«Так нельзя», – напомнила она себе.
Чент невнятно мяукнул.
Джонон, не глядя на него, протянул Гвенне оторванную кисть.
– Это правая рука. Его рабочая. С левой он не так опасен.
Видя, что Гвенна не шевельнулась, он нахмурился и отбросил кисть в сторону.
– Ты больной, – пробормотала Гвенна.
Джонон закатил глаза:
– Болезнь… Зараза… Яд… Это историк забил вам голову словами. – Бывший адмирал нахмурился. – Кстати, где этот переломанный старик? Я ждал, что он тоже придет.
– Может, он и пришел, – ответила Гвенна. – Может, как раз берет вас на прицел.
Джонона эта мысль ничуть не обеспокоила.
– Напрасно, знаете ли, вы ему доверяете. Он кое-что от вас скрыл. Секреты. Секреты, которых никому из нас не выдал.
– Зато он не жрет собственную команду.
Чент, бессвязно бормоча, слизывал кровь с культи.
Джонон покачал головой, будто устал спорить с капризным ребенком.
– Послушайте, Гвенна. Вас укусила габбья. Я там был. Я видел. Теперь эта земля в вас, как и во мне.
Она чувствовала ее в себе – кислотой, проедающей слабость и колебания.
– Да, – согласилась она, выудив из кармана кольцо.
Завитки его будто шевелились, свивались и развивались, но замирали, стоило задержать на них взгляд.
– Да, – повторила она, – но я нашла против нее оружие.
Впервые сквозь снисходительную усмешку в зеленых глазах Джонона мелькнуло иное. Может быть, ярость. Или отвращение.
– Это, – он указал на кольцо, – мерзко. Непристойно.
– Это лекарство.
– Вам не нужно лекарство, Гвенна. – Он указал на свое тело, потом на нее. – Вам не от чего лечиться.
– От чумы.
– Чума… Разумеется, так это представляется более… ограниченным умам. – Он незаметно кивнул на Чента, и Гвенна уловила запашок веселья. – Но вам? И мне? Воинам, кто в силах воспротивиться нежелательным воздействиям, оставив при себе прозрения и силу… Для нас это благословение. Дар!
– Мне такой не нужен, – с трудом веря собственным словам, отвечала Гвенна. – Когда все кончится, я снова его надену.
Подняв кольцо, она бережно положила его на выступ валуна рядом собой. Ей стало легче без его оттягивающей карман тяжести. Правый клинок она подняла в верхнюю защиту.
– Теперь я иду к девочке. Я перережу веревки.
Четыре шага до Крысы. Три, два…
Адмирал поощрительно кивнул, за кортик схватиться и не подумал. Умен. Если решился напасть, дождется, пока Гвенна отвлечется, пытаясь унести или развязать девочку.
Крыса с гортанным возгласом, рычанием или стоном, рванулась вперед. Упала неловко, разбив локти о грубый камень.
Гвенна ударила клинком. Неожиданно для себя. Она собиралась прежде подхватить Крысу на руки, отнести ее в мало-мальски безопасное место, в сужение лощины. Но меч ударил сам собой – она не умела бить так быстро, – лунный свет лизнул темную сталь. Одно страшное мгновенье она думала, что убила ребенка, но нет… Клинок рассек стягивающую ноги веревку, не оцарапав кожи.
Джонон захлопал в ладоши.
– Хорошо сработано! – с неподдельным удовольствием заметил он. – Вы видели больных, Гвенна. Такие ужасы: пот, кровотечение, слабость. У вас не то!
Крыса неуклюже поднялась, припала к Гвенне, и та обняла ее за плечи. Девочку трясло, она хватала воздух ртом. Как птичка под рукой – полые косточки готовы переломиться, но тепло ее тела успокоило, задержало что-то внутри: не ускользающую ли от Гвенны человечность?
– Ты вернулась, – прошептала Крыса.
Гвенна не сводила глаз с Джонона.
– Конечно вернулась.
– Ты же вернулась! – повторила девочка.
Скорее!
Гвенна опустила меч, повернула лезвием кверху.
Девочка поняла, разрезала о клинок веревку на запястьях, освободилась.
Слишком просто. Все выходило слишком просто.
Она вновь оглянулась через плечо, но не увидела среди камней никакого движения. И Джонон, когда она вернулась взглядом к нему, не шевелился.
– Куда вы ее вели? – требовательно спросила Гвенна. – Зачем забрали, если не собирались оставить себе?
– Оставить себе? – с искренним недоумением переспросил Джонон. – Зачем мне полудикая бездомная девчонка? Мне нужны вы, Гвенна. Вы.
Эти слова наполнили ее багрово-черной яростью.
– Так и нашли бы меня. Зачем убили Чо Лу и Паттика?
– Да они же на меня напали.
Гвенна сковала ярившуюся в ней бурю. И заговорила холодно, словно издалека:
– Чего вы хотите?
Чент невнятно бормотал.
– Хочу? – Джонон поджал губы. – Здесь какое-то недоразумение. Лури хотел залюбить вас до смерти, но Лури, видите ли… – Он приподнял обглоданное бедро. – Чент, со своей стороны, считал, что нам следовало бы вас съесть. Не так ли, Чент?
Моряк, оторвавшись от кровавой культи, закивал, заблестел глазами.
– Но я сказал ему: «нет», он ничего не понимает. – Джонон серьезно покачал головой, точно как грязный площадной шут, разыгрывающий аннурского адмирала. – Я, Гвенна, хочу выполнить задание. – Он обвел расщелину рукой. – Некому доставить яйца кеттралов. Кроме нас.
