Диденко опустил стекло и громко спросил:
— Я могу ехать?
— Сейчас придет дежурная машина следственного комитета, оставите свои данные и свободны…
— Вот влипли! — возмутилась сидящая на заднем сиденье молодая женщина. — Мне к утру кровь из носа надо дома быть. И вообще я ничего подписывать не собираюсь. Потом по судам затаскаете.
— Ваше право, — согласился подошедший участковый.
— Я бы не хотел, чтобы моя… — Диденко обернулся, кинул взгляд на женщину, а потом посмотрел на Францева, — мой бухгалтер как-нибудь светился в этом деле. Скоро освободят Наташу, и, если она узнает, ей будет неприятно.
— Мы ей не скажем, — пообещал Николай, — можете ехать. У меня есть все ваши данные.
«Ауди» тут же рванул с места. Кудеяров посмотрел вслед уносящемуся прочь автомобилю и обернулся к Францеву.
— Удивительное спокойствие! У него жена под следствием, подозревается в убийстве нескольких человек, а он вроде и не сомневается, что ее оправдают. А сейчас, как мне кажется, он еще больше пытается убедить нас в этом. Ведь Синицу убили точно так же, как и Дробышева; точно так же ножом убивала Наташа Диденко. Ведь у следствия рано или поздно возникнет подозрение, что это действует маньяк.
— Но не сам же он убивает, — выдохнул Николай.
— Скорее всего, не он: по крайней мере, этой ночью точно не он. И уже сегодня его адвокат будет разговаривать со следователем, который ведет дело жены Диденко. Но что касается сегодняшнего убийства, то у меня уже есть подозреваемый. Это владелец ножа, который, скорее всего, не будет установлен следствием, потому что свидетелей нет.
— Я знаю, кому принадлежит финка, — признался Францев. — А принадлежит она человеку вне всяких подозрений, который не был даже знаком с Аркадием Борисовичем Синицей. И уж тем более им нечего было делить.
— Не тяни, — попросил Кудеяров, — называй имя.
— Не все сразу, потому что у меня самого имеются сомнения. Главное, почему убийца оставил нож в теле жертвы, ведь следствие сможет установить принадлежность орудия убийства. Далее, владелец немолодой и уважаемый в обществе человек. Третье, время смерти в районе девяти тридцати вечера, а в это время подозреваемый был на виду… Не просто на виду, а в обществе сотрудника правоохранительных органов, то есть у него стопроцентное алиби.
— Если, конечно, он не в сговоре с этим сотрудником, — возразил Кудеяров. — Но я понял, о ком ты говоришь. Понятно, что Иван Андреевич не убийца. Не сомневаюсь. Но чьи-то отпечатки должны остаться на ноже.
— Могут остаться мои отпечатки, — признался Николай, — потому что я последним держал в руках нож, перед тем как им воспользовался убийца. Если убийца был в перчатках.
— Если убийца был в перчатках, то отпечатки твоих пальцев будут смазанными. Но даже если будет установлена их принадлежность, то всегда можно сказать, что ты первым осматривал труп и случайно коснулся орудия убийства. А я подтвержу. Что же касается Карсавина, то с утра пораньше нагрянем к нему с вопросами.
Павел посмотрел на часы.
— Пяти еще нет. Пару-тройку часов удастся поспать.
— Может быть, — согласился Францев.
Подъехала машина следственного комитета, из которой вышли сотрудники. Узнав Кудеярова, они подошли к нему, ожидая услышать какие-то указания. Но Павел сказал им, чтобы они работали в обычном режиме. После чего сел в «Ниву».
Николай повернул ключ в замке зажигания, но не трогался с места, давая двигателю прогреться.
— Завтра, то есть уже сегодня, придется обходить жителей в поисках кого-то, кто хоть что-то видел. На местном чате надо выложить объявление… Лена поможет это сделать. Она, кстати, подготовила какие-то справки по некоторым персонажам…
Он не договорил, потому что бывший одноклассник жены предупредил о конфиденциальности.
У будки КПП «Нива» остановилась. Францев вышел и помахал рукой охраннику, прося показаться для разговора. Парень вышел и тут же сообщил, что подъезжала машина следственного комитета, сотрудники которого интересовались видеозаписями.
— Но им я сказал, что сегодня, то есть уже вчера, запись не велась… Да и не все камеры работают.
Николай покивал, посмотрел в сторону поселка, где в темноте тлели фонари. И спросил:
— Дама на красном «мерсе» часто выезжала за последние дни?
— Оборванцева, что ли? Жена того, которого убили в городе?
Францев кивнул.
— Каждый день она куда-то уезжает, — стал рассказывать охранник. — Иногда возвращается, иногда только утром… А если вы про последний день, то к ней пару раз приезжала служебная машина ее мужа, чему я очень удивился, потому что Семена Ильича убили, а машиной и водителем продолжает пользоваться его жена.
— Ничего необычного, — не удивился Николай, — она, вероятно, попросила оставить на несколько дней ей автомобиль и водителя, потому что сейчас занимается организацией похорон, надо много ездить, а сама она находится в стрессовом состоянии и боится попасть в аварию, чтобы не пострадали посторонние люди. А когда за ней приезжает служебный автомобиль, кто за рулем?
