– Провались этот Капитан, – зарычал один, – и его драные карты! Я вот щас вернусь и…
Капитан…
Так. Мерзавец жив и все еще царствует в провонявших мочой и нищетой углах. Вот и в этом углу, как видно. Акйил до слов мужчины не очень понимал, в каком месте квартала очутился, но, присмотревшись к дому напротив, узнал. Хотя теперь дом казался меньше, чем виделся его детским глазам. И грязнее, если такое возможно. Странное дело, куда его ноги принесли. И еще удивительнее, что́ заставило его задержаться, прислушиваясь к разговору внизу.
Пьяница из таверны наполовину развернулся – он двигался медленно, как под водой, – когда приятель ухватил его за локоть и оттащил от двери.
– А вот и вернусь, – упорствовал первый. – За своими деньгами, хрен ему в глотку!
– Забудь ты о деньгах, Андраз, – втолковывал второй. – Вернешься, там и останешься.
– Да пошел он… Пошел он! За мной двадцать лет в легионах, скажешь, нет? А этот «капитан»… чего он капитан? Просто мелкий гаденыш с дубинкой и сворой псов. Я вот вернусь и в лицо ему скажу…
Второй вцепился в приятеля.
– Ничего ты ему не скажешь, Раз. Знаешь почему? Потому что он тебя прикончит на хрен.
Андраз пошатнулся.
– Идем-идем, – уговаривал его приятель. – Завтра отыграешься.
Лучше бы он этого не говорил.
– Ни хрена не завтра! – рявкнул Андраз и, вырвав руку, повернулся к дверям. – Ни хрена!
Акйил свалился с крыши в нескольких шагах перед ними. Оба пьянчуги вылупили глаза, но тут же, отшатнувшись друг от друга, потянулись за ножами.
– Вот этого не надо, – отмахнулся Акйил, заодно показав им пустые руки. – Я вас грабить не собирался. Тем более слышал, вы уже продули последние монеты.
Андраз неуклюже потянул из ножен на спине длинный уродливый кинжал и выставил его перед собой. Клинок раскачивался из стороны в сторону, целясь более или менее в грудь Акйилу.
– Ты что за хрен? – возмутился пьяный. – И что это за хрень на тебе болтается?
– Ряса, – кротко ответил Акйил, не забывая держать руки на виду.
– Сраная ряса!
– Сраная ряса, – согласился Акйил.
Андраз хмыкнул и оставил его балахон в покое.
– Ты из людей Капитана? – вмешался его друг, стреляя глазами в тени за спиной Акйила.
На миг Акйилу послышались в общем смятении ночи вопли Жепастика. Заеденный свиньями мальчишка умирает не сразу.
– Это вряд ли.
– А что ты делал на крыше?
Акйил улыбнулся:
– Там спокойнее. И чище. В дерьмо не вляпаешься. – Он кивнул на колеблющийся клинок. – И никто тебя не прирежет…
– Чего тебе надо? – рыкнул Андраз.
– Чего надо? – задумчиво повторил Акйил.
Он мог уже быть на южной окраине, на воле, далеко и от громил Адер, и от квартала. А потащился сюда, как глупая шавка возвращается к избившему ее хозяину.
– Я хотел спросить, – кривя губы в улыбке, ответил он наконец, – не сыграть ли нам на пару, господа?
«Дохлая лошадь» пахла примерно под стать названию. Тяжелый дух разгоряченных потных тел остановил Акйила в дверях, заставив глотать подступившую к горлу рвоту. По обе стороны зала тянулись длинные столы на козлах, но за ними никто не сидел. Зато на крышке ближайшего к Акйилу стола отплясывала троица ганнан-легионеров – те низко приседали, подпрыгивали, ухали на каждом коленце, вбивая подошвы сапог в занозистые доски. На столе брякали кружки и деревянные миски, а от особенно могучего притопа одна посудина съехала за край, расплескав по полу бурый соус с ошметками варева.
К стене позади плясунов кто-то прижал женщину, задрал ей юбки и нажаривал, нажаривал без остановки. Женщина вдруг скривилась и залепила мужчине оплеуху.
– Не умеешь толком, так я других найду на это дело.
Кучка зрителей разразилась одобрительными криками. Акйил не расслышал, что ответил мужчина, но задергался тот еще усерднее. Силы у него хватало, только, по всему видно, женщине от нее было мало удовольствия.
Акйил попал в Ашк-лан девственником и девственником его покинул. После первого удачного дельца в Изгибе он потратил горсть медяков на портовую шлюху. Та усердно взвизгивала, выгибалась и царапала ему грудь, только все это было представление. Пока оно продолжалось, им двигал какой-то животный пыл, но, когда все кончилось, когда она забрала деньги, потрепала его по голове и шмыгнула в темноту, он проникся смутным отвращением к самому себе. Что было удивительно, ведь кража этих самых монет его ничуть не смущала. Уставившись в потолок гостиничной комнатушки, Акйил винил во всем хин. Годы неподвижного сидения, постов, отказа своему телу в самых простых нуждах что-то в нем поломали.
На следующую ночь он сделал еще одну попытку, на сей раз с двумя шлюхами. И на сей раз, вместо того чтобы прямо приступить к делу, не стал снимать балахона. Шлюхи не растерялись. Как видно, им немало попадалось мужчин, которых само дело не интересовало или было не по силам, зато они платили хорошие деньги за погляд. Он чуть не целую ночь сидел, скрестив ноги, у кровати и запечатлевал в памяти происходящее. Поначалу и это выглядело представлением – с наигранными содроганиями и стонами, – но, когда догорела свечка и опустела бутылка рома, наигрыш пропал.