– Мы и выполняли задание. А вы убили двух последних солдат, которые несли эти яйца на север.
– На север… – Он поморщился, словно испробовав несвежей пищи. – Нет.
Гвенна отодвинула Крысу себе за спину. Джонон пока не нападал, но это не значило, что не нападет. Да если бы он так и остался сидеть на камне, она все равно собиралась его убить, зарезать и забрать то, что он выкрал у Чо Лу с Паттиком, а когда это случится… – она ощущала на языке предвкушение, – когда это случится, Крысы и близко быть не должно.
– Беги! – рыкнула она. – Вверх по ущелью, к крепости.
Она сказала бы: «Укройся там», только Крыса бы ни за что не послушалась, не стала бы прятаться за стенами, пока Гвенна остается снаружи, меряясь взглядами с адмиралом.
– Позови на помощь, – велела Гвенна. – Киля и Дхара. Найди их.
От девочки тянуло гневом и недоумением.
– Я не бросаю!
– Они мне нужны, Крыса. Мне нужен Киль. Пожалуйста!
Она врала. Ей нужно было остаться наедине с Джононом, свершить правый суд…
Правый суд!
К горлу подступил нелепый смешок.
– Скорее! – пробормотала Гвенна.
– Я вернусь, – отозвалась наконец Крыса, и ее голос дрожал, но не сорвался.
– Молодец, – похвалила Гвенна. – Давай быстро. Как можно скорее.
– Я вернусь.
– Я знаю.
«Не возвращайся», – подумала она.
Дхар справится. Лишь бы Крыса поднялась по ущелью, а там уж капитан затащит ее внутрь, и дверь, если придется, сумеет закрыть, хотя бы и со сломанной ногой. Там не безопасно, но безопаснее. Киль – кшештрим. Он придумает, как вызволить этих двоих. Как-никак у них кеттральи яйца. В крайнем случае Адер снарядит новую экспедицию, десяток кораблей, Кент их дери.
Стук осыпи по камням обозначил удаляющиеся шаги Крысы. Проворная девчонка горной козой скакала по лощине. Едва стук затих, что-то проникло в Гвенну, что-то невидимое, но сильнее той цепи, тех уз, которые сдерживали ее до сих пор. Ее плоть алкала силы.
«Жди! – напомнила она себе. – Дай Крысе уйти подальше».
Джонон наблюдал за ней. Судя по запаху, ему было смешно.
– Я ошибался в вас, – сказал он.
– Да.
Ей самой свой голос показался мертвым.
– Считал вас слабой, – говорил адмирал, будто она не раскрывала рта.
– Я была слабой.
– Вы были не в лучшей форме, – с улыбкой согласился Джонон и устремил взгляд вдаль. – Впрочем, как и я. Но мы были слабы по-разному. Я был похож на стекло или на драгоценный кристалл – тверд, но хрупок. А вас точила гниль.
– Больше не точит.
– О, это я знаю. Знаю!
– И не в габбья дело. Кеттрала я убила, еще не ступив ногой в эти джунгли. И ваше килеваньице пережила.
Она одевалась в факты, как в броню. Против Джонона? Против бушующего в ней яда? Против собственного желания рвать и терзать?
Он засмеялся:
– И я больше всех этому удивился! Верно, вы уже тогда обрели себя, но вот это… – он указал на нее, – это нечто новое.
– Новое… – пуская слюни, протянул Чент.
Джонон нахмурился и обернулся к нему.
– Чент, покажи этой женщине, как обстоят дела.
Тот, продолжая лакать кровь, вытаращил на нее бессмысленные глаза. Ему полагалось уже умереть от такой раны, по меньшей мере впасть в беспамятство, но кровь запекалась быстрее обычного. И здесь брала свое странная сила Менкидока.
– Давай, Чент, – поторопил Джонон. – Она твоя.
– Я его изрублю, – сказала Гвенна, сдержав рвущееся из горла рычание.
– Не правда ли, это будет акт милосердия? – с улыбкой развел руками Джонон.
Милосердие…
Гвенна покрутила в голове это слово.
– Это будет убийство, – ответила она, помедлив.
– Вы солдат, Гвенна. Солдаты убивают. Такая работа.
В чем-то он был не прав, но она не взялась бы указать в чем. Она и правда убивала людей десятками, сотнями – столько, что уже не помнила всех лиц; убивала людей куда лучших, чем этот Чент. Ее этому учили, и потом она всю жизнь оттачивала умение. Она не просто убивала, но убивала с удовольствием, будто справлялась с трудной, опасной работой, и хорошо справилась.
Забыв о Джононе, Гвенна стала разглядывать Чента. Моряк поднял на нее остекленевшие, уже полумертвые глаза.
– Чент, – мягко сказал ему Джонон, – принеси мне сердце Гвенны.
Лицо ходячего мертвеца расколола улыбка, он спрыгнул с валуна – почти свалился.
– Не хотите ли знать, что он говорил мне еще на «Заре»? – осведомился Джонон. – Скажи ей, Чент, скажи, о чем ты меня просил.
– Отдайте… – пробормотал моряк, пуская кровавые пузыри.
– Именно так, – кивнул Джонон. – «Отдайте ее мне». Вот что он говорил. Упрашивал отдать вас им – ему, Вессику, Лури, – а уж они бы вас проучили. Вы бы навсегда забыли, что такое непочтительность. Вот что они обещали.
Гвенна сделала шаг, коснулась шеи Чента острием меча.
– Проучили бы? – тихо спросила она.
Чент непонимающе уставился на ее меч. О своем оружии он забыл.