— Нет, — покачал головой Францев, — он не спивается, разве что выпивает от одиночества. А голова у него работает — нам бы так. И память у него дай бог каждому. Он, например, посмотрел на фотографии в доме Эдика и на одной опознал покойного Дробышева с покойным теперь уже Оборванцевым. Снимку никак не меньше четверти века. Вот так и получается, что они старые приятели, о чем оба не распространялись вовсе.
— Очень интересно. А писатель не мог ошибиться?
— Не мог. Он даже вспомнил, что у Оборванцева ковбойские сапожки были из той же кожи песочного цвета, что и куртка, которая запечатлена на фотографии. Все он помнит. А ты говоришь запойный.
— Я так не утверждал, — ответил Кудеяров.
Он помолчал, а потом вспомнил:
— Дядя мой, которого ты прекрасно знаешь, генерал-лейтенант полиции, когда-то любил напевать, находясь при этом в трезвом уме и твердой памяти, одну песенку. «У меня запой от одиночества, по ночам я слышу голоса, слышу, вдруг зовут меня по отчеству…»
— Знаю я, — усмехнулся Францев, — это песня Высоцкого. Неужто твой дядя и сам ее напевает?
— Тем не менее, — ответил Павел, — но теперь получается, что будем копать через общие связи Оборванцева и Дробышева. А ты ведь с самого начала предполагал, что оба убийства как-то связаны. А я и не поверил.
В комнату вошла Лена, которая слышала весь разговор.
— Я поищу в интернете, если не возражаете.
— Завтра, — сказал Францев, — а сегодня праздник.
Николай долго не мог заснуть, то есть не мог заснуть вовсе, потому что уже привык засыпать, обнимая жену. Но теперь Лены рядом не было, и казалось, что нет самого главного в его жизни, без чего он не только заснуть, но и дышать не может. Наконец он поднялся и направился в кабинет.
Жена сидела перед компьютером и, увидев его, повернулась на мгновение, лишь только для того, чтобы сказать:
— Я сейчас приду.
Тут же стали вылезать из принтера листы с распечатками каких-то документов. «Оперативная справка на гр. Дробышева Эдуарда Ивановича». Францев посмотрел на печать и подпись. Пролистал и другие распечатки.
— Откуда у тебя фээсбэшные документы? — удивился он.
— А у меня одноклассник Женька Лукин в ФСБ служит. Мы с ним за одной партой сидели, и он был в меня влюблен. Сейчас-то у него семья и все прочее. Вот я и позвонила ему вчера. Он, конечно, ни в какую, хотя я сразу сказала, что это для мужа, подполковника полиции… Но Женька не на оперативной работе, он архивом заведует. Сразу мне отказал, я долго упрашивала, только безрезультатно… Но сегодня прислал, поздравил с праздником и попросил, чтобы я показала тебе, а ты запомнил, а листы уничтожил. И из компьютера всю информацию надо убрать. Но с компьютером сложнее, конечно, если кому надо будет, то найдут это письмо.
— Так и есть, — согласился Францев, — а теперь давай спать пойдем. До утра дело подождет.
Глава шестнадцатая
Николай шел по коридору своей старенькой школы, по крашенным корабельным суриком скрипучим доскам пола, мимо белых рассохшихся филенчатых дверей… Спешил куда-то, испытывая почти нежность к знакомому и почти родному зданию, в котором уже не был много лет. И это было удивительно — что он попал сюда, ведь здания уже много лет как нет: школу построили новую, а эту разрушили, и на месте ее маленького школьного стадиончика теперь сверкает стеклянный торговый центр… И Францев, зная все это, зная, что случилось, спешил. Он смотрел перед собой и по сторонам, не забывая оглядываться, чтобы не дать уйти школьной уборщице, которая поломала жизнь ему, да и не только ему, но и многим людям. Теперь ее надо найти и сделать так, чтобы все вернулось, чтобы жил отец, чтобы жили и другие, загубленные этой ведьмой. Он прошел до конца почти весь коридор и внезапно увидел ее — хорошо одетую, на каблуках и с пышной прической. Она стояла и нагло ему улыбалась. А рядом стояла внучка — такая же нарядная и наглая. Николай достал из кобуры пистолет.
— Стрелять-то тебе нечем, — усмехнулась старуха и вдруг засмеялась — да так, что холодок пробежал по спине Николая.
Он вынул из рукояти обойму и увидел, что она и в самом деле пуста. Проверил кобуру, но и в ней не было ничего. Потом вспомнил данный ему когда-то совет и проверил за отворотом правого рукава. Там была полностью снаряженная обойма для «ПМ». Он вставил ее в пистолет и начал поднимать руку, направляя ствол на смеющуюся ведьму…
Разбудил его звонок мобильного телефона. Аппарат Николай оставил на первом этаже, и потому трель была едва различима. Пришлось вставать, натягивать брюки, потому что в доме были гости, и спускаться вниз. Вызов прервался, но через несколько секунд прозвучал вновь. На этот раз Францев успел подскочить. Посмотрел на экранчик — звонили из дежурки РУВД. Пришлось отвечать.
— Что-то случилось?
