Собирался недолго. И хотя я форму на службу особо не носил, но сейчас облачился именно по форме. Так будет проще, если придётся кому-то что-то объяснять. Ведь я слышал по радио и про карантин, и про ограничения. Я думаю, что милицейская форма и ксива — лучшее средство для преодоления всяких препятствий и заслонов.
Хотя если мне попадутся вояки в противогазах и других средствах химзащиты, то ни фуражка, ни служебное удостоверение на них впечатления не произведут.
Я вышел из квартиры и закрыл дверь своей квартиры на ключ. Спускаясь вниз по лестнице, я чувствовал, что сил пока ещё в этом теле маловато. Меня не то чтобы штормило, но слегка покачивало. Но с каждым шагом всё получалось ловчее и сноровистей. Выйдя из подъезда, я полной грудью вдохнул свежего воздуха, наполненного запахами зелени и чего-то ещё неуловимого.
До библиотеки было идти всего ничего. Я прошёл по протоптанным тропинкам через двор, перешёл дорогу и наискосок пересёк двор большого сталинского дома. Дом напоминал крепость. С двух сторон вход в его внутренний двор перекрывали чугунные ворота в арках. А ещё с одной стороны высокий чугунный забор тоже с воротами на каменных столбах.
Ворота в одной из арок были закрыты… Но закрыты, почти до конца. Они были как бы слегка распахнуты. Так что пройти через них человеку было вполне возможно. И даже человеку с коляской или с велосипедом. А другая арка в настоящее время была даже проездной. Просто со временем в воротах отпала необходимость. Они стояли распахнутыми так долго, что несколько поколений дорожников, перекладывая асфальт и добавляя новых слоёв, сделали так, что чугун ворот в нижней части стал вмурован в асфальт намертво.
Библиотека располагалась в одном из подъездов дома со стороны двора. Я потянул ручку дверей… она легко подалась. Не заперто… Я вошёл внутрь.
В библиотеке было тихо. Пахло неповторимым запахом старых книг, клея, акварельных красок и спокойствием…
Ну, в принципе так и должно быть в библиотеке… Но сейчас эта тишина немного настораживала. Потому что сейчас она была везде. Тихо было на улице, во дворах и на дорогах.
Не было слышно шума машин. Не было слышно детских голосов. Хотя поблизости и школа есть и детский сад… Правда сейчас лето, и многие дети могли уехать из города…
Но взрослые… Где тогда они? Их тоже не было слышно…
Не было слышно шума самого города.
Шелест листвы и щебет птиц было слышно… Где-то вдали слышалось карканье ворон и лай собак. Но на этом всё…
Не было слышно людей…
Зайдя в библиотеку, я не стал изображать идиота и кричать прямо с порога: «Эй! Есть тут кто-нибудь живой?»
Наоборот, я старался шагать как можно тише, чтобы шум моих шагов не заглушал тишины вокруг, и не мешал мне прислушиваться.
Я поймал себя на мысли, что мне очень не хватает пистолета. Хотя в обычной ситуации, милиционер в форме лейтенанта, крадущийся с пистолетом в руках по коридорам детской библиотеки, выглядит довольно комично и глупо. Но я почему-то не мог расслабиться. Я как будто на вражеской территории. И мне почему-то страшно. Не так страшно, когда трясутся поджилки, а наоборот. Страшно интересно, какие ещё сюрпризы поднесёт мне это новое воплощение…
Читальный зал, в котором, если мне не изменяет память, лежат на столах подшивки газет, находится на третьем этаже. Поэтому игнорируя второй, основной этаж, я сразу по лестнице поднимаюсь выше.
Дверь с прозрачным стеклом позволяет сразу заглянуть в читальный зал, даже не открывая двери и не заходя внутрь. На первый взгляд, никого нет… И на второй взгляд тоже. Прислушиваюсь, стоя на лестнице… Снизу тихо… Решительно распахиваю дверь и захожу внутрь…
Несмотря на отсутствие электрического света, большие окна позволяют обозревать весь зал. Ну, разве что, за исключением небольшого подсобного помещения. Кажется, библиотекари там переодевались, а может ещё что… Раньше, в детстве, когда я ходил сюда читателем, я туда ни разу не заходил. И сейчас не буду. Нечего мне там делать. Всё, что мне надо я уже вижу. Вон они, подшивки газет, на столе у самого окна… Ну, что же. Так и читать будет гораздо удобнее.
Подойдя к окну, я выглянул во двор… Там по-прежнему было пусто и безлюдно…
Первым делом я взялся за изучение подшивки популярной газеты «Комсомольская правда»…
Кстати… Как и на моём отрывном календаре в квартире, последняя свежая газета была датирована 11.06.1991 года…
Я не стал сразу читать последние номера газеты, хотя руки так и чесались. За полгода уже прилично газет накопилось, но я не поленился начать изучение прессы прямо с самого начала, с первых новогодних выпусков.
До апреля ничего интересного не было. Всё примерно так, как я помнил по прошлой истории. Беспорядки с жертвами в Литве. Мартовский референдум. Подготовка к апрельскому пленуму ЦК КПСС.
