— В специальном чехле, а может, в большом рюкзаке, в свернутом мешке, под пальто можно или под длинной курткой, — подсказал Николай. — Длинный широкий пуховик — идеальный вариант, если винтовку привязать сзади, надеть пуховик и прикрыть голову капюшоном.
— Разберутся, — уверенно заявил Кудеяров. — Интересно, где киллер взял винтовку? Потому что купить ее невозможно.
— Купить можно все, — опять возразил Францев, — просто надо знать, где покупать. Меня другое удивляет. Мы провели достаточно времени с двумя офицерами ФСБ, и они практически ничего нам не сообщили. Не обязаны, конечно, но полковник Порываев и вовсе дурочку включил, начал притворяться пьяным. Зачем? Таким образом пытался вывести на откровения тебя?
— Не знаю, — ответил Павел и пожал плечами. — Но пока мы общались, дяде Пете несколько раз звонили, и он выходил из-за стола в другую комнату, чтобы мы не слышали, что он там обсуждает и с кем. Но понять его можно: в городе создана специальная группа из представителей правоохранительных органов, и мы с тобой туда не входим. А вообще Порываев считается одним из лучших следователей городского управления ФСБ, если не самым лучшим.
— Да и хорошо, что мы ни в какую группу не входим, — согласился Николай, — у нас и своих дел хватает, и убийство Дробышева тоже не наше дело. Хотя убийца, скорее всего, Диденко: только как это доказать? А еще я хочу проверить проживающую на моей территории невесту Дробышева. А ведь о том, что она невеста, мы знаем с ее слов. Ведь всякое бывает в жизни: люди сходятся, расходятся, не имея желания связывать себя узами брака. А ведь кто-то из них, возможно, строил планы. Возьмем хотя бы данный случай. Эдик, измученный одиночеством, берет на работу девушку, которая тут же переезжает к нему. Она видит вокруг богатые дома, шикарные автомобили, дамы в дорогих шубах по вечерам выгуливают собачек… Девушке хочется такой же красивой жизни. Влюбленный Эдуард оформляет на нее свой дом, надеясь, что это удержит ее. И не понимает, что он ей не нужен.
— Не надо ничего выдумывать, — попросил Кудеяров, — фантазия в нашем деле только мешает…
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянула Нина.
— Иван Андреевич пришел, — сообщила она.
Писатель сидел за столом и сокрушался, что явился в гости всего с одним букетом. Он видел, что вся гостиная заставлена цветами, но все равно укорял себя за бездушие. Судя по всему, он уже посетил какой-то дом, может быть, даже не один, и «напоздравлялся» прилично.
Францев обнял гостя, то же самое сделал Кудеяров. После чего Павел поинтересовался:
— Над чем работаете?
Иван Андреевич задумался, словно припоминая, а потом мотнул головой.
— Стыдно признаться, но ни над чем, ничего не лезет. — Карсавин постучал себя по голове, словно демонстрируя место, куда ничего не лезет. — Есть, правда, одна мысль: написать роман-расследование убийства американского писателя Джека Лондона.
— А разве он не сам себя? — удивилась Нина.
— Нет, конечно, — встрепенулся Иван Андреевич.
— И мне казалось, что он застрелился, — включился в разговор Францев.
— Ну, во-первых, не застрелился, а отравился морфием, который ему прописал врач, — уверенно заявил писатель. — Такова была официальная версия: якобы не рассчитал дозу. Так сказали врачи и полицейские, а потом уж газеты стали трындеть о его самоубийстве. А с чего ему себя убивать? Высокий, красивый, сильный сорокалетний мужчина, который только что расстался с нелюбимой женой, которая ему изменяла и даже не скрывала этого. Чарми к тому же была некрасива, но в свое время завалила его любовными письмами. Потом они переспали, и Джек, как честный человек, просто обязан был на ней жениться. А вообще он был заражен социалистическими идеями, мечтал о революции. Социалистическая партия, в которой он состоял почти двадцать лет и был одним из ее лидеров, становилась все популярнее. А потом все партийные руководители стали гибнуть. Кто-то утонул, кто-то под поезд попал, кто-то покончил с собой. Джек Лондон тоже. И партии, популярной у рабочих и особенно в студенческой среде, не стало. А через год случилась революция в России, оплаченная, кроме других вложений, и американскими деньгами. Представляете, какой революционный подъем был бы в Штатах! Вот я и хочу написать книгу о том, что было и что могло бы быть… Американские банкиры в 1913 году по тогдашним американским законам не могли вложить золото в создаваемую федеральную резервную систему и попросили это сделать Николая Второго. И он им помог, вложив в ФРС почти девяносто процентов уставного капитала, став фактически владельцем.
— Сегодня женский праздник, — напомнила Лена.
— Так и есть, — согласился Карсавин, посмотрел на стол, на опустошенную более чем наполовину бутылку «Хеннесси» и вздохнул. — Тогда я хочу предложить тост за основательниц международного женского движения Клару Цеткин и Розу Люксембург.
Он протянул руку к бутылке «Хеннесси», но вдруг замер.
— Я же грузинский принес, — вспомнил он, — в дубленке оставил.
Иван Андреевич быстро поднялся и поспешил в прихожую.
