В особую тенденцию укладывается ряд картин, представляющих новое социальное кино Польши. С одной стороны, в нём можно проследить отсылки к «кино морального беспокойства» 1970-х, с другой – общеевропейский тренд. Одним из ярких примеров может служить дебютный полнометражный фильм Марии Садовской «Женский день» (Dzień kobiet, 2012). Это основанная на реальных событиях история обыкновенной работницы сетевого супермаркета, матери-одиночки, которая неожиданно получила повышение и стала администратором магазина. Впрочем, её радость была недолгой: она быстро поняла, что продвижение по служебной лестнице предполагает готовность не только постоянно идти на этические компромиссы, но также лгать, лицемерить – и всё это на глазах у коллег и друзей. Поначалу главная героиня принимает новые правила игры, но в итоге фактически инициирует революцию в одном отдельно взятом супермаркете.
Режиссёр буквально с первого кадра не скрывает преемственности традиции: начальные титры набраны характерным шрифтом, который использовался в большинстве фильмов «морального беспокойства». Во всей картине в целом ощущается дух сопротивления, борьбы с несправедливостью в новых капиталистических условиях, то самое бунтарство, которым были проникнуты ленты Агнешки Холланд или Януша Киёвского. Знаменательно, что эта крепкая традиция совсем не выглядит архаичной, наоборот кажется не менее актуальной. На том же фестивале в Гдыне была представлена ещё одна картина, действие которой происходит в торговом центре, – «Супермаркет» (Supermarket, 2012) Мачея Жака. Здесь «кулуары» магазина представлены несколько иначе: по мере развития действия они превращаются в самый настоящий ад, а жанр фильма балансирует на грани между триллером и хоррором. Тем не менее, рассказывая о человеке, который был несправедливо обвинён в краже, Жак хочет донести до зрителя ту же мысль, что и Садовская в «Женском дне»: крупная корпорация (в данном случае супермаркет) – явление нередко аморальное, бесчеловечное, она может не просто подавить человека, но даже уничтожить его в буквальном смысле этого слова.
Самой сильной в череде картин социально-нравственного плана стала «Смелость» (Wymyk, 2011) Гжегожа Зглиньского. Первый полный метр, снятый режиссёром в Польше (до этого он некоторое время работал в Швейцарии), производит неизгладимое впечатление и после просмотра не отпускает очень долго. Завязка этой истории проста: два брата оказываются свидетелями нападения на девушку в поезде, младший заступается за неё и сам становится жертвой, а старший молча наблюдает; причём кто-то снимает всё это на мобильный телефон. Струсивший брат и не подозревает, в какой кошмар превратится его жизнь после этих событий. Он всеми силами пытается скрыть, что косвенно способствовал трагедии, случившейся с его братом, однако благодаря интернету правда выясняется очень быстро. Зглиньский ведёт повествование неспешно, но при этом всё время усиливает напряжение. Актёры великолепно разыгрывают точно прописанный сценарий – в первую очередь, исполнитель главной роли Роберт Венцкевич, один из самых востребованных актеров Польши.
Молодёжную проблематику в остросоциальном ключе развивает Катажина Росланец. Её «Галерьянки» (Galerianki, 2009) – это своего рода польская версия фильма Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь», вышедшего годом ранее. Росланец сделала ряд точных наблюдений из жизни современных старшеклассников, но в отличие от Германики не смогла уйти от излишней сентиментальности и даже слащавости. В новом фильме «Бэйби-блюз» («Baby blues», 2012) она похожим образом рассматривает проблему материнства в семнадцать лет.
Возможно, самым ярким автором в современном польском кино является режиссёр, которого трудно причислить к какому-либо из направлений и вписать в одну из обозначенных тенденций, – это Войчех (или Войтек, как он сам себя называет) Смажовский. Формально он представляет среднее поколение кинорежиссуры, при этом его кинодебют состоялся всего десять лет назад. Это была громкая лента «Свадьба» (Wesele, 2004), где уже проявились «фирменные» черты стиля Смажовского: любовь к гиперболизации и гротеску, чёрный юмор, умение проводить социальные обобщения. Но настоящий взрыв в польском кино произвёл «Плохой дом» (Dom zly, 2009) – сотканная из двух временных пластов, брутальная история кровавого убийства, совершенного в польской деревне, и расследования, проводимого несколько лет спустя во время военного положения. Смажовский обратился к недавнему прошлому, которое уже много раз возникало на киноэкране, но никто до него не показывал эпоху позднего социализма как безумный, страшный и одновременно смешной, нечеловеческий карнавал, где нравственные категории отсутствуют в принципе.
