то так, и в ряде случаев критика справедлива. Однако хочется заметить, что этот феномен естественен и нельзя не признать его действенность. Кинематограф работает с нашим сознанием, с образом мыслей, и очевидно, что подобные усилия, как бы мы строго не относились к чистоте кинематографического языка и четкости эстетических границ, безусловно, расширяют понятие художественного пространства, вовлекая в него социальную проблематику, давая слово тому, что ранее в искусстве было на вторых ролях. Феномен социального кинематографа принципиально изменяет границу между понятиями художественного и нехудожественного. Появление этой тенденции сигнализирует об изменении репрезентации нормы. Это, безусловно, кинематограф, мимо которого невозможно пройти или просто отмахнуться. Ведь этот кинематограф (если немного перефразировать Р. Гедигяна), который не может изменить мир, но может способствовать желанию его изменить.
В поиске себя. Польские режиссёры нового времени
Денис Вирен
Польский кинематограф нового века не поддаётся однозначным оценкам, его трудно охарактеризовать несколькими словами. С одной стороны, в последние годы в Польше выпускается значительное для Центральной и Восточной Европы количество игровых фильмов, около 40 ежегодно, с другой, – публика не так уж охотно ходит на отечественное кино в кинотеатры. Режиссёры всё чаще стараются отходить от традиционных повествовательных схем в пользу свежего, порой экспериментального киноязыка, но в то же время положение польской кинематографии в общеевропейском пейзаже (не говоря уже о мировом) нельзя назвать успешным. И тем не менее ситуация начинает меняться, действительно есть ощущение, что в польском кино «что-то дрогнуло, изменилось, всё же переломилось»[131], как отметил польский киновед Адам Крук в своей весьма критичной статье с говорящим названием «Потерянная декада?».
Уже давно стало общим местом связывать перелом в польском кино нулевых с созданием в 2005 году Польского института киноискусства – государственной организации, на которую среди прочего была возложена миссия по распределению финансирования на кинопроекты: игровые, документальные и анимационные. В первые годы существования института казалось, что кинематограф ожил, наконец сдвинулся с мёртвой точки после смутного периода рубежа веков. Частично это действительно было так. Успех не только в стране, но и за рубежом таких лент, как «Штучки» (Sztuczki, 2007) Анджея Якимовского, «33 сцены из жизни» (33 sceny z zycia, 2008) Малгожаты Шумовской, «Реверс» (Rewers, 2009) Бориса Лянкоша, заставил некоторых говорить чуть ли не о «польской новой волне». Авторы подобных заявлений, как это часто бывает, сильно преувеличивали и скорее выдавали желаемое за действительное. В последнее время деятельность Польского института киноискусства вызывает всё больше споров что, впрочем, неизбежно, когда речь идет об организации, распределяющей деньги. Именно поэтому не будем концентрироваться на экономической стороне, а перейдём к разговору о доминирующих стилевых тенденциях, которые оформились в последние несколько лет, и наиболее интересных режиссёрах, представляющих эти тенденции.
Одним из лучших фильмов последних лет стал «Эр-ратум» («Erratum», 2009) Марека Лехкого. К сожалению, судьба этого режиссёра складывается не так счастливо, как хотелось бы. Он дебютировал ещё в 2002 году среднеметражным фильмом «Мой город» (Moje miasto) в рамках проекта «Поколение-2000». Этот скромный, скупой в выразительных средствах фильм подкупал своей искренностью в рассказе о простых жителях панельного дома где-то в Верхней Силезии. В рассказе, полном горечи, трагизма, но не лишённом также юмора и надежды. «Мой город» был усыпан наградами, включая приз за лучший дебют последнего десятилетия на престижном польском фестивале дебютного кино в Кошалине. Полноценного дебюта Лехкого пришлось ждать семь лет, и он оправдал надежды.
«Эрратум» – психологическая драма, действие которой разворачивается неспешно, и главный конфликт раскрывается постепенно, по мере того как главный герой, 34-летний Михал, оказавшись в местах своей юности, начинает понимать, как много идеалов он растратил впустую, а его жизнь, казавшаяся такой стабильной, начинает рушиться. Ядром конфликта здесь являются отношения Михала с отцом, с которым они по разным причинам не общались много лет. Главный герой на протяжении всего фильма безуспешно пытается наладить с ним отношения. И лишь восхитительная финальная сцена даёт надежду на восстановление связи между ними: перед отъездом домой Михал подходит к двери отцовской квартиры, стучит несколько раз – и после длительной паузы слышит ответный стук с другой стороны…
Фильм Лехкого, как представляется, стал одной из первых в современном польском кинематографе полноценных (и очень удачных) попыток создания европейского кино с точки зрения качества режиссуры, сценария, операторской работы, а также универсальности проблематики (при том, что режиссёр совсем не пытался снимать так, чтобы действие могло происходить «везде и всегда»). Конечно, кому-то могут показаться излишне нарочитыми медленный темпоритм картины, изысканная выстроенность и подчёркнуто холодная тональность каждого кадра, но главная и несомненная победа Лехкого заключается в том, что при внешней сдержанности его фильм рождает у зрителя эмоции, заставляет по-настоящему сопереживать героям. Пока Лехкий не снял больше ни одной картины. И хотя он поставил несколько серий одного из наиболее успешных польских сериалов «Без тайн» (Bez tajemnic, 2011–2012), это не отменяет желания увидеть его новую самостоятельную работу в кино.