— Не надо с ним пить, — шепотом обратилась ко всем Лена, — он же уже пьяный. Сейчас добавит, и ему будет совсем плохо: он ведь старенький уже.
— Согласен, — шепнул Кудеяров, — только совсем плохо будет нам, а он из дома еще бутылочку принесет.
Вернулся радостный Карсавин и поставил на стол бутылку.
— «Энисели», — объявил, — не хуже раскрученных французских марок. А в чем-то даже и превосходит их. Единственный коньяк, за который его создатель получил Сталинскую премию…
— Давайте лучше о Джеке Лондоне поговорим, — предложила Нина.
— Хорошая тема, — согласился Иван Андреевич.
Неожиданно громко прозвучал сигнал мобильного. Францев достал из кармана аппарат и отошел в сторону. Посмотрел на номер телефона вызывающего и ответил.
— Подполковник Францев, слушаю вас.
— Привет, — прозвучал в трубке счастливый мужской голос, — если честно, забыл, как вас там по имени и отчеству… Это Николай Второй с Васильевского. Вы там интересовались насчет Елизаветы Романовой…
— Погоди, — не дал договорить участковому Францев, — начнем с того, что я тоже Николай. Подполковник полиции Николай Францев из Ветрогорска. Романова теперь проживает на моем участке, и меня интересует, есть ли на нее чего-нибудь.
— Подполковник? — удивился Николай Второй. — А чего же ты в участковых делаешь? У нас в районном управлении майоры, и то это край…
— Погоди! Что по поводу Елизаветы Романовой?
— Елизаветы кого? Ну да. А нет на нее ничего: жалоб на нее не имеется, сама тут не проживает, а главное — никто ее не знает и не помнит. Одна бабка сказала, что была тут семья вроде как Романовы. А может, и не Романовы, потому что давно это было… Потом чего-то у них завертелось… И у всей страны завертелось… По рассказам бабки, сам понимаешь, выводов делать нельзя, но там кто-то кому-то задолжал, и был серьезный наезд на семью… А семья: бабушка, мамаша и внучка…
— Теперь уже, конечно, не доказать, сам он отравился или его убили, — прозвучал за спиной Францева голос Кудеярова.
— Кого еще убили? — тихо спросил в трубке голос участкового Романова.
— Джека Лондона, — ответил Николай.
— На твоем участке?
— Бог миловал, — удивился такому вопросу Францев.
— Пронесло, значит, — поддержал его коллега. — Тогда я продолжаю. Этому дому больше сорока лет. Жильцы почти во всех квартирах менялись. Но одна бабка… ну, я уже говорил. Короче говоря, это лет двадцать назад было. Муж с женой развелся, ушел, а потом продал свою долю в собственности квартиры. Ну и, как водится, стали приезжать новые жильцы… До драк доходило. Мог бы, конечно, поднять все факты, найти свидетелей. Отыскать прежних участковых.
— Не надо, — попросил Николай, — я просто так справки наводил. У меня просто привычка такая — проверять каждого нового человека на своем участке.
— Это ты правильно делаешь, — одобрил капитан Романов. — Но я теперь о главном. По твоей просьбе, значит. А то на какие-то отвлеченные темы говорим…
Францев чуть не выругался: это ему позвонил участковый с Васильевского, который теперь и обвиняет неизвестно кого, что они разговаривают на отвлеченные темы.
— …Короче, — продолжил коллега, — я проверил эту дамочку через паспортный стол. Гражданка Романова не зарегистрирована по данному адресу. То есть она была, но ее новые хозяева выписали по причине того, что она отсутствовала долго. Хотя они могли ее и так… Не в этом дело. Просто по базе получается, что вроде зарегистрирована, а на самом деле нет.
— Разве такое бывает?
— Выходит, бывает. Просто в базу не занесли в свое время: это ведь когда было! Ее ведь когда-то выписали, в новом месте она не зарегистрировалась. А в старом какая-то путаница… Так что ты проверь, та ли это гражданка. Может, по липовому паспорту живет непонятно кто, а сама в розыске находится. Проверь!
Городской участковый на этом закончил, и Францев не стал перезванивать: зачем отвлекать человека, если он сейчас отмечает праздник?
Николай вернулся в гостиную, но за стол не опустился, вышел в прихожую и, увидев, что к нему спешит жена, сказал ей:
— Пройдусь немного. Посмотрю, как там и что. Минут пятнадцать посидите без меня: ты уж займи гостей.
— Там и без меня Карсавин всех занимает.
Лена обняла и поцеловала мужа.
Глава четырнадцатая
Он вышел на дорогу и направился в сторону дома Дробышева. Хотя это был уже не дом Дробышева, а непонятно чей. И теперь жила в нем непонятно кто. То ли гражданская жена Эдуарда, то ли просто сожительница, уверяющая, что она была невестой убитого бизнесмена. Но личность ее надо проверить в любом случае и выяснить, почему она живет по фальшивой регистрации.
Дорога повернула, и почти сразу он увидел Елизавету, которая вела на поводке собачку. Францев поравнялся с ней и поинтересовался, почему она не гуляет с коллективом: ведь в поселке уже традиция — по вечерам владелицы собак выводят своих питомцев все вместе.