На берегу! — Сестренка схватила ведуна за рукав. — Прям у моста. Как есть задрали, аж до костей самых… околелая лежит…
— Тьфу, пропасть! — Молчан сплюнул на землю. — И чего меня кличешь без дела? А ну как дам палкой… То волк или медведь, поди, корову задрал — скажи кметям — пущай подстрелят, али с собаками подымут…
— Так звала уже, дед Молчан! Никифор Хромой следы смотрел — говорит — то не волк и не медведь, — Злата понизила голос, — а Дед Водяной корову сгубил. Велел тебя отыскать.
— Так тебя разэтак, да с Никифором вместе, — проворчал Молчан, подхватывая посох. — Ладно! Коли так — веди. Показывай, где вы там Деда Водяного углядели.
Глава 11
— Худое дело, боярин… — Молчан вытер пальцы о рясу. — Верно, не волчьи то следы.
— Я ж говорил, — отозвался невысокий худой мужик с колчаном за плечами. — Да разве пойдет волк к жилью? Тут до детинца рукой подать! Дед Водяной корову Лушкину сгубил! Выпрыгнул из воды, хвать — да поволок…
— Цыц! — буркнул Молчан, оглядываясь по сторонам. — Ступай, Никифор, да скажи всем — волк корову задрал.
— Да как же волк, дед Молчан? — Злата высунулась из-за моего плеча. — Сам же…
— Слушай, что говорят! — Ведун нахмурился и погрозил сестренке пальцем. — И ты ступай, да девкам скажи, чтобы лишнего не болтали — вон, как смотрят.
Зрителей мы действительно собрали предостаточно. В паре десятков шагов за спиной Молчана собралась чуть ли не половина Вышеграда. Мужчины большей частью еще работали на полях, но женщины и дети толпились вдоль дороги и облепили все заборы поблизости. Даже скучавшие у ворот детинца гриди понемногу подтягивались все ближе. Да уж, если не разогнать всю эту ораву сейчас, дальше будет только хуже…
— Скажи — пущай не пужаются, — закончил Молчан. — Волк — и дело с концом. А ежели услышу кто про Деда Водяного судачит — враз уши пообрываю! Ступайте, кому сказано!
Злата и Никифор удалились, и через полминуты толпа начала рассасываться. Может, местные и побаивались — а где-то даже и недолюбливали Молчана — но его авторитет сделал свое дело, и мы остались втроем. Он, я и мертвая корова.
Выглядела буренка, и правда, неважно. И не нужно было быть охотником, чтобы понять, что тут поработал кто-то посерьезнее волка… и покрупнее. Я опустился на корточки рядом с Молчаном, чтобы получше рассмотреть длинные резаные раны. Большая часть их приходилась на голову и шею, но досталось и бокам. Похоже, кто-то или что-то пыталось утащить корову в сторону реки, вцепившись длинными и острыми, как бритвы, когтями. Точно не волк… И вряд ли медведь — тут нужна лапища еще пошире… или скорее похожая на человеческую руку. Воображение тут же нарисовало что-то вроде увеличенного раза в три-четыре Фредди Крюгера.
— Лютое чудище. — Я приложил ладонь к окровавленной шкуре, прикидывая расстояние между когтями. — Кто таков? Ежели не волк…
— Да по всему выходит, что Дед Водяной и есть. — Молчан поскреб пальцами бороду. — Вот уж не думал, что снова такого увижу. Да еще и у города, считай. Они шуму не любят — оттого и встретишь их редко. Я-то еще помню, а остальные, поди, уже и забыли, каков он — Дед Водяной.
И отлично! Вряд ли кого-то в Вышеграде расстраивало, что твари с такими когтищами за последние лет сто-двести почти вымерли… а скорее — просто попрятались. А теперь снова повылезали из омутов. То ли из-за моего «неправильного» выхода из Царства Хель, то ли из-за близости обещанного Романовым Рагнерека.
— Так разве то худо, что забыли? — поморщился я. — И почто Водяной в Вышеград пожаловал? Оголодал?
— Нет, боярин. — Молчан помотал головой. — Он больше рыбу, али гадов водных любит. Того добра в Вишиневе в достатке — выходит, неспроста Дед на берег вылез. Видать, гневается на кого в Вышеграде — вот и пожаловал… Да кто ж старому навредить мог — ума не приложу!
Упс… Да, неловко вышло. Но делать нечего — надо признаваться.
— То я был, — вздохнул я. — На меня Дед Водяной осерчал.
— Вот тебе и раз. — Молчан хлопнул себя по бедрам. — Это ж как то случилось, боярин?
— Девку русалка утянула нашу… свейскую, то бишь, — тут же поправился я. — Видану рыжую. Я полез отбивать, пугнул копьем — так и вытащил. Да только Дед на меня, никак, обиделся. Наказать обещал.
— Вот прямо в воду и полез? — Молчан цокнул языком. — Совсем в тебе страху нет, боярин, ежели не убоялся к Деду в гости наведаться. Речка — то его вотчина, там с ним не совладать. Ужели копья убоялся?
— Непростое у меня копье. — Я пожал плечами. — Да только супротив русалочьей рати им много не навоюешь. Я их иначе пугал еще.
— И такое разумеешь? — Молчан явно удивился. — Покажи, коли не шутишь.
Скастовать «Внутреннее пламя» с полной шкалой духа, да еще и здесь, на берегу?
— Да можно показать-то… — Я огляделся по сторонам. — Да разве гоже тут — считай, у самого детинца?..
— Поди, не сломается, — усмехнулся Молчан. — Показывай, чем с Дедом Водяным сладил.
Ну, смотри. Вот так…
Кажется, я еще ни разу не бил «Пламенем» в полную силу. Синяя шкала враз высохла — но и эффект получился знатным. Шарахнуло так, что по примятой траве у берега будто прошла волна. По воде разошлись круги, и мне на мгновение показалось, что даже бездыханная коровья туша чуть дернулась. Молчан шагнул назад, прикрывая глаза ладонью — и тут же накинулся на меня.
— Да что ж ты делаешь, окаянный! — выругался он, потрясая посохом. — Разве ж так…
— Сам просил! — огрызнулся я. — Так теперь не серчай.
— И то верно, боярин. — Разбушевавшийся старец глубоко вздохнул, успокаиваясь, и продолжил уже тише. — Много в тебе силы, да умения нету. Знаю я, чем ты Деда Водяного прогнал. То пламя Сварога, огонь настоящий.
— Настоящий?..
— Не тот, который всякий запалить может. А истинный огонь, что Сварог в человеках зажег, — терпеливо объяснил Молчан. — Тот огонь не всякому виден, зато и осветить, и обогреть может вдесятеро против обычного. Ничего нет его сильнее — оттого и боится всякая навь огня Сварожьего пуще всего на свете. Вестимо, что Дед Водяной осерчал — ты ему, поди, все зенки сжег!
— И поделом! — Я сложил руки на груди. — Разве иначе прогнал бы?