Конституция Австрии не позволяла еврею получить гражданство и владеть недвижимостью. Поэтому, Соломон снял один из лучших отелей Вены «Император Рима». В большом концертном зале отеля на музыкальных вечерах часто играл Бетховен. В 1842 году Соломон стал почетным гражданином Вены, получив право на владения. Чем он вскоре и воспользовался, купив отель вместе с соседним зданием.
Затем Венский дом принял на себя Ансельм, представлявший 3-е поколение Ротшильдов. Он был поклонником изящных искусств и пожизненным членом верхней палаты австрийского парламента. В 1855 году Ансельм Ротшильд внес главный вклад при создании Австрийской кредитной конторы – Кредитанштальт. Этот банк, не раз сменявший владельцев, остается крупнейшим в Австрии. Барону Ансельму приписывают фразу: «Дом Ротшильдов настолько богат, что вообще не сможет сделать ни одного плохого дела».
Управление Венским банкирским домом Ансельм передал своему младшему сыну, барону Альберту, поскольку его старший сын не интересовался коммерцией и уехал в Англию. Альберт фон Ротшильд проявил себя крупным финансистом.
Последним главой венской фирмы стал Луис – средний сын Альберта. Распад Австро-Венгерской империи обернулся тяжелым кризисом для банкирского дома. Но благодаря поддержке других Ротшильдов Венский дом удержал свое положение до вторжения войск Гитлера в 1938 году. Нацисты конфисковали банки и дворцы Ротшильдов. Некоторые Ротшильды бежали из Вены и осели в США. Барон Луис отправился к своим парижским родственникам (которые добились его освобождения из-под ареста), а затем на Ямайку, где и скончался 15 января 1955 году. Его похоронили на венском центральном кладбище. Поскольку потомки Луиса в Вену не вернулись, вместе с ним прекратила свое существование и венская ветвь Ротшильдов.
Немецкая ветвь.
Родовым домом во Франкфурте руководил старший из 5 братьев, Амшель Майер Ротшильд. Он наладил личные и финансовые связи с германскими королями и вельможами. В их числе были князь Меттерних и граф Бисмарк. Ротшильд оплатил Меттерниху церемонию его обручения с графиней Цихи-Ферари. Русский царь Николай подарил молодоженам более 400 тыс. франков.
Амшель Майер Ротшильд, отдавший все силы блестящему росту банкирского дома, умер в возрасте 82 лет. Детей Амшель не оставил. Родовой дом во Франкфурте завещал своему племяннику Майеру Карлу Ротшильду. Майер вместе со своим братом Вильгельмом вернулся из Неаполя, чтобы продолжить дело франкфуртского дома. Однако, они также не оставили сыновей. В 1901 году после смерти Вильгельма Карла Ротшильда (барона «Вилли») франкфуртский банк Ротшильдов закрыл двери. В 1989 семья восстановила банк в городе, где Ротшильды начали свой бизнес.
Итальянская ветвь.
Неаполитанская линия дома Ротшильда основана Карлом Майером. При поддержке братьев (Джеймса в Париже и Соломона в Вене) он стал тайным советником короля Пруссии и великого герцога Гессена, генеральным консулом королевства Сицилия и герцогства Парма, банкиром Ватикана, двух королевств Сицилии и Сардинии, многих итальянских князей и вельмож. В Англии (с помощью Натана) Карл Майер получил для Неаполя кредит в 2,5 млн фунтов – огромную сумму для небольшого государства. Плохо шли финансовые дела и у папского государства – Ротшильд помог и им. Когда в 1863 году Гарибальди присоединил Неаполитанское королевство к Италии, Ротшильды закрыли свой банковский дом в Неаполе. Сын Карла Адольф Ротшильд переехал в Женеву, чтобы попытаться открыть новую швейцарскую ветвь семьи.
Такова история одной семьи, создавшей свою собственную золотую паутину по всему миру. Но эта паутина была вплетена в большую финансово-экономическую сеть, возродившейся империи евреев.
НОВОЕ – ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ.
Новая финансово-экономическая империя была построена. Новая золотая паутина стянула мир в единое целое. При выборе методики построения, как и в старые времена, при выборе между рентабельностью системы или ее подконтрольностью власть выбрала второе. Власть всегда выбирает контроль в ущерб эффективности.
Итак, выбор пал на построение модели экономики на «тяжелых деньгах» сконцентрированных в руках финансовой элиты. На применении денег, как товара в системе деньги – товар – деньги. То есть на деньгах, которые сами по себе приносят прибавочную стоимость в виде процента. Неповоротливая машина такой модели постоянно давала сбои, выдерживая нагрузки только за счет крепости самой золотой паутины. Крепость же ее определялась крепостью семейных уз и кастовой поддержкой. Однако память о старой системе более рентабельной, доходной и поворотливой не удалось вытравить из памяти ни написанием новой истории общества, ни придумыванием сказочных экономических моделей, ни переводом денег из эквивалента товара в сам товар, ни другими методами.