— Товарищ подполковник, — прозвучал голос в трубке, — это дежурный по райотделу капитан Авилов. Тут гайцы позвонили, сказали, что на вашей территории прямо на трассе стоит «Бентли Бентайга». Они раз мимо проехали, потом еще раз. Решили тормознуть и узнать, с чего вдруг такой автомобиль да без присмотра. Подошли, фонариком внутрь посветили, а там вроде человек. То ли спит, то ли убитый. Они в окно постучали, но тот не реагирует. Машину вскрывать не стали, а нам позвонили. Это возле поселка «Ингрия» — метров сто не доезжая. По номеру они пробили владельца… это… сейчас посмотрю…
— Не надо, я знаю, кто владеет этим «Бентли», — остановил дежурного Николай. — Звоните в районный следственный комитет, а я сейчас туда подойду.
Он посмотрел на часы — начало третьего. Интересно, конечно, узнать, что делали сотрудники ГИБДД ночью на трассе. Наверняка ловили тех, кто отмечал за городом женский праздник, а потом решил вернуться в город, рассчитывая проскочить под покровом ночи.
Сверху спустился полностью одетый Кудеяров.
— Что-то случилось.?
— Рядом с поселком стоит авто Синицы. Похоже на то, что внутри труп. Иду проверять. Только не знаю, как машину открывать будем.
— Разберемся, — сказал Павел.
До «Бентли» добирались на служебной «Ниве» Николая. Когда проезжали КПП, участковый вышел к будке и поинтересовался у охранника, когда выезжал Синица.
— Приехал около девяти вечера, потом выехал вскорости… Потом снова вернулся и почти сразу уехал. Да пусть мотается туда-сюда: я головы теперь не поверну, после того как он меня… Минут сорок назад гаишники подскочили и сказали, что неподалеку стоит «Бентли». А что я должен делать? Туда бежать? Так я пост оставить не могу.
«Бентайга» стоял на обочине, а за ним «Ауди».
— Кто-то уже заинтересовался, — сказал Павел.
— Диденко, — ответил участковый, — я по номеру узнал. Ну что, снова будем считать, что это случайное совпадение?
Они подъехали и встали за машиной Синицы. А когда вышли, им навстречу уже спешил Диденко.
— Я уже внутрь заглянул, — сообщил он, — похоже, там труп. Хотел смыться отсюда побыстрее, но вы же потом сделаете неправильные выводы.
— Эта машина здесь уже почти шесть часов стоит, — успокоил его Николай, — давай открывай машину.
Диденко помялся в нерешительности.
— Там сигнализация включена, — предупредил он.
— Если внутри труп, кто тогда мог поставить машину на сигнализацию? — спросил Францев.
— Последний вышедший из салона, закрывая, захлопнул дверцу на замок, и автомобиль автоматически встал под охрану, — объяснил Юрий Юрьевич.
— Отключить сигнализацию сможете? — обратился к нему Павел.
— Не могу сказать наверняка, но если там такая же, как в «Бентли Континенталь», то отключу. Там я отключал, когда хозяин ключ в замке оставил, а дверцу захлопнул.
Он вернулся к своему «Ауди», открыл багажник и достал портфельчик с инструментами. На несколько мгновений свет в салоне его автомобиля включился, и Николай заметил сидящую внутри женщину.
Юрий Юрьевич вернулся к «Бентли» и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Это главбух моего предприятия, она подвозила документы на подпись.
Он словно не понимал, что подобное объяснение ночью звучит особенно глупо.
— Я так и понял, что это бухгалтер, — отозвался Николай, — завтра ведь рабочий день. То есть уже сегодня.
Синица сидел на водительском кресле, немного завалившись влево. Он был мертв, а из груди бизнесмена торчала рукоять ножа, и рукоять эту Францев узнал сразу.
Диденко, увидев труп, сразу отскочил в сторону, а Кудеяров и Францев начали внимательно осматривать. Николай ничего не сказал про нож, только спросил друга, что тот думает про ситуацию, а Павел ответил, что, на его взгляд, кто-то сел на правое сиденье и, улучив момент, ударил ножом, а Синица пытался увернуться, но нож вошел ему в грудь по самую рукоять.
— Интересная штука, — оценил Кудеяров, осматривая рукоять финского ножа, — я в музее Ленинградской милиции видел похожий.
— Финка НКВД, — подсказал Николай.
— Похоже, — согласился Павел.
Диденко отошел в сторону, и его стошнило.
— И еще похоже на убийство Дробышева, — продолжил Кудеяров. — Или действительно одна рука, или кто-то специально подводит нас к выводам.
Диденко сошел с трассы и попытался вытереть лицо остатками снега. Потом он подошел к своему автомобилю, и женщина протянула ему платок. Юрий Юрьевич вытер лицо, а потом отбросил платок в сторону и сел в салон «Ауди». Подъехала дежурная машина РУВД, из который вылез следователь Кривошеин с заспанным лицом. Он тоже заглянул внутрь «Бентайги». Восхитился салоном.
— Суперлюкс, — оценил он. И посетовал: — Что же вы без понятых машину открыли?
— Понятые в «Ауди», — показал Францев, — составляйте протокол осмотра.
Но Кривошеин махнул рукой:
— Да пускай следственный комитет это делает: все равно они это дело у нас заберут. Кстати, вы обратили внимание на орудие убийства? Финский нож. И не простой финский нож, а сделан по образцу финки НКВД. Была такая модель. И сейчас ее разные умельцы выпускают.
— Я в курсе, — ответил Павел и направился к «Ауди».