– Брось. – Гвенна вскинула Крысу себе на плечи. – Брось спорить, прокатись.
– Могу идти!
Но на этом ее упорство иссякло. Девочка с полудня спотыкалась, оступалась на камнях, бормотала что-то на своем языке – наверное, ругательства.
Гвенне полагалось бы ужасно страдать. Лощина делалась все круче. Ее загромождали скатившиеся камни – размером с собаку, с лошадь, с воз сена, – так что карабкаться приходилось чаще, чем ступать ногами. Крыса на вес была вроде мешка с зерном, да еще Гвенне приходилось тащить свой мешок. Провиант они почти доели, зато яйца кеттралов оказались тяжелее, чем выглядели: каждое – как обкатанный гранитный булыжник. Новый груз должен был превратить в мучение каждый шаг, но после укуса габбья сил у Гвенны прибавилось. Тело жаждало помериться силами с целым светом. Она пока еще смутно сознавала, что поясница ноет, икры и бедра на каждом шагу дергает боль; что в разреженном ледяном воздухе высокогорья она, как рыба на песке, ловит ртом каждый вздох, но Гвенна поймала себя на том, что наслаждается болью, ищет ее, упивается ею.
Лучше болью, чем кровью. Лучше сражаться с собственным изнеможением, чем с идущими рядом людьми.
Жжение в икре ослабло, распределилось по всему телу, и теперь она ощущала под кожей что-то вроде зуда. Гвенне вспомнилась жуткая крапивница, которую она подхватила в детстве. Добрую неделю она, не слушая уговоров брата, расчесывала кожу, перемазывала простыню кровью, потом и гноем. Так же было и сейчас, только что чесать нечего, на вид кожа как кожа – загорела за долгие дни под солнцем, покрылась веснушками. И ничем не выдает, что под ней расползается зараза.
«Бороться», – сказал Киль, но она понятия не имела, как с этим бороться, и просто делала то, что всегда умела: шла вперед и вверх, тащила на плечах Крысу, переливала себя в усилие, как будто, поднимаясь по склону, могла выбраться из болезни, из безумия, из прошлого.
– Она была здесь, – прервал голос Киля ее мысли.
Гвенна остановилась, утерла пот со лба, придержалась за стену расщелины и подняла взгляд. Она так внимательно смотрела под ноги, что не заметила, как приблизилась седловина. Земля стала положе. Еще несколько сотен шагов, и они взойдут на перевал, на самую хребтину материка.
Крепости не было.
Ее пронзило отчаяние. А ведь она вовсе не ожидала увидеть эти кшештримские руины. Столько лет прошло. Столько тысячелетий. Но историк излучал уверенность и столько раз оказывался прав, что она посмела надеяться…
– Где же оно? – прошипела Гвенна, довольно грубо ссадив с плеч Крысу.
Краем глаза Гвенна замечала настороженные взгляды спутников. Она им не говорила об укусе и о пожиравшей ее болезни, но все присутствовали при сражении и видели кровь у нее на щиколотке.
– Где лекарство? – добивалась Гвенна.
Паттик в замешательстве таращил глаза. Чо Лу попятился, словно от бешеного пса. Все в них криком кричало: боятся! Даже ветер с хребта не относил запаха разгорающегося страха.
– Гвенна Шарп? – позвала Крыса.
– Вы больны, – заключил Дхар, его обветренное лицо было сурово. – Укус габбья.
Она подавила порыв: ударить, прирезать его, пока не выдал остальным.
– Да, – признала Гвенна.
Паттик отшатнулся на полшага, как от удара.
– В крепости, возможно, найдется средство от этой болезни, – спокойно остановил всех Киль.
Гвенна медленно повернулась вокруг себя, раскинула руки. По обе стороны были отвесные каменные стены: светлый, выглаженный водой и ветрами известняк в сотнях шагов над головами вставал вершинами. Здесь могла бы выситься грозная крепость. Перегороди ущелье стеной, и десяток добрых бойцов удержит его против войска. Если бы кто догадался выстроить стену. Но стены не было.
– Крепости нет, – хмуро обронил себе в усы Бхума Дхар.
– Может, не тот проход? – предположил Чо Лу.
Руку он держал на рукояти меча. При взгляде на него у Гвенны все зачесалось. Она прикрыла глаза, вслушалась в биение крови в его жилах. А когда открыла, взгляд остановился на артерии под немытой кожей на шее. Неужто он вздумал с ней драться? Она едва не подавилась смешком.
– Уходите, – прошептала она. – Все уходите!
– Куда? – спросил Паттик и указал назад. – Буря накатывает.
Занятая собой, Гвенна не заметила клубившихся ниже по ущелью облаков.
– Валите куда хотите! – зарычала она. – Лишь бы подальше от меня!
– Нет, – объявила Крыса, взяв ее за руку.
– Не тронь меня! – Гвенна вырвалась.
Ее пробрала дрожь, страшная и сладостная. Она с усилием обуздала ярость, заставила себя повторить медленно, чеканя слова:
– Не тронь меня.
Чо Лу обхватил девочку за плечи, хотел защитить, но та стряхнула его руку. В ее глазах стояли слезы.
– Гвенна Шарп.
– Вот, здесь, – сказал Киль.
