В 2001 Саарела снимает «Ролли и лесной дух» (Rolli ja metsanhenki). Картина анонсируется как сказка про грязных троллей, заполучивших землю чистых эльфов. Атмосфера чудес так характерна для самой Финляндии, где тысячи озёр переплетаются со сказочными лесами, и одновременно так нетипична для финских фильмов этого периода. Саарела показывает поучительную волшебную сказку для маленьких зрителей, но вкладывает в неё серьёзные философские подтексты: добро перевешивает зло (в фильме это метафорично показано с помощью волшебных весов), прекрасное спасает мир, а дружба преодолевает все мыслимые и немыслимые преграды.
Более поздняя картина Саарелы «Год волка» (Suudenvuosi, 2007) – это чистая любовная драма, развивающаяся между талантливой, но страдающей эпилепсией студенткой и неуверенным в себе преподавателем литературы (здесь не вырисовывается должного любовного треугольника: жена лектора давно к нему охладела). Лейтмотивом фильма становится борьба героини с заболеванием, приступами. Недуг заставляет Сари (Криста Косонен) вести себя очень осмотрительно, отчуждённо и замкнуто. В лице уже не молодого лектора (Кари Хейсканен) только одна героиня видит близкого себе человека, поглощённого, как и она, миром литературы. Остальные же считают её выбор безрассудным. Однако их любовь, несмотря на интриги и разборки, «растворяет» все жизненные тупики и преграды: Сари справляется со своими приступами, а Микко с успехом дописывает диссертацию и вступает на новую должность.
Талантливый, профессионально сделанный фильм по форме напоминает психологическую американскую драму со счастливым концом. Он получился зрительским, успешным, коммерческим, сохранившим эмоциональную глубину, но потерявшим тот шарм неотёсанности и лёгкой недосказанности, присутствующий в ранних картинах режиссёра.
Особое место в новом тысячелетии, бесспорно, занял Клаус Хярё. Большинство его финско-шведских лент привязано к определённым историческим событиям и пестрит настоящими, искренними, живыми героями, в каждом из которых скрыты боль и страдание.
Сюжеты всех игровых фильмов Клауса Хярё печальные, нарочито вызывающие у зрителя неподдельные слезы и сопереживание: речь идёт об эвакуации финских детей от советской бомбежки («Моя лучшая мама» / Aideista parhain, 2005), о подавлении в «социалистической» Швеции финского меньшинства («Элина – словно меня и не было» / Elina – Som от jag inte fanns, 2002), о принудительной стерилизации девушек (действовала до 1976 г.), чьё будущее социальное благополучие вызывало сомнения («Новый человек» / Den nya manniskan, 2007), и, наконец, о пожизненно осуждённой и помилованной женщине и старом слепом священнике, начавшем впадать в маразм («Письма отцу Якобу» / Postia pappi Jaakobille, 2009). Однако присутствующий «эффект доброты» возникает не столько за счёт содержания фильмов Хярё, сколько благодаря размеренному, замедленному, успокаивающему повествованию.
Когда в 2002 году Клаус Хярё дебютировал с полнометражным фильмом «Элина – словно меня и не было» (режиссёр полупил «Хрустального медведя» Берлинского фестиваля из рук самого Бергмана), критики предрекали не только успешное продолжение его карьеры, но и рождение нового поколения режиссёров, полагая, что те будут закреплять заданный стиль и продолжать работу в манере «поэтического кино»[71]. На самом деле почти так оно и вышло.
После активного внедрения постмодернизма в финскую культуру индивидуальным проявлением национального характера можно считать жанр чёрной драмы как аутентичной финской иллюстрации идеи фатального безумия. На протяжении всей истории кинематографии (особенно в 1920-е, когда часто экранизировались сказания и притчи о нечистой силе, и 1980-е, когда политическая ситуация в стране обострилась) встречаются сюжеты с неожиданно фатальными исходами, выходящими из-под контроля ситуациями, безнадёжными ловушками судьбы. Вышеперечисленные элементы соединились в один жанр только в нулевых годах. Новое поколение режиссёров-мужчин отказываются от гангстерской мрачной колоритности 1990-х и привносят вместо неё атмосферу семейных неурядиц, царящей в доме порочности, угнетённости.
Первой ласточкой нового направления, ещё до дебюта Клауса Хярё предварившая появление популярного жанра чёрной драмы, считается молодёжная картина Пертту Леппя (вторая в его творческой биографии) «Длинное жаркое лето» (Pitka kuumakesa, 1999).
Затянутая, медленно текучая история про подростков, разговаривающих на жаргоне и пытающихся создать свою музыкальную группу, не вызовет эмоций у зрителя из других стран, но для финнов она стала глотком свежего воздуха. До сих пор финское кино мало говорило о современности, часто отшлифовывая и донося до молодёжи проблему «американизации», которая к концу 1990-х успела отойти на задний план. Теперь молодых героев и зрителей интересуют новые проблемы: они хотят активно проявлять себя, они уже не потеряны в одном городе, а настроены на путешествия по стране.