А потом появилось первое сообщение об эпидемии неизвестной болезни в Африке… В течение месяца эпидемия уже была зафиксирована в Азии и Латинской Америке. Впервые прозвучало слово пандемия. В Советском Союзе были объявлены экстренные меры, введён карантин и полный запрет на все контакты с зарубежными странами. Но было уже поздно…
Пандемия стала мировым событием. Новостные агентства разных стран твердили об одном: Пандемия мирового масштаба.
Я отложил в сторону подшивку «Комсомолки» и взялся за изучение более серьёзной газеты. На этот раз это были «Известия».
В «Известиях» более сухо, но более информативно было изложено всё про эпидемию, пандемию и прочее… Вместо первомайских праздников на всей территории СССР были введены строгие карантинные меры. Кто-то пытался сравнивать карантин девяносто первого года с карантином по поводу эпидемии холеры летом семидесятого и закрытием военными курортов Чёрного моря. Но это было всё равно, что сравнивать детскую игру «Зарница» с полномасштабными военными учениями «Запад-81».
Международные авиарейсы запрещены. Железнодорожное сообщение между СССР и другими странами прервано.
На этот раз была уже не эпидемия, а полноценная пандемия… Вспышка глобального масштаба. Неизвестный вирус очень быстро стал способен к быстрому распространению, и затронул слишком много людей по всему миру.
СССР обвинял США в проведении испытания бактериологического оружия на территории Африки. США стал обвинять арабов всех сразу оптом. Но вскоре все обвинения смолкли. А газетные сообщения стали больше напоминать сводки Информбюро о положении на фронтах, работе тыла и действии партизан…
Число инфицированных превысило все ожидаемые пределы. Причём вирус не знал границ и не разбирался, какие страны богатые и развитые, а какие бедные и отсталые… Даже было похоже на то, что в странах третьего мира граждане были больше подготовлены к выживанию в условиях пандемии, чем изнеженные европейцы и приученные к комфорту американцы.
Никакие антибиотики не помогали. Над изобретением вакцины бились все ведущие учёные всего мира.
А люди… Что люди? Пытаясь покинуть большие города, как эпицентр вспышки, граждане рванули в деревни и посёлки поменьше… Это привело к ещё большему распространению болезни… Больницы перегружены…
Медиков уже не хватает, так как медики, в первую очередь контактируя с больными, заражаются сам и заражают своих коллег…
В СССР вирус проник из Европы, а в Европу его занесли мигранты из Африки и Азии.
Смертность от вируса среди заболевших местами превышала восемьдесят процентов. Старые лекарства не помогают, а всего лишь продлевают агонию…
Учёные ищут новое лекарство. Надо успеть пока все не умерли. И вот в первой декаде мая сенсационное сообщение: Совместными усилиями учёных всего мира создана новая вакцина. Тестирование новой вакцины проводились на добровольцах, на заключённых… Никто уже не протестует и не говорит о нарушении чьих-то прав… Речь идёт о выживании всего человечества…
Результат тестирования положительный. Число выживших среди заключённых растёт.
Сразу же провели испытание на солдатах срочной службы. Армия очень нужна. Для наведения порядка, для поддержания порядка, для защиты ослабленной страны. Результат положительный. Число вылечившихся, приближается к ста процентам.
Лекарство очень сильное. Слишком сильнодействующее лекарство. В СССР объявлен всеобщий день вакцинации пятнадцатое мая девяносто первого года.
Вакцинируются в срочном порядке все.
Правительство. Армия. Милиция. Врачи. Студенты и школьники. Работники торговли. Все работники, все сотрудники обязаны пройти вакцинацию. Рабочие на предприятиях. Водители общественного транспорта. Колхозники. Заключённые. Пенсионеры, если остались те, кто не умер от вируса раньше…
Те, кто привиты выживут. Остальные умрут. Процент вакцинации в стране растёт.
Побочный эффект от вакцинации появился примерно месяц спустя. У кого-то через четыре недели, у кого-то раньше, у кого-то позже…
Привитые новой вакциной один за другим стали впадать в кому. Люди падали и валялись на улицах городов и сёл. На производстве падали рабочие. В учебных заведениях студенты, школьники и преподаватели внезапно «засыпали» и не реагировали ни на нашатырь, ни на другие реанимационные мероприятия.
Произошло множество кораблекрушений и авиакатастроф. ДТП на дорогах никто не считал. Поезда врезались друг в друга… Пожары выжигали целые кварталы. Тушить было некому…
Жизнь стал замирать в городах, в деревнях…
Ровно на седьмой день, привитые новой вакциной, кто впал в кому и умудрился не погибнуть… «оживали». Не просто оживали, но и стали странно себя вести…
Это не зомби. Они живы. Это — обычные люди. Но люди, у которых мозг атрофирован настолько, что напоминает мозг животных, да и то не самых сообразительных. Куда там обезьянам и дельфинам… Мозг этих людей почти мёртв. Необратимые последствия. Остались только рефлексы, только инстинкты. И безумный нескончаемый голод. Жрать!..