Они и раньше работали вдвоем, это сразу было заметно, но то были деловые отношения. Шлюхи изучили друг друга, знали, где тронуть, как тронуть и когда отнять руку, когда заговорить, когда промолчать. Он нанимал их в расчете усвоить, в чем хитрость, выучить уловки, которые преобразят его из монаха-девственника в героя-любовника. Он был готов учиться новым приемам, а оказалось, нечего тут запоминать. Сложные движения рук, губ, пальцев, языков – все это имело значение, но только потому, что было что-то еще, что-то более глубокое и невидимое даже для его заостренного монашеством взгляда. Когда женщины уснули, не расцепляя переплетенных рук, он оставил на полочке над очагом монеты и тихо ушел, не став их будить. И за прошедшие с тех пор годы больше шлюх не нанимал.
– Мы сюда долбиться пришли или в карты играть? – напомнил о себе Андраз.
Акйил оторвал глаза от покряхтывающей пары, повернулся лицом к пьяному спутнику. Его друг после долгих и тщетных усилий отступился и канул в темноту – слишком умный или слишком трезвый, чтобы участвовать в попытке облапошить Капитана. На Андраза и незнакомца в рясе он смотрел уже как на покойников. Акйил оглянулся. Приоткрытая дверь в двух шагах, еще можно уйти. Можно сказать этому Андразу, что его приятель прав, что мошенничать против Капитана – самоубийство, что они найдут другую таверну. Он бы поставил этому парню выпивку, а потом они бы расстались, унося с собой такую бесценную роскошь, как целые кости и неперерезанное горло.
– Что делать, помнишь? – спросил вместо того Акйил.
Андраз вперил в него стеклянный взгляд.
– Я должен знать, что ты помнишь, – сказал Акйил, взяв его за плечо.
– Ты моргаешь – я ставлю.
Пьяный сбросил его руку и стал проталкиваться в глубину зала.
Очевидно, не лучший сообщник, но ведь в том-то и хитрость. Андраз – явный болван и откровенно пьяный. За карточным столом никто в том не усомнится: он же четверть часа как вышел из таверны, а значит, никто его в обмане не заподозрит. А вот Акйила заподозрят, но Акйил-то сам выигрывать не собирался. Затем ему и понадобился пьяный болван.
Из глубины зала к нависшему над суматохой помосту поднималась узкая винтовая лестница. У перил стояли два охранника с арбалетами, угрюмо разглядывали сверху толпу. Ни карточного стола, ни игроков Акйил под таким углом не видел, да оно и понятно. Капитан не выжил бы двадцать лет в квартале, подставляй он врагам спину под выстрел. Всякому, кто решил бы на него напасть, пришлось бы пробиться мимо двух часовых у подножия лестницы – лысых, исполосованных шрамами мускулистых близнецов – и взбежать по крутым изгибам прямо под арбалетные болты.
Хорошо, что Акйил нападать не собирался.
Когда к лестнице приблизился Андраз, один из братьев-охранников хмуро покачал головой и толкнул его ладонью в грудь.
– Хватит с тебя, Раз.
– Уверен, Фори? – Андраз наклеил на лицо улыбочку. – Капитану больше не нужна моя монета?
– Твоя монета уже у Капитана.
Андраз выудил из-за пазухи пополненный Акйилом кошелек.
– А вот эта – нет.
Фори насупился, взял и опростал себе на ладонь кожаный мешочек – с десяток серебряков и медь. Для игры в квартале – не мелочь, даже для Капитана.
Охранник, крякнув, поднял рассеченную шрамом бровь:
– Кого зарезал?
– Нашелся тут один, – неопределенно объяснил Андраз. – Должен мне был.
Фори присмотрелся к пьяному; морща лоб, пошарил взглядом у того за спиной, будто думал увидеть поперек стола мертвое тело, потом передернул плечами, высыпал монеты обратно в кошелек и вернул хозяину.
Андраз хотел пройти мимо, но рослый страж уперся ему в грудь мясистой ладонью.
– Если думаешь нашуметь там, наверху, не забывай: Капитан сегодня свиней еще не кормил.
– Нехорошо угрожать клиентам, Фори.
– Я не угрожаю. Умей проигрывать как мужчина, так мужчиной отсюда и уйдешь.
– Не собираюсь я проигрывать, – подмигнул ему Андраз.
Акйил стер с лица всякий намек на улыбку. Вот эта тупая самоуверенность ему для дела и требовалась.
Фори фыркнул носом, хрустнул пальцами, будто готовился вскоре задать работу кулакам, потом заметил Акйила и сощурил глаза.
– Чего-то хочешь?
– В карты хочу сыграть, – кивнул Акйил.
Он противоречил своим словам всей повадкой, всем видом. Фори должен был увидеть в нем человека, который никак не хочет играть в карты, которого против воли пригнала сюда нужда. Акйил обеими руками стискивал кошелек – как бы не сорвали с пояса – и съежился, когда охранник протянул к нему руку.
– Не обижу я тебя, – покачал головой Фори. – Пока не обижу.
– Да, – не поднимая глаз, отозвался Акйил. – Да, я знаю.
Фори взял его за грудки, пальцами, как купец на рынке, помял грубую ткань.