Она развернулась. Историк стоял у скальной стены, прижимая к ней ладонь. Подождал, чуть передвинул руку, кивнул и, закрыв глаза, запел. Сперва показалось – запел, но Гвенна очень скоро поняла, что он тянет одну ноту, низкую, широкую, тянет неимоверно долго, и звук скребет стены, отдается в ущелье. У него уже должно было закончиться дыхание, и тут он наложил на первую ноту другую. Гвенна в жизни не слышала, чтобы кто-то пел одновременно на два голоса, а Киль уже добавил третий, высокий и странный, много выше первых двух. Созвучие длилось и длилось, билось в небо и камни. У Гвенны на такое ни за что не хватило бы вдоха.
А потом с уверенным щелчком, будто что-то встало на свое место, кусок стены беззвучно повернулся на петлях.
Паттик отпрянул, чертя одной рукой защитный знак аннурского солнца, другой нашаривая меч.
– Вы лич!
– Нет, – покачал головой Киль.
– Это же кеннинг! – настаивал легионер. – Что я, не видел?
– Это не магия, а технология, – ответил историк.
Он указал им на дверь. Толстая, в руку Гвенны, створка держалась ни петлях, с виду слишком хрупких для ее тяжести. Петли блестели свеженачищенным серебром. В заднюю поверхность створки был встроен сложный механизм: рычаги, стерженьки.
– Это гармонический замок, – сказал Киль.
Чо Лу не сводил глаз с темнеющего проема.
– Что бы это значило?
– Он отзывается на определенный набор частот. Нот.
– Откуда вы знаете такие вещи? – спросил Бхума Дхар, вглядываясь в лицо историка.
– У историков такая работа – знать, – улыбнулся Киль.
В груди у Гвенны вскочила на ноги надежда – больной зверь слепо потянулся за ней.
Она провела ладонью по изнанке двери. За свою жизнь она повидала много видов кладки: чтобы подорвать здание, надо понимать, как оно построено. Гвенна осматривала башни и бастионы, стены и укрепления, мосты и надвратные постройки от Фрипорта до Поясницы, но подобной работы не встречала. Гладкий, как стекло, камень выровнен заподлицо с дверной рамой. Известняк – мягкий материал. За десять тысяч лет в трещины должна была проникнуть вода, разъесть породу. Но и дверь, и рама словно вчера вышли из-под рук гранильщика. Она обвела взглядом громоздившуюся над ними скалу.
– Эта гора и есть крепость?
Киль кивнул.
– Зачем это? – спросил Дхар.
– Когда-то здесь хранили знание, позднее она встала бастионом против великой угрозы.
– Да, – кивнула Гвенна. – Но… как я понимаю, не устояла.
– Почему вы так думаете?
Перед глазами пронеслось видение: разбитые тела кшештрим на камнях перевала, выпотрошенные, кишки блестят на солнце…
– Потому что все, кто ее строил, мертвы.
Чо Лу заглянул в узкий темный проход.
– Откуда нам знать, что там никого нет?
– Как заметила командир Шарп, все обитатели этой крепости давным-давно мертвы, – ответил Киль.
– Да, а как насчет новых обитателей? Тех, у которых много морд и мало глаз?
– Если только габбья не выучились петь, – историк указал на замок, – здесь должно быть вполне безопасно.
– Вполне безопасно… – хмуро повторил Дхар. – Я научился не доверять этой фразе.
Углубившись в коридор, Гвенна ощутила над собой тяжесть горы – чудилось, она теснит, давит, не дает дышать. Она слышала, как задыхаются остальные, еще не оправившиеся от долгого подъема.
«Здесь погибали люди».
Мысль как будто явилась извне, хоть и не посредством слуха.
Проход очень скоро вывел их в большое круглое помещение с куполом около десяти шагов в поперечнике. Гвенна ожидала, что внутри окажется непроглядно темно, как в склепе, но в воздухе было рассеяно холодноватое водянистое сияние. В нем бесшумно и невесомо плавали хлопья пыли. Она словно под воду погрузилась. Источник света удалось отыскать не сразу. Светились крупные камни в потолке преддверия.
– Уж это-то точно кеннинг, – буркнул Паттик, проследив ее взгляд.
– Всего лишь дневной свет, – возразил Киль, – переданный сверху линзами через заполненные стекловидным материалом каналы.
– Стекловидный материал, – тихо повторил Дхар.
Гвенна прищурилась, силясь представить проведенные в сердце горы рукотворные сосуды. Какое же требовалось строительное искусство! Какая наука! И какое терпение…
– С хрена ли мы их победили? – вырвалось у нее.
– Кшештрим? – уточнил Паттик.
Киль всматривался в голубоватое сияние.
– Это, – после долгого молчания отозвался он, – одна из великих загадок истории.
Солдат проследил его взгляд.
– Крепость осталась от тех войн? – Он робко понизил голос. – От войн людей с кшештрим?
– Она старше. Много старше.
– Если ее не для войны с людьми строили, так зачем?
– Она первоначально строилась не для войны.
– Зачем тогда потайные двери? – покачал головой Паттик. – Зачем было высекать ее в горе?
– Вам приходилось охотиться? – спросил Киль.
– Ходили за утками. Били влет из коротких луков.
– А из засидок охотились?
– Мы с братом построили такую на краю болота, – кивнул Паттик. – Ничего особенного: навалили камыша на жердины, только бы скрыла нас…
Он осекся, распахнул глаза.