— Тот, кто и всегда. Крепкий парень под два метра ростом, на вид лет тридцать с небольшим. Спокойный как танк. Хотя чего ему волноваться? Работа непыльная, зарплата достойная. Ему же не в будке сутками сидеть и выслушивать в свой адрес разные необоснованные претензии.
Францев вернулся в автомобиль.
— Я слышал весь разговор, — сообщил ему Павел, — подозревать жену Семена Ильича в убийстве своего мужа — вполне резонно, может быть. Возможно, она причастна и к убийству Дробышева. Хотя зачем ей это? С мужем возможны неприязненные отношения. У мужа любовница, и он хочет развестись, разделить имущество… Но как она могла организовать убийство? Как могла найти киллера, который одним выстрелом — и наповал, из специальной винтовки? Нет, мне кажется, она ни при чем. Хотя ее надо проверять… А Дробышева за что лишили жизни? Добродушный приветливый человек, который всю жизнь пахал, чтобы достичь чего-то… А теперь еще и Синица… Никакой связи между всеми этими убийствами.
— И занимаются этими убийствами разные следователи, разные отделы и даже разные ведомства, — напомнил Николай, — а это значит, что шансов на раскрытие практически никаких.
Кудеяров не ответил. Он смотрел прямо перед собой на то, как открываются ворота, как «Нива» въезжает в хорошо знакомый ему двор, на горящие окна, за одним из которых прижались к стеклу две женские фигурки.
Глава семнадцатая
Павел вернулся в спальню, а Николай решил не ложиться: сон все равно не догонишь. Он зашел в кабинет, опустился за стол и взял в руки распечатки документов, подготовленных ему Леной.
«Оперативная справка на гр. Дробышева Эдуарда Ивановича 1975 г. р., известного в криминальной среде под кличкой Чирик… Образование незаконченное высшее…»
Следующая справка была на гр. Оборванцева Семена Ильича, 1975 г. р. по кличке Мамочка. Образование высшее.
Из следующей справки Николай узнал, что будущий мультимиллионер Аркадий Борисович Синица в те далекие годы отзывался на кличку Какаду.
Все трое входили в организованную преступную группу Анатолия Журавлева, известного в криминальных кругах как Жура. Группировка занималась рэкетом и грабежами. Журавлев был расстрелян в своем автомобиле «Ниссан Максима» за то, что с подручными пробрался в загородный дом предпринимателя, лично пытал хозяина и его жену, заставляя их выдать все тайники, где они хранили деньги и ценности, после чего хозяев убили. Но у убитого предпринимателя была своя крыша, а потому Журе сделали предъяву и потребовали вернуть все и еще компенсировать недополученную прибыль. Журавлев не отказался, что-то даже вернул, но решил сбежать, прекрасно понимая, что теперь платить будет до конца своих дней. Он успел доехать только до Москвы, не сообразив сменить сим-карту.
После этого банда развалилась, часть ушла в другие группировки, а несколько человек решили выйти из тени и создать свое охранное предприятие. И поскольку никто из них не был ранее судим, предприятие «Форвард» удалось зарегистрировать. Директором на общем собрании был избран Сеня Оборванцев. Тот имел звание кандидата в мастера спорта по вольной борьбе, участвовал в соревнованиях и был чемпионом города среди студентов. Вместе с ним занимались борьбой и Дробышев, и Синица, оба без каких-либо спортивных достижений. Дробышев в частном охранном предприятии числился водителем…
Подошла Лена и стала смотреть на тексты из-за плеча мужа.
— Смешная кличка — Мамочка, — рассмеялась она.
— Вообще-то это воровская специальность, — просветил ее Николай, — мамочками еще с царских времен называли попрошаек, чаще всего тех, которые ходили по базарам и дворам с табличкой, на которой было написано, что у них в деревне сгорел дом вместе с мамой и теперь нужно собрать денег на железнодорожный билет и на похороны. Очень часто еще для достоверности мазали лицо печной сажей… Плакали… А доверчивые люди подавали кто сколько мог. Вот таких бродяг называли мамочками. На самом деле они были не столько попрошайками, сколько воришками.
Францев поднялся и усадил в кресло беременную жену.
— А вообще ты молодец, теперь понятно, что все три убийства связаны между собой.
— Ты про пирамиду «Форвард» прочитал? — спросила Лена.
— Не дошел еще.
— Но там ничего интересного, почти то же, что и в интернете. Разве что сказано, что под подозрением в покровительстве были двое бывших депутатов городского собрания, высокопоставленный чиновник из мэрии, сотрудники прокуратуры и судья.
— Фамилии названы?
— Нет. Только первые буквы, а потом точки… А еще сказано, что первоначальная сумма претензии от пострадавших была не сто миллиардов рублей, а втрое больше по меньшей мере.
— Вот это размах! — восхитился Францев. — То есть это получается пятьдесят миллионов долларов. Круто развернулась бывшая школьная уборщица! А меня удивляет одно обстоятельство, что она, имея в девичестве фамилию Паникаровская, а потому могла себе вернуть ее и не отзываться на Курицыну, не сделала этого… — Николай наклонился и поцеловал жену в висок: — Иди-ка ты в постель, ведь не выспишься.