«Роза» (Róża, 2011) – изобразительно эстетская лента – открывает шокирующие подробности из истории мазурского народа, во время войны в равной мере пострадавшего от гитлеровцев и Красной Армии. В этом фильме, несмотря на невероятную, с трудом переносимую концентрацию жестокости и насилия, на первый план тем не менее выходит любовная история, сыгранная замечательными актерами Агатой Кулешей и Марчином Дорочиньским. «Дорожный патруль» (Drogówka, 2013) доказал профессиональное мастерство Смажовского, его умение конструировать сюжет из кусочков действительности, заснятых самыми разнообразными съёмочными устройствами (кинокамера, фотоаппарат, мобильный телефон). В картине выведена целая галерея служителей дорожной полиции, каждый из которых по-своему грешен, по-своему слаб и в то же время… вызывает сочувствие. Методы работы польских полицейских при этом настолько напоминают Россию, что включение картины в основной конкурс Московского международного кинофестиваля было неожиданностью в виду официозности нашего главного смотра. В данный момент Смажовский завершает новую ленту по роману Ежи Пильха «Песни пьющих» (Pod mocnym aniolem) о писателе-алкоголике, и нет сомнений, что режиссёр снова нас удивит.
Завершая обзор нового польского кино, отметим, что по-прежнему активно работают классики Кшиштоф Занусси, Агнешка Холланд, Януш Заорский и другие режиссёры старшего поколения (Дорота Кендзежавская, Кшиштоф Краузе, Лех Маевский). В начале сентября 2013 года Анджей Вайда был удостоен почётной награды директора Венецианского кинофестиваля и наконец представил на суд зрителей рождавшуюся в муках картину «Валенса. Человек из надежды» (Wałęsa. Człowiek z nadziei).
Нельзя забывать также и о том, что Польша на протяжении десятилетий славилась достижениями в документальном кино и анимации. «Польские документалисты умеют заинтересовать рассказом о своей стране международную публику (этого умения говорить универсальным киноязыком по-прежнему не хватает игровикам)»[133], – заметил в статье 2011 года польский кинокритик Лех Молинский. По прошествии двух лет можно утверждать, что ситуация с игровым кино всё же меняется, а документальное кино, как и прежде, на высоте.
Вслед за автором упомянутой статьи назову, в первую очередь, эстета и провокатора Марчина Кошалку («Декларация бессмертия» / Deklaracja nieśmiertelności, 2010; «Убийца из сладострастия» / Zabójca z lubieżności, 2012) и более академичного, развивающего традиции Кшиштофа Кесьлёвского и других режиссёров польской документальной школы Томаша Вольского («Врачи» / Lekarze, 2011; «Дворец» / Palac, 2012). Среди важных событий в польской документалистике последних лет: «Кролик по-берлински» (Królik po berlińsku, 2009) Бартека Конопки, где жизнь в странах соцлагеря метафорически представлена сквозь призму истории кроликов, обитающих в мёртвой зоне «внутри» Берлинской стены; «Папарацци» (Paparazzi, 2011) Петра Бернася – откровенный портрет известного фотографа, проникнутый его рефлексиями этического и нравственного плана; наконец, «Fuck For Forest» (2012) Михала Марчака – полнометражная лента, посвящённая деятельности скандальной одноименной организации, собирающей деньги на охрану природы путём съёмок и продажи любительского порно.
Польская анимация пережила своеобразный застой в 1990-е, но в последние годы она вновь активно развивается, и сегодня её можно смело назвать одной из ведущих в Европе. Достаточно сказать, что в 2011 году в квалификационный список «Оскара», состоявший из 45 анимационных работ со всего мира, попало 11 мультфильмов из Польши. Это был первый случай в истории Американской киноакадемии, чтобы какая-либо страна (кроме США и Канады) оказалась в таком почёте. В том же году три польских фильма были удостоены наград на самом престижном международном смотре анимации в Аннеси, а в этом году на том же фестивале приз за лучшую студенческую картину достался кукольной философской притче из Польши «АЬ ovo» (2012) Аниты Квятковской-Нахви, которая в каждом своём фильме экспериментирует с материалом и техниками.
Главное, что восхищает в польской анимации, – это как раз разнообразие техник, стилистик и тем. В ней можно найти самые разные подходы и концепции: с одной стороны, ожившая живопись Камиля Поляка в фильме «Свитязь» (Świteź, 2010), с другой, – скупой, подчёркнуто небрежный рисунок Эвы Борисевич в сочетании с авторским закадровым комментарием в ленте «К сердцу твоему» (Do serca Twego, 2012). С одной стороны, медитативно-графичные «Узы сна» (Snepowina, 2011) Марты Паек, с другой – выполненная в полудокументальной манере «Бумажная коробка» (Papierowe pudelko, 2011) Збигнева Чапли – пронзительная притча, где на психофизиологическом уровне можно ощутить, насколько коротка человеческая память.
Наконец, последнее, о чём необходимо сказать: перемены на кинофестивале в Гдыне, о которых вот уже два года неустанно спорят в киносообществе. В 2011 году художественным директором главного национального смотра стал молодой и амбициозный кинокритик Михал Хачиньский. С его приходом была введена весьма радикальная селекция конкурсных фильмов, а в жюри стали приглашать иностранцев. Естественно, эти изменения были встречены шквалом критики. И если участие зарубежных кинематографистов в распределении наград вызывало полушутливые вопросы в духе: «Да