«В конце XIX века Сильвио Гезель, преуспевающий коммерсант, работавший в Германии и Аргентине, заметил, что иногда его товары продавались быстро и за хорошую цену, а в другое время продавались медленно, с тенденцией к снижению цен. Он начал размышлять об этом и искать причины такого хода событий и быстро понял, что такие подъемы и спады мало зависят от спроса на его товары или их качества, а почти исключительно – от цены денег на денежном рынке. Гезель начал следить за такими колебаниями и скоро пришел к выводу, что люди покупали тогда, когда процентные ставки были низкими и не покупали тогда, когда они были высоки. Причина того, что денег было то меньше, то больше, заключалась в желании или нежелании обладателей денег давать их под проценты. Если они могли получить меньше 2,5 %, преобладающей становилась тенденция к тому, чтобы оставлять деньги у себя, что приводило к уменьшению объемов капиталовложений, приводившего, в свою очередь, к банкротству фирм и уменьшению количества рабочих мест. Если через некоторое время вновь отмечалась готовность людей платить больше процентов за получаемые деньги, они снова охотно предоставлялись. Таким образом начинался новый экономический цикл. В его начале процентные ставки и цены на товары были высокими, затем, с постепенным, увеличением товарной и ускоренным увеличением денежной массы, процентные ставки снова снижались и, наконец, снова приводили к «забастовке» капитала».(Маргрит Кеннеди. Деньги без процентов и инфляции.)
Сильвио Гезель объяснил этот феномен тем, что в отличие от всех других товаров и услуг деньги можно оставлять у себя практически без затрат. Если у одного человека есть корзина яблок, а у другого есть деньги, то владелец яблок будет вынужден продать их уже через короткий срок, чтобы не потерять свой товар. А обладатель денег может подождать, пока цена не придет в соответствие с его представлениями. Его деньги не требуют «складских расходов», а наоборот, дают «выгоду ликвидности», то есть, имея в кармане или на счете в банке деньги, можно ожидать того, когда наступит удобный момент или цена снизится до такого уровня, когда товар выгодно купить.
Отсюда Сильвио Гезель сделал вывод, что если бы мы смогли создать денежную систему, в которой деньги, как и все другие товары и услуги, требовали бы складских расходов, то экономика была бы освобождена от подъемов и спадов в результате спекуляции деньгами. Он предложил создать в рамках этой денежной системы такие условия, чтобы деньги при этом «ржавели», то есть облагались бы платой за пользование.
В 1890 году Сильвио Гезель сформулировал так называемую, идею «естественного экономического порядка», обеспечивающего обращение денег, при котором деньги становятся государственной услугой, за которую люди отчисляют плату за пользование. (Silvio Gesell, Die Naturliche Wirtschaftsordnung, Rudolf Zitzmann Verlag, Nuremberg, 1904, (IXth. edition 1949)
Вместо того, чтобы платить проценты тем, у кого больше денег, люди – для того, чтобы вернуть деньги в оборот, должны были бы платить небольшую сумму за изъятие денег из циркуляции. В своей работе он приводил такой пример. «Можно сравнить деньги с железнодорожным вагоном, который, как и деньги, облегчает товарообмен. Само собой разумеется, что железнодорожная компания не платит премию (проценты) тому, кто пользуется вагоном за его разгрузку, обеспечивающую его дальнейшее использование, но пользователь платит небольшую “плату за простой”, если не обеспечил разгрузку вагонов. Это в принципе все, что нам следовало бы сделать с деньгами, чтобы исключить негативное воздействие процентов. Каждый пользователь отчисляет небольшую «плату за постановку на стоянку», если задерживает деньги дольше, чем это необходимо в целях обмена». Такие деньги, свободные от процентов, Он предложил называть «свободными деньгами». Другой экономист Дитер Зур ввел за последние годы обозначение «нейтральные деньги», так как они служат всем и не дают никому односторонних преимуществ, как это происходит в современной денежной, системе.
Большинству людей в наше время действительно очень трудно понять, почему деньги лучше обложить «платой», чем допускать оплату процентов. Это также трудно понять, как то, что Солнце не вращается вокруг Земли, а Земля – вокруг Солнца. Мы понимаем, что это так, но нам очень трудно это себе представить.
В настоящее время правительства, политики, банки и экономическая система объявляются ответственными за возникновение большинства проблем, вызванных основополагающими изъянами денежной системы. Их ответные действия: борьба со следствиями и половинчатые решения, например, частичное освобождение от долгов, конверсия долгов, временные безвозвратные ссуды в целях снижения социальной напряженности.
Одним из немногих политиков, которые не только знают об этом, но и пытаются осуществить изменение денежной политики, является Клаус фон Донаньи, в течение многих лет занимающий пост бургомистра Гамбурга. В своем заявлении от 23 февраля 1983 года он подчеркнул: «Если мы допустим дальнейшее увеличение общественной задолженности в будущем в рамках страны, земель и общин, как это происходит сейчас, то даже при дальнейшем снижении процентных ставок «мы не только упустим возможность маневра для осуществления дополнительных мер, но и вообще потеряем способность проводить прежнюю политику».