«Эрратум» собрал множество важных наград не только на национальных, но и на международных фестивалях, и тем не менее выход польской кинематографии за пределы страны в большей степени связан с несколькими другими именами, о которых мы сейчас будем говорить. Необходимо сразу подчеркнуть, что польские режиссёры становятся всё более востребованы в Западной Европе. Так, вышеупомянутый Анджей Якимовский свою последнюю на сегодняшний день картину «Только представь» («Imagine», 2012) снимал в Лиссабоне на английском языке в копродукции с Францией и Португалией, а Катажина Климкевич, удостоившаяся приза Европейской киноакадемии за лучший короткометражный фильм «Ханой – Варшава» (Hanoi – Warszawa, 2009), и вовсе дебютировала в Великобритании с английской съёмочной группой (за исключением польского оператора) триллером «Ослеплённая» (Flying Blind, 2012). Впрочем, нас в большей степени волнуют те режиссёры, которые вызывают интерес за рубежом, оставаясь в Польше.
Номер один – это Малгожата Шумовская. Было бы неправильно сказать, что с ней связывают большие надежды, поскольку практически каждый её новый фильм уже становится событием и доказывает, что перед нами – режиссёр талантливый и смелый. Шумовская дебютировала в 2000 году психологической драмой «Счастливый человек» (Szczęśliwy człowiek), снятой под художественным руководством Войцеха Хаса. За ним последовали «33 сцены из жизни», «Откровения» (Elies, 2011) и «Во имя…» (W imię, 2013). Во всех этих картинах исследуются сложные психологические ситуации, пограничные состояния. От фильма к фильму Шумовская заходит на всё более опасные территории, разрабатывает неоднозначные проблемы. «33 сцены из жизни» были наиболее традиционны: это картина о невозможности смириться с уходом самых близких людей. «Откровения» – в целом неудачные – рассказывают о журналистке (в исполнении Жюльетт Бинош), готовящей для модного женского журнала репортаж о юных проститутках. Ближе узнавая их, она начинает понимать, как несчастна сама – даже в кратком пересказе постановка вопроса выглядит весьма спорно…
Новейший фильм Шумовской «Во имя…» выводит на экран активно обсуждаемую в последнее время не только в Польше проблему гомосексуализма в католической церкви. Главный герой ксёндз Адам (одна из наиболее сильных ролей замечательного Анджея Хыры) приезжает в провинциальный приход и быстро завоевывает популярность деревенских жителей. Он организует клуб для трудных подростков, играет с ними в футбол и вообще всем своим поведением производит впечатление открытого, абсолютно современного священника. Никто и не подозревает о его нетрадиционных сексуальных наклонностях, а он, в свою очередь, всеми силами пытается побороть греховные желания, которые пробуждает в нем чудаковатый деревенский юноша (в этой роли – талантливый молодой актёр Матеуш Косьтюкевич). Шумовская ведёт повествование очень тактично, при этом действие пронизано напряжением, а некоторые сцены – как, например, безумный танец напившегося ксёндза с портретом Папы Римского – надолго остаются в памяти. Психологическая игра между главными героями строится по принципу притяжения и отталкивания, однако в финале они всё же переступают грань между духовной и физической близостью, что, с моей точки зрения, вредит фильму, разрушает его тонкий драматизм. Окончательно портит впечатление последний кадр, где мы видим свежеиспеченного любовника ксёндза Адама во дворе духовной семинарии среди других студентов – уж слишком этот акцент банален и предсказуем. Тем не менее нельзя не признать, что «Во имя…» – картина хотя и неоднозначная, спорная, но определённо талантливая и заслуживающая внимания. Её достоинства были оценены на Берлинском кинофестивале, где лента получила специальный приз «Мишка Тедди», вручаемый жюри сексуальных меньшинств.
К слову, польское кино на Берлинале практически всегда пользовалось успехом. Последняя громкая награда на этом смотре, приз им. Альфреда Бауэра «За открытие новых путей в киноискусстве», заслуженно была вручена фильму Анджея Вайды «Аир» (Tatarak, 2009). Если же говорить о среднем поколении режиссуры, то неизменный интерес отборщиков вызывают фильмы Пшемыслава Войчешека – режиссёра, драматурга и вечного бунтаря. Уже первые его работы («Убей их всех» / Zabij ich wszystkich, 1999; «Громче бомб» / Glosniej od bomb, 2001) всколыхнули польское кинематографическое сообщество своей взрывной энергетикой и смелостью в изображении проблем двадцатилетних. «Прекрасный полдень» (Doskonale popoludnie, 2007) укрепил позиции Войчешека, а в 2010 году вышла картина «Made in Poland» – возможно, самая дискуссионная в его карьере. Главный герой Богусь – семнадцатилетний парень с вытатуированной на лбу надписью «Fuck off» – однажды просыпается и понимает, что всё вокруг раздражает его и необходимо как можно скорее совершить революцию. Он ищет поддержки у спившегося школьного учителя, полубезумной матери, живущей прошлым, и ксёндза, которому прислуживает в костеле. Однако для всех них очевидна не столько бессмысленность этого бунта, сколько беспомощность и слабость Богуся, его нежелание ставить себе хотя бы какие-то цели. Безлюдный утренний двор спального района отвечает молчанием на его призывы к революции. Блестящие актёрские работы, мастерство оператора Йоланты Дылевской, эстетизирующей обшарпанные окраины и пустыри Вроцлава, остроумные диалоги (фильм основан на одноименной пьесе Войчешека), коллажные вставки – всё это делает «Made in Poland» одним из наиболее интересных явлений в польском кино последних лет. Но самое главное здесь – по-настоящему бунтарская, искренняя энергетика В