После просмотра нижеперечисленных психологических драм становится очевидно, что «Длинное жаркое лето» Пертту Леппя куда оптимистичнее, чем «Запретный плод» Доме Карукоске (Kielletty hedelma, 2008), «Молодые боги» Юкка-Пекка Сиили (Hymypoika, 2003), «Вечная мерзлота» Аку Лоухимиеса (Pahaamaa, 2005), «Чёрный лёд» Петри Котвицы (Mustajaa, 2007), «Беги, сестра, беги» Марьи Пююкко (Siskotahtoisinjaada, 2010), «Плохая семья» Алекси Салменперя (Pahaperhe, 2010), «Адский Хельсинки» Алекса Мякеля (Rooperi, 2008), «Сауна» Антти-Юсси Аннилы (Sauna, 2008). Среди этих картин есть и молодёжные, но во всех них главных героев преследуют маниакальное безумие, агрессия и безысходность.
Большинство режиссёров, успешно работающих в направлении чёрной драмы, родились в конце 1960-х годов. В 1980-х они адаптируются к новой социальной реальности и занимают режиссёрские кресла в конце 1990-х. В 2000-х годах выходят их первые картины, одобренные зрителями и критиками. Доме Карукоски, Аку Лоухимиес, Алекси Мякеля, Петри Котвица и другие кинематографисты ознаменовали своим творчеством появление финской «новой новой волны».
Молодой режиссёр Доме Карукоски начинает свою стремительную карьеру с фильма «Красавица и подонок» (Tytto sina olet tahti, 2005), где мечты героини Нелли стать певицей воплощаются в жизнь благодаря неуверенному, забитому парню из бандитского района. Грязная обстановка подвалов, серых улиц, бездушной природы переплетается с чувственной историей любви двух подростков.
Слава к режиссёру пришла благодаря экранизации романа Лиины Ландер «Дом тёмных бабочек» (Tummien perhosten koti, 2008), удостоенной семи номинаций национальной кинопремии «Юсси» и получившей три награды, в том числе за лучшую режиссуру, а также приз зрительских симпатий. Фильм будто разорван на две части и воссоединяется лишь в финале, когда мозаика собирается по крупицам как для героя, из переосмысленного прошлого строящего обдуманное будущее, так и для зрителя.
Первая сюжетная линия рассказывает о непростых буднях колонии для мальчиков. Над островом, где под руководством директора занимаются перевоспитанием сложных подростков, нависает финансовая угроза. Подростки не видят для себя будущего вне острова, поэтому единогласно решают остаться. Пытаясь финансировать себя самостоятельно, герои отваживаются на авантюру – выращивать бабочек шелкопряда, про которых рассказывал отец Йоханссона. Жена директора, давно не получавшая должного внимания от мужа, пытается объяснить, что на севере этого сделать не получится, однако эта безбашенная идея погружает весь остров в абсурд, и зима на севере Финляндии проходит в упорном выращивании и поливании тутовых деревьев в помещении. Метафоричный сюжет даёт возможность не раз сопоставить героя Йоханссона с растущим коконом, который могут распустить на нитки или же дать возможность превратиться в бабочку.
Вторая линия связана с воспоминаниями Йоханссона. Подглядывая за изменой жены директора с одним из учеников в коровнике, он внезапно вспоминает, как на его глазах мать утопила его новорожденную сестру по приказу невменяемого отца, посчитавшего, что ребёнок был зачат другим мужчиной. Как только Йоханссон вспоминает всё до мельчайших деталей (эпизоды воспоминаний разбросаны по всему фильму), его отпускает чувство вины (ведь как ему кажется, у него была возможность спасти сестру), не дававшее возможности жить дальше. После того как на острове начинают происходить убийства, суицид и прочие неприятности, Йоханссон и оставшиеся в живых мальчики покидают остров с готовностью начать новую жизнь. У кокона появляется возможность превратиться в бабочку.
Следующая картина «Запретный плод» снята по оригинальному сценарию Алекси Барди и повествует о девушках из строгой лютеранской общины, члены которой живут в деревне.
Экспрессивная и впечатлительная Мария (Аманда Пильке) в один прекрасный день сбегает в Хельсинки, где живёт её сестра, чтобы посмотреть, какова городская жизнь, полная, по словам старейшин, разврата и всяческих соблазнов. Покладистую и послушную Ракель (Марьют Маристо) просят отправиться туда же и вернуть отбившуюся от стада «овечку». Мария непрестанно ищет обещанный разврат, а Ракель, будучи верующей и вдумчивой, с осторожностью наблюдает за городской жизнью и сопровождает Марию, изо всех сил пытаясь оградить её от ошибок.
К середине фильма Мария решает во что бы то ни стало лишиться девственности. Ей хочется согрешить, неважно с кем и где. Судьба пару раз даёт шанс одуматься. Совершив грех, Мария пытается покончить с собой, но находит утешение в молитвах и возвращается в общину, где её тут же выдают замуж. Ракель же начинает понимать все недостатки общины и, желая построить свою жизнь самостоятельно, уезжает в Хельсинки, но уже осознавая жизненную цель. Фильм стал заметным событием в финском кинематографе: пара номинаций на «Юсси» и «Золотой дельфин» – главный приз португальского кинофестиваля «Фестройя Тройя».
Судьба следующего фильма «Лапландская одиссея» (Napapiirin sankarit, 2010) сложилась не менее удачно. В Финляндии по кассовым сборам он опередил последнюю часть «Гарри Поттера» (Harry Potter and the Deathly Hallows, реж. Дэвид Йейтс) и «Алису в Стране чудес» (Alice in Wonderland, 2010, реж. Тим Бёртон). Российскому зрителю сюжет и юмор тоже оказались по душе